Я еду домой! - Андрей Круз

Увидев, что я проснулся, она вроде как немного смутилась, словно сожалея, что разбудила, затем поприветствовала:

– Привет, – сказала она. – Как спалось?

– Прекрасно, – ответил я. – Давно встала?

– Нет, только умыться успела, – покачала она головой.

Волосы у нее были еще мокрыми и висели светлыми тонкими сосульками. Я посмотрел на них, и вдруг мне вспомнилось, что надо бы озаботиться запасом воды для трейлера: как раз сегодня мы собирались этим заняться. Но это уже ближе к темноте – чтобы не маячить на виду.

Дрика присела на край кровати и решительно протянула руку к моему лицу.

– Подожди, не шевелись, – сказала она. – Проверю рану.

Я пожал плечами – мол, как скажешь – и замер, повернувшись к свету. Она довольно бесцеремонно отогнула край повязки, посмотрела внимательно под нее, а затем несколько озадаченно закусила губу, явно недоумевая.

– Что-то не так? – спросил я, забеспокоившись.

– Нет-нет, все очень хорошо как раз, – ответила девушка. – Но очень уж быстро заживает. И следов воспаления вообще никаких не осталось. Ты как себя чувствуешь?

– Хм… неплохо.

Я только сейчас прислушался к своим ощущениям и понял, что рана почти не болит. Ладно, я вчера днем ее не замечал: не до того было. При всех вчерашних событиях я чего угодно мог не заметить, хотя, глядя на себя в зеркало, еще вчера отметил отсутствие воспаления. Но к ночи она обязана была разболеться, это закон. А я вчера даже на ночь никаких анальгетиков не принимал, если не считать за такие еще одну банку пива. Притом я достаточно искушен в травмах и понимаю, что такое быстрое заживление должно удивлять. Меня вот теперь удивляет. Но все же это лучше, чем ничуть не удивительное заражение крови, поэтому горевать я не буду.

– Ты сразу в душ или тебе кофе сварить? – спросила Дрика, поднявшись.

– Я бы сполоснулся, – с неким намеком ответил я.

– О’кей, я прогуляюсь десять минут, – ответила она и вышла из трейлера.

Надо же, какая понятливая. А я уж думал, что придется ее выставлять. Ладно, воспользуемся деликатностью амстердамской художницы. А кофе я и сам смогу сварить, и ей в том числе, у меня, кстати, это лучше получается.

Вода в душе была почти горячей – стоящий на улице бак успел нагреться от солнца, и газ из баллона расходовать не требовалось, что радовало. Рано или поздно даже эти блага цивилизации закончатся, так что лучше привыкать обходиться без них.

В воздухе запахло лаймом от душевого геля. Хорошо. А чем потом мыться будем? Заново учиться мыло варить? Или грабить склады со всякой парфюмерией, на которых такого геля еще на века? Не знаю, не знаю. Я даже не ведаю, как мы вообще будем жить и что делать. Хорошо, до Москвы я доберусь, причем это даже не обсуждается. Найду своих, всех обниму и все такое. А что дальше? Как там вообще будет жизнь устроена? Чем заниматься? Где жить? В нашем доме? Дом большой – не избушка, его всерьез зимой отапливать: дров не напасешься, да и камин у нас всего один. Надо будет печки строить, куда-то дымоходы выводить… Да и увлечение новомодной архитектурой с большими, перетекающими друг в друга пространствами тоже не способствует разумному отоплению. Эх, закончилась халява. Хотя кому халява, а кому и не очень – зимой счета за газ с водой и электричеством у нас получались… если в американских деньгах, так сотен пять, а то и больше.

Нет, дом, наверное, придется оставить, как ни жалко, и искать какие-то другие места. Причем там, где люди. Без людей в такие времена не выжить. Да и Насте скоро рожать – куда ей без врача? И наблюдаться бы неплохо было: так просто прятаться, как сейчас, – это совсем не дело.

Насчет же людей… вот наш лагерь в скалах возьми – пока о нас не знают, мы в безопасности. А если о нем прознают банды «трейлерщиков»? У нас машины, жилые фургоны, топливо, оружие – отличная добыча. А их вокруг сотни, если все шайки считать, нападут – черта с два мы отобьемся, сколько бы оружия ни накопили. Да, запросто нас не возьмешь, но и неприступной твердыни мы тут тоже себе не завели. И тогда придется прибиваться к кому-то покрепче и поведением поприличнее «трейлерщиков». Или с кем-то еще объединяться: иначе нам не выжить.

Кстати, у «хозяев воды», если они еще и военные, очень неплохие шансы на будущее. К ним прижмутся фермеры: они сумеют взять их под защиту – и получится как будто даже маленькое княжество, квазигосударство, какое в нынешних условиях всеобщего развала лучше всего приспособлено к выживанию. А другой воды в этих краях и нет вовсе. И перекрыв ее, они даже способны будут выжить отсюда окрестные банды, которым будет не попить и не помыться. Интересно… а я и не думал раньше про такие способы ведения войны, хоть и стары они, как сам мир.

Другое дело, что мне сейчас этого совсем не хочется. Вольешься в большую компанию – будешь жить по новым правилам, и черт его знает, что эти правила будут гласить по поводу моего грядущего отъезда. Мне бы лучше отсюда сорваться в дальний путь, оставив хороший трейлер друзьям на память о себе. Меня ведь здесь ничто не держит, если уж до конца честным быть. Вообще ничто.

Гель для душа все же хорошо пахнет. Запах лайма куда приятнее мерзкой вони мертвечины, которой я вчера да и в предыдущие дни нанюхался на всю жизнь вперед. Ее запах теперь просто преследует меня. Как сумки вчера отвратно воняли, в которых я трофеи привез… жуть. Их потом побросали в багажник «мерседеса», а его отогнали подальше, за дюны, заодно загнав в пустыню, в сторону от дороги, где он на брюхо сел. И пацаны Паблито молодцы: не забыли откачать весь бензин из бака модного кабриолета, набрав полную канистру, которую и привезли обратно на пикапе. А я и забыл об этом совсем. Минус мне. Или двойка. А им пятерка соответственно.

Кстати, в Интернет я вчера залез и обнаружил, что он еще более проредился. Сайты обваливались один за другим. Дозвониться в Москву тоже не получилось: сеть работала, но международная связь отсутствовала. Не помогла и сетевая телефония. Зато мне ответили почтой. Ничего нового не сообщили, но я нового и не хочу: пусть у них, пока я не приеду, все будет по-старому: все спокойно сидят дома, топят камин, и никаких проблем.

А вот новости шли совсем безнадежные как в России, так и везде. С мертвяками не справлялись нигде, все разваливалось. Никакой надежды и никакого света в конце тоннеля не предвиделось. Хана. Абзац. Трындец. Кончился этот мир. Столько тысяч лет простоял, а теперь взял да и кончился. Весь вышел, хотя… не совсем. Мы же не кончились, верно? А кто иной, может быть, только начинается, как те самые «трейлерщики», чей час наконец пришел. Нерадужная перспектива для окружающих.

Вытереться и натянуть штаны я едва успел, потому что Дрика стуком в дверь себя не утруждала и вошла в трейлер без лишних церемоний. Отодвинув меня от плитки, взялась варить кофе.

– Мне надо научится пользоваться вот этим. – Она кивнула на лежащий на столике «хеклер».

Надо, надо, а кто же спорит? Когда только учиться было?

Вчера у меня, признаться, была совсем другая проблема, для наших новых времен вполне типичная: как сделать так, чтобы меня не съели? Это очень отвлекает от других дел и мыслей.

– Сейчас выясним, когда Джефф планирует выезд, – ответил я. – Или вдвоем с тобой успеем скататься в пустыню, или с ним по пути задержимся. Не хочу стрелять возле лагеря.

– Почему? – удивилась девушка.

– Мы же не знаем, кто здесь поблизости ошивается, верно? И кому будет охота посмотреть и выяснить, кто же здесь постреливает.

– Ты думаешь, что мертвецы могут так далеко забраться? – удивилась она.

– Мертвецы – нет, – покачал я головой, надев рубашку. – А вот бандиты из Уэлтона могут добраться, если кто-то из них ошивается в этих краях и случайно услышит стрельбу. До них отсюда километров пятнадцать, не больше.

– Бандиты?

Вид у нее был несколько недоумевающий.

– А тебе ничего не рассказали здесь, пока я в городе был? – удивился я в свою очередь.

– Рассказали, но… – Она пожала узкими худыми плечиками. – Странно все. Люди погибают кругом, выжившие должны помогать друг другу.

– Это в идеале, – кивнул я, насыпая запасные патроны к револьверу в скрытый подсумок в кармане новых «тактических» штанов, которыми разжился вчера. – А на практике каждый пытается урвать себе кусок послаще и побольше, чтобы потом с ним выжить. И некоторые уже рвут куски изо рта у других, не стесняясь убивать.

Она лишь молча кивнула, хоть и заметно погрустнела. Ну, это и понятно: трудно все осознать, очутившись посреди конца света прямо из «общечеловеческой» Голландии. Ну а что еще остается, пусть привыкает. Интересно, а в самой Голландии теперь что? Не догадался в Интернете пошариться.