У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Пришла?

   - По твоему приказанию...

   - Отставить. Идем на стадион.

   Я, чуя недоброе, двинулась за ним на крытый стадион. Первое, что мне пришло в голову - сейчас предложит, пока Исиана нет, показать какое-то заклятие. Но не угадала. На стадионе было пусто, и никаких щитов или мишеней я не увидела. Не было и шкатулки с кристаллами, обязательного атрибута зачета или практики. Зато был Унриаль да Шайни.

   - Унрио! - позвал его Дейвин.

   - Кого это ты привел, граф? - поинтересовался да Шайни.

   - Это Алиса, - сказал да Айгит. - И я хочу, чтобы ты показал ей, с какой стороны держаться за меч.

   Я онемела от изумления. Ничего лучше он придумать не мог, конечно. Дать мне в учителя человека, к которому я так и не знала, как относиться, - это было как-то за гранью и само по себе. Но мне предлагалось учиться у него вещам, которые я не собиралась знать вообще. Вот зачем, кто бы сказал, мне может пригодиться умение тыкать в живое существо железной заточенной полосой, когда на свете есть Сайга, и Узи и Беретты еще не кончились даже в крае, а АК так и вообще не переводились. Что же до гражданского оружия - любой, кто на колесах, возит с собой или ту же Сайгу, или ИЖ-81, а пешие и мотобратия надеются на Макаров и везение.

   Пока я искала пропавший дар речи, да Шайни обошел вокруг меня, как будто я была диковинным животным. Хотя нет. Вокруг лошади или привезенного да Айгитом бычка он так не ходил. Как вокруг странного дерева, наверное. Какой-нибудь осины, на которой родятся апельсины. Я стояла и смотрела на него, не зная, что мне говорить или делать. Он закончил свой круг почета, посмотрел на меня как-то печально, но одновременно сдерживая смех.

   - Завтра приходи сюда в это время.

   Так и вышло, что наши вечером поехали пить, а я пошла на новые дополнительные занятия. Меч в руки я в первый раз не получила. Зато вдосталь находилась по кругу под внимательным взглядом Унриаля да Шайни, все время оказывавшегося прямо напротив меня, что бы я ни делала. К отбою болели и икры, и бедра, и спина, и пониже спины. Откиснув под душем и оттерев ноющие места солью по сааланскому обычаю, я упала в койку и вырубилась. Последней моей мыслью было: "Завтра предстоит то же самое..."

   За восемь длинных сааланских дней Исиан успел изучить расстановку сил в следственной группе и характеры настолько, чтобы понимать цели и интересы каждого. Агуане, самая незаметная, была, как и он, чьим-то наблюдателем. Следователь Итчи разрывался пополам между желанием сохранить хорошее отношение своего магистра и выслужиться перед маркизом да Шайни. Монахини жалели подследственную и пытались понять, как к ней все-таки относиться. Не особенно успешно. Эрве и Вейен пытались поделить игрушку, не поссорившись. Вейлин очень активно хотел реванша и прямо рвался его получить, то и дело выпрыгивая с вопросами и предложениями разной степени уместности и осмысленности. К сожалению, избавиться от него не представлялось возможным: он переводил подследственной некоторые вопросы и комментировал часть ее ответов следователю.

   Сама подследственная выглядела воплощенным терпением. Когда следователи разложили по столу пару белья из ее вещей и уничтожили магией, у нее даже бровь не дрогнула. Она продолжила так же спокойно отвечать на вопросы о том, зачем нужно было об этом молчать и что ей не позволило признать очевидное. Услышав ее объяснение причин молчания, Исиан сосредоточился и приготовился. Женщина шла прямо в ловушку, расставленную маркизом. Было очевидно, что сейчас, признав, что она не может поверить в очевидное, пока не понимает его причин, она будет вынуждена признать, что это не первый случай - и дальше из ее памяти потащат весь ряд забытого, не увиденного, признанного незначимым и принятого как есть. А потом спросят про ее собственные действия.

   План маркиза испортил досточтимый Вейлин. У переводчика, видимо, подошел к концу его невеликий запас терпения, и он разразился длинной обвинительной речью, в которой упомянул и неудачную беременность Полины, и ее развод, и ночные танцы, и попытки посвятить князя в традицию, не имеющую к христианству никакого отношения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Ты поклонялась греческой Гекате и пыталась вовлечь в это наместника! - закончил он, торжествующе глядя на женщину.

   - Гекате? - переспросила удивленная Полина. - Почему именно ей?

   - То есть с тем, что ты предала своего бога и обратилась к старым богам, ты согласна, - удовлетворенно улыбнулся Вейлин.

   Полина пожала плечами.

   - Не грешат одни мертвые. Я могу только надеяться на Его милосердие, но не жду его, потому что это я обязана Господу, а не он мне. Я знаю, что грешна и достойна ада, обсуждать тут нечего. Но почему из всех известных тебе имен богов ты выбрал именно это? Я ведь и гневалась, и мстила, и говорила злое, была тщеславной и любила наряжаться и украшать себя.

   - Это все мелочи, - пренебрежительно махнул рукой Вейлин. - Об этом договаривайся со своим богом сама. Кстати, он не бог, а пророк, поскольку был сперва рожден, а потом и убит, но твой вопрос не о нем. Заметь, и здесь он тебе не так интересен, как ты сама.

   - Заметила, - кивнула женщина. - Так ты ответишь или продолжишь спрашивать?

   - Отвечу, - хищно усмехнулся досточтимый. - Слушай же. Да, маркиз не нашел в твоей памяти ни одного случая, когда ты призывала женщин убить дитя во чреве, но ты показала пример того, что так можно сделать - и быть после этого довольной жизнью. Да, он не нашел за тобой также и призывов к расторжению дурного брака, но ты своим примером показала, что это возможно. Тогда как ваша традиция предписывала тебе оставить все свои дела после свадьбы и заниматься делами мужа. Разве ты последовала этому предписанию? Ты разрушила свой брак намеренно и последовательно и убила ребенка, зачатого в браке, своим непослушанием мужу. Разве так должно поступать христианке?

   Полина молчала. Вейлин улыбнулся с чувством превосходства и продолжил:

   - И как переносить справедливые упреки и поношения за такое поведение, ты тоже показывала не раз. Тебя злословили, а ты, вместо того, чтобы скрыть лицо и нести свой стыд, продолжала работать. Тебя позорили, а ты делала вид, что не слышишь, и получала выгоду от торговли. Тебя в лицо называли негодной женщиной, увечной и нежеланной, а ты смеялась и шла танцевать вместо того, чтобы лить слезы над своими проступками. Твой бог должен был наказать тебя, почему он не сделал этого? Возможно, ему просто нет до тебя дела, потому что ты предала его? Что ты молчишь?

   Полина глядела досточтимому в лицо, не произнося ни слова. Он не смог молчать дольше трех вдохов и развил свою гипотезу.

   - Но ты не оставлена, о тебе очевидно заботится чья-то невидимая рука. Смотри-ка. Твои враги покрыты позором, твои противники изгнаны, мужчина, отвергший тебя, негодную жену и мать-детоубийцу, утешается сочувствием твоей матери и вниманием случайных подруг. Но что ты дала друзьям и поклонникам? Только быструю и легкую смерть! Ну, - закончил он торжествующе, - кто, кроме греческой Гекаты, мог дать тебе силы для этого?

   Полина продолжала молчать. Исиан взглянул ей в лицо и ужаснулся. Женщина все еще удерживала на лице выражение нейтральной готовности слушать и договариваться, только в углах ее губ показалась еле заметная и совершенно безнадежная улыбка, а во взгляде, направленном в лицо досточтимому, отразились презрение и отвращение. Но хуже было то, что сайх увидел под этими чувствами, на самом дне взгляда подследственной. Безнадежность и безразличие. Он сделал единственное, что было доступно. Привлек внимание маркиза и указал ему глазами на выражение лица женщины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   Тот, поблагодарив наблюдателя одним движением ресниц, попытался вмешаться.

   - Вейлин, ты переутомился, спятил и бредишь. Отправляйся отдыхать и позови вместо себя кого-нибудь. Хотя бы Арно.

   - Ну отчего же, - возразила подследственная. - Вопрос он задал, наверняка это отмечено в протоколе. Я отвечу. Кроме Гекаты, упомянутой тобой, досточтимый, это могли быть шумерская Инан, еврейская Эва, кельтская Морриган, скандинавская Фригг, уральская Сорни Най и русская Буря-яга. Но для твоей версии я недостаточно спортивна. Геката любит тех, кто может долго бежать и идти. Я не такова. И Инан я не могла понравиться, у меня маловато любовников, чтобы она меня заметила. Эва тоже вряд ли меня поняла бы: ни у одного из своих мужчин я не брала подарков, а мужу отдала и часть своего имущества при разводе. Будь я в хороших отношениях с Морриган, у моего мужа после развода не случилось бы ни одной связи, а ты сказал, что у него есть подруги. Обидев женщину, которой покровительствует Фригг, ему предстояло умереть в нищете и полном одиночестве, но он жив, благополучен и имеет друзей. Оскорбив жрицу Сорни Най, он мог сойти с ума, покинуть дом и умереть около дороги, но пребывает в здравом рассудке и в безопасности. А наказанных Бурей-Ягой, по легенде, поражает молния, уносит ветер или съедают собаки. Как видишь, ничего такого с ним не произошло. Это я сижу тут с вами и слушаю твои предположения на мой счет, а он вполне благополучен в Москве. Что до моей неудачной беременности и развода - судья мне мой Бог, а не ты.