Жёсткая ротация - Виктор Топоров

2006

Требую литературной люстрации

Литературные премии надоели всем и каждому. Кроме, разумеется, тех, кто их получает. С присуждающими премии дело обстоит сложнее: одним надоело, другим нет, у кого-то кончились деньги, у кого-то откуда ни возьмись появились, третьи — вроде академиков АРС'С — и вовсе блефуют, отгружая бочками лишь собственные благословения, цена которым — копейка в базарный день. Четвёртые — здесь отличается за счёт налогоплательщика питерский воевода писсволочи Валерий Попов — «пилят» премиальные денежки на своих, а если уж наградят кого-нибудь со стороны, то непременно потребуют с лауреата «продолжения банкета» на всю сумму. Пятые… Скажем, премию «Ясная Поляна» торжественно вручили Анатолию Киму. Основания самые серьёзные: именно Ким эту премию придумал и «привёл» главного спонсора. На литературный процесс премии не влияют ввиду отсутствия оного (да и само обсуждение премий в печати есть не более чем имитация напрочь отсутствующего литературного процесса). Не влияли до недавних пор и на продажу книг в магазинах — или, напротив, влияли по принципу антирекламы: всем было известно, что отмеченную той или иной премией книгу заведомо невозможно читать. Ситуация в корне изменилась пять лет назад с появлением премии «Национальный бестселлер», которую начали присуждать ответственно и открыто, а главное, за действительно интересные произведения. Тиражи книг, отмеченных «Национальным бестселлером» (а порой и всего-навсего попавших в шорт-лист), вырастают в разы. И не просто тиражи — но и фактические продажи. На первых порах успех «НацБеста» пошёл на пользу и «Русскому Букеру» — по аналогии. Улицкую (Букер-2002) раскупили. Рубена Гальего (Букер-2003) раскупили. Василия Аксёнова (Букер-2004) раскупать не стали, но как бы в компенсацию за неудобочитаемость отмеченных премией «Вольтерьянцев и вольтерьянок» назначили на следующий год председателем букеровского жюри. И Василий Павлович, поплевав на ладони, закусил удила… Оглашённый 7 октября шорт-лист «Русского Букера» вызвал столь единодушное возмущение, что не прибавишь и не убавишь. Требования прекратить это позорище звучат с разных — и самых неожиданных — сторон. Ситуация, однако, далеко не столь проста, как кажется в первом приближении, — потому что, судя по всему, это позорище и впрямь вот-вот прекратят. В одной из лучших повестей букеровского лауреата Владимира Маканина «Медленная река с быстрым течением» (премию «за лучший роман» он получил за средней величины и качества рассказ, но это так, к слову) герой одновременно узнаёт о том, что его жена а) изменяет ему налево и направо; б) умирает от рака. «Изменщицу» надо гнать, умирающую — жалеть. Пребывая в раздвоенных чувствах, герой постепенно сходит с ума. Нечто похожее происходит сейчас и с Букером, или, вернее, «Букером — Открытая Россия», как он сейчас называется (О том, Букеровский комитет вышел из интересного положения с «Открытой Россией», — в статье «Апогей нуля»).

«Открытая Россия» — это Ходорковский. Ходорковского добивают. Как раз накануне оглашения шорт-листа в офисах благотворительной организации «Открытая Россия» прошли обыски. У Букеровского комитета (председатель Игорь Шайтанов) есть все основания списать собственное блядство на неизлечимую болезнь. И улечься в гроб верной женою русского романа. Которому, подобно маканинскому герою, останется разве что сойти с ума. Напомню, что председателем нынешнего букеровского жюри стал прошлогодний лауреат премии Василий Аксёнов, удостоенный награды в $ 15 ООО за роман «Вольтерьянцы и вольтерьянки». Оценивая это лауреатство и этот роман, критика осторожно писала, что перед нами лучшая вещь знаменитого некогда Аксёнова за долгие годы. И впрямь лучшая. За долгие годы. На протяжении которых автор «Звёздного билета», «Ожога» и «Острова Крым» писал явную ахинею. «Вольтерьянцы и вольтерьянки» — тоже ахинея, и тоже явная, но всё же получше, чем какой-нибудь «Желток яйца» и прочие поздние вещи семидесяти-с-лишним-летнего вождя так называемых шестидесятников. В каком смысле получше? Дедушка у нас молодец! Сегодня впервые за пять лет попросил «утку». Не дотерпел до неё, правда, но ведь попросил же! Вот в таком смысле. За попрошенную — впервые даже не за пять, а за пятнадцать лет — «утку» Аксёнов и получил Букера. И возглавил букеровское жюри на следующий год. Букера Аксёнову дал Владимир Войнович, тоже шестидесятник. В нынешнем году ожидалось «алаверды», однако автор «Чонкина», увлёкшись живописью (cacatum non est pictum — оставим эту латынь без перевода), романа не написал. Дали бы ему, как когда-то Маканину, за рассказ, но не написал и рассказа. В этих условиях у дедушки, попросившего «утку», оказались развязаны руки — и он принялся чудить. Чудить, понятно, не в одиночку. К председателю Букеровским комитетом прилагается целое жюри — и, по идее, все его члены полностью равноправны. Но это — по идее. В жюри вошли: 1) московская критикесса, бывший главный редактор ныне не существующего журнала «Согласие» Алла Марченко, о вкусах, степени литературной осведомлённости (и косвенно — о возрасте) которой свидетельствует хотя бы тот факт, что несколько лет назад она в печати назвала меня, тогда сорокасемилетнего, молодым имморалистом; 2) провинциальный критик средних лет Евгений Ермолин, ведущий в практически не существующем журнале «Континент» литературную хронику (точнее, роспись чужих статей из других журналов) и достигший в этом статусе собственного творческого потолка; 3) петербургский поэт, прозаик и издатель Николай Кононов, время от времени позванивающий мне сообщить: «Хоро-о-шую вы статью написали, Виктор Леонидович! Получил истинное наслаждение!» (а происходит это — причём нередко, — когда мне случается особенно резко написать о литературных учителях и пожизненных покровителях самого Кононова);

4) виртуоз Владимир Спиваков, о котором было заранее объявлено, что он не прочтёт ни единой выдвинутой на премию книги, — и это стало первым Аксёновским ноу-хау. Не дотерпев до банкетной утки в яблоках, дедушка начал чудить. Для начала жюри беспощадно разобралось с выдвинутыми на премию произведениями, включив в «длинный список» всего двадцать два из полусотни с лишним, выдвинутых Букеровским же комитетом отобранными писателями, критиками и издателями, и тем самым оскорбив номинаторов всем скопом. Зная и нравы «Русского Букера», и состав нынешнего жюри, я правом выдвижения — скрепя сердце и скрипя зубами предоставленным «Лимбус Прессу», — пренебрёг, чтобы не сказать побрезговал. Впрочем, один роман, опубликованный «Лимбусом», — замечательные «Грачи улетели» Сергея Носова — всё же оказался выдвинут и даже вошёл в лонг-лист на правах одного из фаворитов и читающей публики, и профессиональной критики. Дедушкино ноу-хау, оказывается, должно было отсечь от премии литературу коммерческую — то есть всё вроде Аксёновской же «Московской саги». Поскольку список отсечённых произведений оглашён не был, можно только догадываться о том, по чьей именно прозе Василий Павлович прошёлся старчески шаловливым серпом. Так или иначе, в лонг-лист, наряду с Носовым, вошли лауреаты «НацБеста» Михаил Шишкин и Виктор Пелевин, вечный финалист Дмитрий Быков и другие заметные — а главное, замеченные — произведения. Из которых в шорт-лист затем не попало ни одно! Потому что при формировании шорт-листа дедушка выкинул очередной фортель. Вырубив на первом этапе всё коммерческое (в его понимании), Аксёнов на втором преисполнился решимости отсечь всё сложно читаемое! Но ведь легко читается только коммерческая, чтобы не сказать бульварная литература, не правда ли? А вы объясните дедушке, что «утку» надо просить до, а не после. Скажите спасибо, что попросил хотя бы после! Семь романов шести авторов, вошедшие в шорт-лист (два романа, прошу прощения, Романа Солнцева засчитаны за один, так как они выражают одну и ту же авторскую позицию, — ещё одно ноу-хау, изобретателя которого следовало бы за одно это отправить в Дахау), не столько одинаковы, сколько одинаково убоги — и не заслуживают даже перечисления. Один из них — русофобский пасквиль Елены Чижовой «Преступница» — детально проанализирован нами в статье «Золотые люди». Другой — «Каблуков» Анатолия Наймана, — поверьте моему слову, столь же пошл и гадок. Он, кстати, и получит премию (Найман премии не получил, и на заключительной церемонии Аксёнов закатил по этому поводу публичную истерику), если «Открытая Россия» доживёт до декабря, — потому что Найман ходит у лежачего дедушки в дружбанах. Да и сам — ходячий только по жизни, а в литературе, как выразился бы Кен Кизи в грамотном переводе, — овощ. Найман, естественно, шестидесятник и получит от дружбана премию вместо не вовремя увлёкшегося cacatum'ом, который не есть pictum, Войновича. В этой статье литературные обстоятельства поневоле переплетаются с политическими — как блядство с болезнью в повести Маканина. И вот вам ещё одна неизбежная, увы, параллель. Оглянись вокруг себя, — внушают нам либералы, — и ты увидишь, что твои худшие подозрения сбываются… Тебя… и меня… и нас всех… А происходит это, не в последнюю очередь, потому, что где-нибудь в 1991 году (на худой конец — в 1993-м) не была проведена люстрация, не оказались подвергнуты пожизненному запрету на профессию все сотрудники ЧК-НКВД-КГБ и, раз уж пошла такая пьянка, все члены КПСС во главе с самим Ельциным!