Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени) - Айрис Джоансен

– Это, конечно, препятствие, но вполне преодолимое. – Очень осторожно Алекс поднял табличку и тщательно осмотрел. – Она вросла в землю, поэтому тот человек и надломил ее, пытаясь поднять… – Он оборвал себя на полуслове, заметив выражение ее лица. – Что с тобой?

– Но… здесь есть еще… – Кэтлин нагнулась, вглядываясь в темное углубление в стене пещеры, которое было недавно закрыто стоявшей вертикально табличкой. Она пошарила в этой нише и достала табличку, потом еще одну, еще и еще. Наконец углубление опустело, а перед ними на каменистой земле лежало пять табличек. Кэтлин была потрясена. – Совершенно одинаковые письмена! – Она судорожно рассмеялась. – Боже, а я думала, что надпись па Танцующем Ветре – единственная.

– Кажется, загадочный текст стал немного длиннее. Возбуждение Кэтлин нарастало с каждой секундой.

– Посмотри, – глубоко вздохнув, прошептала она. – Он хотел облегчить нашу задачу. Здесь греческие буквы.

Он придвинулся ближе, всматриваясь.

– Ты уверена?

– Да. Одна из табличек поделена на две половины, сверху вниз. С одной стороны – эта надпись, надо думать, на языке Шардана; с другой – явно греческие буквы. Он дает нам ключ.

– Почему бы ему просто не написать все на греческом? Кэтлин пожала плечами.

– Это было бы слишком просто. Может быть, он хотел, чтобы надпись прочитали не его современники, а далекие потомки, чтобы загадка Танцующего ветра прошла через века.

– Но как он мог предвидеть, что это вообще будет расшифровываться?

Кэтлин помолчала.

– Андрос прекрасно понимал, что, пока цел Танцующий Ветер, сохраняется и его загадка, тайна надписи на языке Шардана, даже тогда неизвестном, равно как и местонахождение этой страны. Разве не интерес к тайне, не легенда, на протяжении веков объединявшая семью, привела нас сюда? Это круг, заканчивающийся в исходной точке и…

– Я понял, что ты отлично можешь справиться и без меня, – прервал ее Алекс. – Не знаю, зачем ты позволила постороннему прикоснуться к исключительной, редкой загадке вашей семьи?

Кэтлин в замешательстве посмотрела на Алекса. В тусклом свете фонаря было видно его сосредоточенное лицо, нахмуренные брови, он старательно складывал таблички одна на другую. Теплое чувство внезапно заполнило ее. Он был похож на обиженного ребенка. Как странно, она никогда не могла вообразить его в детском возрасте. Ей казалось, что он всегда был взрослым, умным, защищенным, с чувством юмора и повышенной сексуальностью.

Она вдруг снова ощутила притягательность его мужского обаяния. Кэтлин не отрываясь следила за точно рассчитанными движениями его рук, укладывавших таблички, видела его бедра, обтянутые джинсами, разворот плеч под черной рубашкой… Ей вдруг захотелось коснуться его…

Он закончил и сделал шаг назад.

– Я понесу таблички, а ты – фонарь. Будет очень обидно, если, оступившись, я разобью их… – Его взгляд вдруг упал на нее. – Кэтлин?

Он понял ее состояние. Она старательно смотрела в сторону, чувствуя поднимавшуюся в ней панику.

– Ты был прав. Я сама могу справиться с этим. – Быстро обойдя его, она устремилась за своим рюкзаком, валявшимся в отдалении. Он сказал что-то, но она не слушала, поставив фонарь рядом с собой и копаясь в рюкзаке. Наконец она извлекла из него голубую рубашку и кинула ее Алексу. – Заверни сюда таблички и дай мне, я уложу их в рюкзак.

Он подхватил с земли рубашку, осторожно упаковал таблички и положил их на землю у стены пещеры.

– Я же просила дать их мне.

– Иди сюда. – Опять это проклятое славянское придыхание в его голосе.

Она продолжала стоять на коленях рядом со своим рюкзаком.

– Я не хочу.

Он двумя шагами пересек разделявшее их расстояние.

– Я лучше знаю, чего ты хочешь.

Он нагнулся и погасил фонарь. Темнота. Жар. Алекс.

Ее сердце билось так сильно, что он должен был слышать его удары, она была уверена, что он слышит.

– Я просто переволновалась из-за этих табличек, – пытаясь сдержать неровное дыхание, произнесла она.

– Мне не нужны твои оправдания.

– Включи фонарь.

– Мне нужно, чтобы ты не видела меня, а чувствовала. – Он коснулся ее.

Это прикосновение и болью и радостью отозвалось в ее теле, и гневные слова замерли в горле. Ее соски стали твердыми и царапали одежду.

– Нет, – безнадежно прошептала она.

– Ты хочешь. – Он заставил ее встать на ноги и начал расстегивать блузку. – Признайся, что ты хочешь этого.

Она чувствовала его запах – лайм, мускус и еще что-то волнующе мужское. Он расстегнул ей лифчик и стащил его вместе с блузкой. Почему она вдруг стала такой беспомощной, послушной?

Его губы коснулись ее соска. Жар пронизал ее. Его рука скользнула к застежкам на ее джинсах, и в следующее мгновение они вместе с бикини уже лежали у ее ног.

– Перешагни через них.

Алекс опустился на колени, сжимая руками ее ягодицы и прижимаясь лицом к упругим завиткам у нее на лобке. Его язык…

У нее перехватило дыхание. Она стояла, прижавшись голой спиной к холодной шершавой стене пещеры, и чувствовала, что силы покидают ее.

– Я не могу стоять так.

Он потянул ее вниз, на спальный мешок. Ее кожа ощутила холодноватое прикосновение искусственного шелка. Алекс резко вошел в нее.

– Алекс!

– Забудь, кто я, – пробормотал он. – Думай, что я какой-то посторонний. Бери от меня все, что тебе надо, не думай ни о чем, кроме этого.

Что он говорит? Какой посторонний мог бы ее заставить чувствовать такое?

Он слишком стремительно овладевал ею, она никак не могла подстроиться под его ритм.

– Тебе хорошо, ты чувствуешь меня? – Он снова резко вошел в нее.

– Так нет…

Он вышел из нее совсем, и теперь его рука скользнула ей между ног.

– А так нравится, черт побери? Не думай обо мне. Наслаждайся сама.

Она изогнулась, отвечая движениям его руки.

– Хорошо… – Его пальцы чуть дальше прошли в нее, осторожно поглаживая и надавливая на чувствительные бугорки. – Продолжать?

– Да! – Это было похоже на дикарский вопль.

Его пальцы двигались медленно, ритмично, и каждое: движение отзывалось в ней томительной, сладкой болью.

– Еще?

– Еще.

Ей казалось, что он дразнит ее. Но рука Алекса двигалась теперь чаще, быстрее, заставляя ее выгибаться навстречу ему, она дышала прерывисто, хрипло, и наконец с ее губ сорвался вопль наслаждения…

Тогда он глубоко вошел в нее. Теперь она отвечала ему каждым движением тела. Он ходил в ней яростно, бешено, заставляя подчиниться мощному ритму.

– Дай мне это, – хрипло бормотал Алекс. – Дай, сейчас.

Но прошло еще немало времени, прежде чем она почувствовала, как он рухнул на нее всей своей тяжестью. Его грудь продолжала содрогаться от прерывистого дыхания, эхом отдававшегося от каменных стен.