Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма - Игорь Морозов

Насилие над куклой в символическом смысле равносильно надругательству над ребенком: «Милый Клим, я видела, как рыжий солдат топтал каблуками детскую куклу, знаешь – такую тряпичную, дешевую. Топтал и бил прикладом винтовки, а из куклы сыпалось… это, как это? – Опилки, – подсказал Самгин. – Вот! Опилки. И я уверена, что, если б это был живой ребенок, он и – его!» [НКРЯ: Горький 1928].

Все эти значения активно используются при социокультурном конструировании, помогая формировать при помощи механизмов общественного мнения положительные и отрицательные имиджи и активно навязывать их для повседневного употребления.

Живопись. Анализ живописных презентаций (см. иллюстрации) показывает, что кукла при изображении детей служит маркером «детскости», указывает на пол, возраст, социальный статус ребенка – см. илл. 40, 127, цв. вкл. 12; см. Эти значения представлены в картинах В. А. Тропинина «Девочка с куклой» (1841); К. В. Лемоха «Варька» (1893); Н. И. Фешина «Портрет Вари Одоратской» (1914); З. Е. Серебряковой «Девочка с куклой» (1922); К. Петрова-Водкина «Девочка с куклой» (1937);

А. Мещанова «На стуле» (2002); и др. О том, насколько устойчив образ куклы как иконического знака детства, можно понять по ее изображениям в тех случаях, когда сюжет картины не требует ее присутствия. В качестве примера приведем картину З. Е. Серебряковой, в центре которой группа детей, сосредоточенно занимающихся сооружением домика из карт – см. илл. 133, З. Е. Серебрякова. Карточный домик (1919), что отражает распространенное представление о круге детских развлечений: «Беспечные и невинные младенцы знают лишь одни свои куклы и карточные домики» [Мысловский 1836, с. 147]. Кукла на картине никак не участвует в игре, а изображена только для того, чтобы подчеркнуть, что главными действующими лицами являются дети (ср. куклу на картине А. А. Харламова «Мыльные пузыри»).

Илл. 133

На картине А. А. Красносельского «Бабушкины сказки» (1866) изображено большое семейство, сидящее за столом в вечерних сумерках – см. цв. вкл. 8. Четверо детей, так же как и находящиеся в комнате взрослые, полностью поглощены историей, которую рассказывает им бабушка, энергично жестикулирующая при этом руками. А брошенные на полу и диване куклы лишь подчеркивают степень вовлеченности маленьких слушателей в процесс исполнения бабушкой сказки.

В большинстве случаев кукла в живописи изображает младенца или маленького ребенка, предмет для игры «в семью» или «дочки-матери»: А. А. Харламов «Игра в „дочки-матери“» (1911); Б. М. Кустодиев «Девочка с куклой» (1915); Татьяна Дерий «Вечерняя песенка» (2004). Окруженная любимыми куклами девочка символизирует будущее счастливое семейство – см. илл. 131, З. Е. Серебрякова. Дочка Катя с куклами (1923). Кормление, укачивание куклы или приготовление для нее нарядов является композиционным центром многих замечательных живописных полотен: А. А. Харламов «Маленькая швея» (1910); И. Д. Дризе «Девочка с куклой» (1948); И. И. Ершов «Ксения читает сказки куклам» (1950); Э. Питерс «Изготовление куклы»; Ф. Страйт «Кукольный доктор» (1876); А. А. Доржелес «Маленький доктор»; Э. Адлер «Обед» (см. цв. вкл. 9, 11, 13).

Илл. 134

Реже кукла выступает в живописи как двойник ребенка, материализация его alter ego или «идеального Я». Хорошей иллюстрацией такого значения является картина художника А. Г. Варнека «Портрет А. А. Томиловой в детстве с куклой в руке» (1825) – см. илл. 134. На нем изображена девочка, прижимающая к плечу куклу в костюме взрослой женщины, на которую она указывает пальцем, тем самым как бы идентифицируясь с ней. В ряде случаев подобная интерпретация возможна и для композиций, в которых кукла изображается рядом с девочкой, а не у нее на руках или на коленях. Например, можно предположить, что такое истолкование подразумевается в замечательном портрете А. П. Рябушкина «Девочка с куклой» (1890-е), на картинах Т. Дерий «Мамино платье» (2004), Н. Милашевич «Зеркало» (2004), Н. Н. Горлова «Портрет девочки» (1960) – см. илл. 129, цв. вкл. 12. Впрочем, и в других случаях внешний облик куклы, например, изображение ее как взрослой женщины (см. цв. вкл. 13, А. И. Корзухин. Бабушка с внучкой, 1879) или обозначенный художником характер отношений с ней ее обладательницы («любимая кукла»): Е. Никипаренко «Девочка с любимой куклой» (2003); Ю. Л. Дятлов «Девочка с куклой» (2002), «Любимая кукла» (2006) – могут быть поводом для интерпретации куклы как alter ego или «идеального Я» хозяйки. Причем нередко намеренно подчеркивается сходство ребенка с его куклой.

Отметим, что изображения мальчиков с куклой встречаются чрезвычайно редко – А. В. Маковский. Мальчик с куклой (1922); Ю. В. Разумовская. Портрет мальчика (1938); см. также илл. 48, цв. вкл. 8, 12. Кукла в этих случаях используется, чтобы подчеркнуть характер ребенка и отношение к нему автора. Тем не менее сюжетом многих живописных полотен являются кукольные ролевые игры с участием как мальчиков, так и девочек – см. илл. 135, Р. Шеппард. Майкл и Кристина за чайным столиком (1950); а также илл. 39, 96, 103, 109, 120, цв. вкл.

Илл. 135

Аналогичная символика характерна и для картин зарубежных художников – см. цв. вкл. 8-11. Большую подборку примеров можно найти в блоге KYKOLNIK (2010); см. также другие иллюстрации в книге.

Живописная традиция ХХ века чаще использует куклу как отвлеченно-символический предмет, обозначающий душевные состояния или общее настроение, передаваемое той или иной картиной – см. цв. вкл. 13, А. Ремнёв. Рыжая (2004). Такую функцию выполняет, например, небрежно брошенная на подоконнике в комнате загородного дома детская кукла на акварели М. В. Добужинского «Кукла» (1905) – см. илл. 132. Неестественно изогнутая кукольная фигурка на фоне обшарпанных стен и непритязательного деревенского дворика за окном выразительно передает чувство одиночества и запустения.

Куклы на картинах Вячеслава Калинина «Кукольник с петрушкой» (2003), «Кукольник. Наводнение» (2005), «Кукольный театр» (2008), передают состояние абсурда и неестественности изображаемого мира, где люди безжизненны и ходульны, подобно марионеткам на сцене кукольного театра – см. цв. вкл. 13. Тема «разъятого на части», сюрреалистически «препарированного» в современном мире человека отражена в полотнах Ю. А. Цветаева «Куколка» (2007), «Воспоминание» (2007) и др.

В сериях полотен А. А. Малиновского «Голубая нить» (2001), «Девушка с куклой» (2003) и В. В. Рябчикова «Куклы» (2002), «Заговор» (2003), «Разговор» (2003) используется образ кукловода, в роли которого выступает женщина, что можно интерпретировать как визуальный образ новой роли женщины и «женского» в современном мире.

Массмедиа и кино. Тема куклы в самых разных ракурсах все чаще попадает в поле зрения массмедиа. О том, как происходит трансляция некоторых «вечных» кукольных тем и мотивов современной массовой аудитории, можно составить некоторое представление, например, по анонсу передачи РЕН ТВ «Куклы. Игрушки сатаны» из серии «Фантастические истории» (01 Марта 2010, 18:00): «В мировых культурных традициях считается, что кукла – живое существо, умеющее любить или убивать, заботиться о своих владельцах или вредить им. На чердаке старого дома новые владельцы нашли тряпичную куклу. С этого момента в семье начались необъяснимые неприятности. Но куклы могут и исцелять. Существует целый театр, где кукловоды – дети, больные раком. У некоторых смертельный диагноз уже отменен» [Куклы-игрушки сатаны 2010].

Илл. 136

Возможность подмены образа при помощи манипуляций с персонажами-куклами в современных средствах массовой информации, например, в известной телепередаче 1990-х годов «Куклы», возвращает нас к древним практикам, когда в храме от имени Бога вещали жрецы [см., напр.: Нажель 1997, с. 191].

За последние десятилетия появилось несколько десятков кино– и телефильмов, в которых главную роль играют магические куклы-двойники, обычно являющиеся инкарнацией отрицательных героев или злобных демонов-убийц, и где ожившие куклы действуют как люди и люди превращаются в кукол. Превращение в куклу-демона часто связано с преступлением или нарушением этических норм и фактически является наказанием за содеянное. Именно таков смысл событий, происходящих в психотриллере «Куклы» («Dolls», 1987) режиссера С. Гордона – см. илл. 136, цв. вкл. 16, где таинственный особняк, в который по воле случая попадают герои, является своеобразным Чистилищем, из которого целыми и невредимыми могут выбраться только обладающие чистой и невинной душой ребенка. Но месть кукол связана еще и с пренебрежительным и варварским обращением с ними как бездушной и мертвой вещью, которую можно безнаказанно сломать или растоптать. Те, кто не способен увидеть в кукле человеский образ и, одушевив ее, вступить с ней диалог, имеют мало шансов на выживание. Эта тема обыгрывается в целом ряде голливудских триллеров.