Боец тишины (СИ) - Стас Северский

коды человека, или – вирусы, внедряющиеся в них! Это не просто так происходит! Эти патологии

инициированы вирусными агентами, примененными врагом!

– Ты что, Ян? Это правда?

– Правда. И Африку не просто эпидемия поразила. Это испытания нового оружия – нового

вируса. Его готовятся на наши территории перекинуть. Только мы к этому готовы. Мы защитим

наши земли и не позволим врагу захватить их – погрузить их в хаос и установить над ними

контроль.

– Я не знал, что дела так обстоят, Ян.

– Почти никто не знает еще. Только мы – в деле, а не в стороне, так что нам дела из головы и из

рук выпускать нельзя.

– Выходит, в итоге выживут только те, кто заполучил вирус-целитель?

– В худшем случае – в случае потери контроля врагом над своим вирусологическим оружием.

Такое возможно. В плане врага очаговые поражения вроде точечных ударов, но может произойти

утечка с распространением поражения на не запланированные территории. Враг имеет средства

контроля своего оружия, но вирус можем измениться и выйти из-под контроля.

– Ян, а, может, нам не надо зараженных ликвидировать? Они же – целительным вирусом

поражены.

– Он только в стадии проверки находится – он опасен. Не нам решать, когда и как его

применять – это решение за вирусологами и правителями. Мы должны только зачистить следы, раз

наследили.

– Жалко, что из-за нашей глупости люди пострадают.

– Что есть, то и есть – и нет смысла совестью мучиться. Произошло событие – обсуждать его и

спорить о нем поздно. Нам надо действовать – устранить активных переносчиков вируса.

– А кто они?

– Бойцы и шлюхи. Они постоянно дело с кровью и другой заразной дрянью имеют.

Войцех глупо ухмыльнулся, отложил нож с ядовитым корнем и уставился на меня.

– Мы что, к шлюхам пойдем?

– Нет, они к нам придут… Конечно, пойдем!

– Ян, а я… Я только один раз ходил… и то не вышло все совсем.

– Мне плевать на то, что у тебя с кем и когда не вышло, Войцех. И вообще – мы не за утехами

идем.

– Да я не о том, Ян. Боюсь я их, в общем…

– Кого?

– Шлюх…

– А что так?

– Я ж говорю… Один раз решил сходить и… Убежал я, Ян. Нагрубила она мне так, что я… Не

люблю я их, Ян.

147

Я отвернулся, стараясь скрыть скривленный немым смехом рот и не обижать не выносящего

грубости вояку.

– Придется тебе со страхами побороться.

– А тебе такие девки как, по душе?

– Да мне что? Какие есть такие и есть. Умом обычно не блещут, зато просто с ними.

– А ты ходил к ним?

– Нередко. Но только – по делу… не по такому делу, а – по другому.

Поляк поднял на меня опущенные глаза.

– Ян, а тебе для дела спать с ними не приходилось?

Я дернул головой, отгоняя отвратные воспоминания.

– С объектами мне и не такое делать доводилось.

– А что хоть за объекты были?

– Не задавай таких вопросов – ответов на них тебе не видать.

– Скверная у тебя служба вообще… я себе все в голове не так воображал.

– Горе романтику, попавшему в разведку. С такой грязной работой разве что жесткий реалист

справится… или – жесткий романтик с криминальными наклонностями и склонностью к экстриму.

Это вообще для таких людей работа – для тех, кому обычной жизнью жить невыносимо скучно, и

для тех, кто не брезгует ничем на пути к своим соображениям. А главное, – такой человек должен в

себе внутреннюю нервность сочетать с внешним спокойствием. Просто, всегда надо настороже

быть, и никогда вида не показывать, что насторожен. И грубость с тонкостью надо при себе

постоянно таскать, чередуя по надобности. Такие люди должны обладать несовместимыми с виду

качествами и уметь управлять ими, все время меняя их друг на друга.

– Я бы с ума сошел, поменяй нас с тобой кто местами.

– А нас никто не поменяет. Мы для разных дел предназначены.

Войцех помолчал, подумал и покивал головой.

– Ян, а ты на бои подпольные ходил?

– Куда я только не ходил… только походы я не обсуждаю.

– А меня тренер на такой бой толкал. Я тогда его и послал. Я только из армии вернулся – сразу к

нему, как к родному, а он… Разозлился я так, что родину покинуть решил. Думаю, родная земля, а

все – чужое… и все люди – чужие.

– Войцех, хватит душу в пустоту изливать. Переливай спирт в склянки.

Поляк насупился – недолго еще и вспылит. Черт…

– Ян, мы же не можем жить, так ничего друг о друге и не зная.

– Мы друг о друге все, что нам надо, знаем.

– Это ты специально так… стараешься меня не братом, а объектом видеть. Когда так людей

видишь, – они и людьми не видятся. Тогда их не жалко… и нет разницы – объект зачистить или

человека ликвидировать.

– Что за мысли тебе в голову идут?! Им у тебя в голове вообще не место!

Вскочили из-за стола оба… и оба опустились обратно на стулья, виновато отводя взгляды.

Нервные мы просто – от этого и злимся, друг на друга собак спуская. Зато несдержанность такая –

надежный показатель того, что люди мы не чужие. Никогда я такого с чужими себе не позволяю.

Я развернул к поляку подсвеченный экран, показывая страницу.

– Вот они, Войцех, – девицы, к которым этот человек захаживает… и к которым придется зайти

и нам.

– Ничего себе… Это что, ты такие подробности про всех можешь узнать?

– А то.

– А про меня ты тоже все можешь узнать?

– А я про тебя и так все знаю.

– А я не знаю. Вернее, не знаю, что про меня знают. Покажи мне мое досье.

– Смотри, что здесь на тебя полиция имеет, а что служба госбезопасности, – ерунда одна.

– А немцы что?

148

– А к немцам я без особой нужды не попрусь. Они нас сейчас проследить пытаются, так что я

им не намерен провокации устраивать и наводки подсовывать. И так они скоро о себе напомнят.

– Ян, а на тебя ведь у них досье тоже должно быть.

– У них и на Яна, и на Вольфа, и на Вебера данные. Только мало их, как елок в тундре, и мелкие

они, как лужи на гладких дорогах. Не серьезные это документы. И на другого человека, под

личиной и легендой которого я находился у них в стране, у них досье скромное. Этот человек – мое

истинное лицо… точнее, – лицо, выданное мне для дела руководством управления. С его лицом, с

его именем, с территорий его страны я приезжал и в их, и в свою страну.