Запретное целительство. Сеньорита Смерть (СИ) - Таис Сотер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я помедлила, опасаясь давать положительный ответ.
— Я постоянно здесь. Едва ли он пройдёт мимо вашей охраны, дон.
— Прошу вас, не надо столь официально, Рената.
Патриций поцеловал мне руку, мазнул по лицу пустым безразличным взглядом и прохладно улыбнувшись, вышел. Сонди за ним не последовал.
— Что происходит, Оливер?
Менталист молчал, задумчиво дергая белую ленту на шее, будто она его душила.
— Это тайна? Рихтер что-то натворил?
— Этого я не знаю, Рената. Но кое-что произошло. Нери пришли арестовывать, но так и не нашли его.
— Значит, его всё таки связали с той безумной ведьмой, что напала на повелителя стихий?
— Не только. Нашли… свидетельства того, что он экспериментировал на людях. Бродягах, сиротах, стариках, у которых не было денег, чтобы заплатить за лечение. Люди иногда пропадают. Никто не будет переживать из-за пропажи еще двух-трех в месяц, особенно если у них нет родных, что способны поднять тревогу из-за их исчезновения.
Я тяжело осела на деревянную скамейку.
— Что он с ними делал?
— Вы действительно хотите знать?
— Я не чувствительная патрицианка, Оливер, а целитель.
— В основном исследовал яды. Притом те, о которых забыли же с полсотни лет. И на некоторых захороненных телах нашли следы болезней. Оспа, холера, туберкулез… в самых запущенных формах, и иногда видоизмененных так, что едва ли даже лучшие из целителей смогли бы излечить или облегчить страдания пациентов, будь они живы. Стоит отдать должное Нери — он хоть и держал своих подопытных в нечеловеческих условиях, но по крайней мере так, что никто другой не мог от них заразиться. Страшно представить, что было бы, если всё это вырвалось бы на волю.
— И всё это под носом Церкви?
— У целителя влиятельные друзья. Никто не совал нос в его дела.
Лермия пережила не одну пандемию в свое время, и могла справиться с большинством инфекционных заболеваний — с помощью магических средств, слаженной работы докторов и целителей и жестких мер, предпринимаемых Церковью. Но всегда была угроза, что новая болезнь будет невосприимчива к старым вакцинам и лекарствам, да и у целительских заклинаний есть свои ограничения.
Получается, не так уж и Престол был не прав, веками подозревая малефиков в бедах, обескровливающих Лермию.
— Думаешь, если Нери не поймают, он может…
— Навредить? — Сонди пожал плечами. — Надеюсь что нет. Все больницы предупреждены. Если появятся зараженные, или же пойдут случаи массового отравления, этим тут же займуться.
— Наверное, Рихтер сорвался его искать.
— Не предупредив никого? Впрочем, куда бы он ни пропал, его быстро найдут. Ему сложно будет долго оставаться незамеченным.
— Светловолосый верзила с пугающими глазами и странным лицом? Удивлена, что по городу еще слухи не пошли о бродящем по Лермии дьяволе, — слабо усмехнулась я.
— Ага.
Мне показалось, Сонди хотел продолжить разговор, но вместо этого резко дернул плечом, и кривовато улыбнулся.
— Мне пора. Береги себя, Рената. И не делай ничего, что привлечёт к тебе лишнее внимание.
— Я ничего и…
Меня не дослушали.
Следующим утром я проснулась от того, что мне что-то пихали под нос. Я отмахнулась, и только тогда открыла глаза. Лучиано ослепительно улыбнулся, демонстрируя отсутствие одного из передних зубов, и помахал перед моим лицом конвертом.
— Что это?
— Тайна!
Племянник сунул письмо мне в руку и умотал. Конверт подписан не был. Я аккуратно пощупала его, проверила на свет, но кажется, там была только бумага. Открывать было немного страшно — а вдруг Нери на прощание прислал мне подарочек с какой-нибудь заразой?
Когда я искала в чемодане защитную маску и перчатки, в спальню вновь заглянул Лучиано, уже одетый, причесанный и умытый. Самостоятельно. Небесные покровители, да гувернер Фоскарини просто святой, раз смог так хорошо вышколить этого поросенка за столь короткое время! У меня так не получалось.
— Это от Рихтера, — пояснил Лучиано, и снова исчез.
Я поспешно бросила рыться в чемодане и вскрыла конверт.
«Если ты получила это письмо, моя милая Рената, значит, меня уже нет. Путь мой на бренной земле, короткий и бесславный, подошёл к концу, но мои чувства к тебе никогда не умрут…
Ладно-ладно, я жив. Скорее всего. Ведь никто не может ничего гарантировать? Возможно, я простудился, потерял сознание от слабости и утонул в ближайшей луже. Или споткнулся и расшиб голову, потеряв память. Но это маловероятно».
— Тупой Корбин! — злобно пробормотала я, и снова вернулась к записке.
«Мне пришлось уехать. Не из Лермии, конечно, только из столицы. Втягивать я тебя в это не хочу, поэтому пришлось промолчать. Дож тоже ничего не знает. Так нужно. Я попросил Лучика отдать тебе конверт через неделю, если не вернусь раньше, но скорее всего он не сможет столько выдержать. И к лучшему. Не хочу, чтобы ты волновалась.
Скоро буду.
P.S. Я оставил в твоем шкафу свою рубашку. Если заскучаешь, можешь ней спать. Уверен, мой запах тебя успокоит.
P.P.S. Я тоже кое-что утащил у тебя. Попробуй угадать что! Подсказка — возможно я тоже буду в этом спать».
— Извращенец!
Я перетряхнула ящик с нижним бельем, а затем и гардероб, пытаясь понять, чего именно не хватает, но вроде всё было на месте. Ну и что он имел ввиду?
К тому времени, когда я вернулась к письму, от него осталась только горстка пепла. Что-то из алхимической магии, видимо. Интересно, что за секреты у Рихтера от дожа? Через пять дней должен был состояться совет, как раз после Дня Всех Святых. Северянин говорил о том, что скорее всего вернется не позднее, чем за неделю, как раз к важному мероприятию. Должна ли я успокоить Фоскарини? Кажется, Рихтер предпочёл бы, чтобы на время его оставили в покое. И я герцогу ничего не обещала.
Так что я аккуратно высыпала пепел в окно, и предпочла на время забыть о Корбине Рихтере. Это оказалось непросто. Каким бы не был дурнем Корбин Рихтер, я о нём волновалась. Но как оказалось, мне больше стоило думать о себе.
Интуиция, которой владел Корбин Рихтер, в магическом сообществе считалось ценностью, доступной лишь немногим. Но и обычные маги, если они прислушиваются к собственным ощущениям, способны почуять неприятности. В эту пятницу у меня всё будто валилось из рук, и настроение было отвратительное. В какой-то момент я обнаружила, что сижу в своей комнате с рубашкой Рихтера в руках — забытой ли им случайно, или с неким умыслом. Те глупости, о которых писал грейдорец, каким-то образом работали. Знакомый
