Увидимся в аду - Арина Холина

Едва Наташа закончила, в зале начался переполох. Апостолы повскакивали с мест, охранники прибежали на шум, неопрятный ангел от страха повизгивал, а Соня, Марта, Грета, Магда и Роза словно окаменели. Иуда же отошел в сторонку, делая вид, что он не с ними, а совершенно случайно здесь оказался.

— Замолчите! — Гавриил поднялся с кресла и грозно сверкнул глазами. — Заседание переносится на завтра, на два часа.

— Но в три он должен умереть! — Маша вскочила со стула. — Вы что, не понимаете? Спасите его!

— Мы говорим здесь о судьбе всего человечества, а ты хочешь, чтобы мы ковырялись в судьбе какого-то жалкого человека? — прикрикнул на нее Азраиль.

— Вот о чем я и говорю! — От всего пережитого Наташа зарыдала. — Судьба человечества! — передразнила она сквозь слезы. — Х… Й вам положить на эту судьбу!

— Это возмутительно! — выступил Иуда. — Не оскорбляйте суд!

— Да пошел ты! — рявкнула на него Маша.

Но тут подоспел Марат. Он схватил Машу за руку, Наташу дернул за локоть и потащил к выходу. Когда они очутились на улице, Марат поближе придвинул к себе девушек и горячо зашептал:

— Успокойтесь! Он сам выразил желание побеседовать с вами. Я… случайно выяснил.

— Кто — он?! — истерически дернулась Маша.

— Ти-ше! — наклонившись к ней, цыкнул демон. — Он — это Он! — Марат задрал голову и посмотрел на небо.

— Да ладно? — глупо удивилась Наташа. — С чего это?

— С того это, — буркнул Марат.

Они уже спустились к берегу, где их ждал страж, Марат запихнул девиц в лодку, кивнул бритоголовому: «Отвезешь», — развернулся и быстро удалился.

Наташа все еще пылала негодованием, а Маша угрюмо смотрела на черную воду.

— Ну что ты куксишься! — Наташа встряхнула подругу. — Прекрати сопли пускать! Все будет хорошо!

— Он умрет, — слишком спокойно ответила Маша. — И Ни хрена мы не можем сделать.

ИГОРЬ

Игорь полусидел на кровати. У него в подмышке сопела Настя, уже наполовину заснувшая. Густые волосы щекотались, но он держался, чтобы не потревожить ее дрему. Он никогда не думал… и даже сейчас не думал — чувствовал, что можно быть таким безмерно счастливым лишь оттого, что почти незнакомый человек — невеста! ха-ха! — будет вот так держать свою гладкую ладошку у него на животе, капризничать, как капризничают уставшие дети: «Дай мне то, дай мне се! Хочу этот фильм, хочу другой!» — а он будет радоваться любому ее желанию…

Когда она приехала, Игорю стало неловко. Он первый раз за много лет понял, что существуют трудности, связанные с сексом. В том смысле, что он не мог представить, как себя вести, что можно себе позволить, а что нельзя, застеснялся и испугался того, что она захочет с ним переспать, и одновременно очень захотел этого — чтобы она захотела…

Они устроились на постели перед теликом. Настя за считанные секунды превратила кровать в помойку — накрошила, пролила чай, заляпала мороженым… Кое-как прибравшись, Игорь усадил Настю так, чтобы ей под руки не попадались стаканы и варенье, переставил вазу с сухими цветами и прикрыл окно, чтобы Настя в него случайно не вывалилась. И туг, когда он только успокоился и расслабился, Настя повернулась к нему и поцеловала. Нежно прикоснулась своими губами к его — поначалу они так и целовались, одними губами, лишь время от времени прикусывая друг друга от избытка чувств. Но когда он прижал ее к себе, жадно впился в губы, а их языки сплелись — ему показалось, что грянул гром, и обычный французский поцелуй оказался лучше секса, настолько крепко они слились в нем, словно желая напиться друг другом. Игорь почувствовал, что у него задрожали коленки, а внизу живота все стало слабым и мягким — так он разволновался.

— Прости, — пробормотал он, когда Настя положила руку ему на ширинку. — Я что-то разнервничался…

Она посмотрела ему в глаза, и он удивился тому, что они такие лучистые.

— Я сама удивляюсь, как мне хорошо, — сообщила она, положив голову ему на плечо и крепко прижавшись к груди. — Мне все равно, чем мы сейчас занимаемся, главное, что вдвоем. Я не говорю глупости?

— Понятия не имею, — хихикнул Игорь. — Может, и говоришь, но мне отчего-то кажется, что ты глаголешь сплошные истины.

— Прописные? — улыбнулась она.

— Печатные… — хмыкнул он и поцеловал ее в макушку.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

Высадившись на берег возле своей лачуги, Маша с Наташей сели на берегу и уставились на реку. Когда они только выплыли из Дворца справедливости, вода была темной, гладкой, тихой. На воде цвели лилии и кувшинки, чуть вдали колыхались водоросли, вдоль берега скользили утки с пушистыми утятами. Но здесь вода была мутно-коричневой, с желто-синими разводами от масла, а к берегам прибивался мусор и какой-то неопознанный речной хлам.

— Ну что, завалили мы операцию? — произнесла Маша, внимательно разглядывая барахтающийся в реке полиэтиленовый пакет.

— Празднуешь поражение? — ухмыльнулась Наташа.

— А ты? — с надеждой спросила Маша.

— В любом случае ты сможешь с ним здесь увидеться, — увильнула от ответа Наташа. — Ты ведь этого хочешь?

Маша задумалась, провожая глазами все тот же пакет, не желавший тонуть.

— Нет, — решительно сказала она. — Не хочу. Я вообще не хочу здесь оставаться. Не здесь… — Она кивнула в сторону лачуги. — А здесь, на небесах. Или в преисподней. Покой мне не нужен. Я хочу обратно. Здесь я либо осознаю свое полнейшее ничтожество, либо ощущаю такую благость, что. что мне столько не надо.

— Вот! — восторжествовала Наташа. — Мне тоже ничуть не интересно просиживать задницу и восторгаться тем, что меня не мучают соблазны! Хочу на Землю! Верните нас обратно! — крикнула она неизвестно кому и воздела руки.

Они беседовали всю ночь. Маша рассказала Наташе о своей позапрошлой жизни.

— … когда он первый раз до меня дотронулся, мне везде было щекотно! — Она описывала мужа. — Думаю, не только я была виновата в том, что он шлялся по блядям. По-моему, в постели он был не лучше мешка с картошкой…

— Кто бы мог подумать пару месяцев назад, что ты произнесешь эти слова! Я смотрю, ты стала специалистом! — поддела ее Наташа. — А мне было все равно — я была либо нищая, либо пьяная, — в таком состоянии любой мужик кажется Аполлоном!

— Ты шалава! — Маша пихнула ее в плечо. — А еще мой муженек так выкручивал мне груди, что на них оставались синяки…

— Да он просто животное! — расхохоталась Наташа. — Надо бы его отыскать и выразить претензии — пусть хоть и с опозданием на двести лет.

— Слушай! — Маша схватилась за голову. — А как же наши заклятия?