Синее Пламя - Дмитрий Воронин

— Простите, любезные… позволите присоединиться к вашей беседе?

Мужики неспешно, с чувством собственного достоинства, оглядели незваного гостя, выделив наброшенный поверх кольчуги алый плащ, затем один из них кивнул на свободное место у стола:

— Садись, алый… темпларам в наших местах завсегда рады.

Рыцарь опустился на скрипнувшую скамью, жестом подозвал слугу, потребовал пива на четверых. Тот обернулся мигом, опустив на стол четыре здоровенные, в один или два приема не осилить, глиняные кружки.

Отнекиваться никто не стал, кивнули благодарно, но с достоинством — мол, не подачку принимают, а угощение — и тут же уткнули носы в пенные шапки. Легран выждал подобающую паузу, затем осторожно поинтересовался:

— Простите, любезные… услышал ваш разговор. Признаться, услышал случайно, подслушивать и в мыслях не было. Вы сказали что-то о Цитадели да упомянули имя магистра Реффенберка. Я хорошо знаю магистра, не расскажете ли, какие новости пришли из Сайлы?

Мужики переглянулись — не потому что не хотелось рассказывать, а просто взглядами решая, кому говорить. Явно не простые селяне, те загомонили бы разом, перебивая друг друга, а то и стараясь взять верх за счет одного ора. Наконец заговорил самый немолодой, в ухоженной бороде уже немало было седины, да не той, что, бывает, приходит и в молодости, а настоящей, появляющейся лишь с годами.

— Новости плохие, темплар. Какие-то злодеи совершили подлое нападение на Цитадель. Убили нескольких стражей… золота не взяли, но, говорят, похитили самого Вершителя… Что диво — никто не видел ни как пришли, ни куда скрылись. Великий Магистр именным указом обещал сто золотых «филинов» тому, кто укажет доподлинно, какой дорогой скрылись злодеи, да пятьсот — ежели удастся задержать их, выручить Вершителя. Только золото то никому не достанется… уже декта, считай, прошла, а от похитителей — ни следа, ни вида.

Шенк нахмурился — новость была не просто плохой… Конечно, у каждого властителя есть доверенные люди, что сумеют пробраться куда угодно и исчезнуть, не оставив следов. Особо славились этим кейтианские асассины, слышал он и о мингских «ночных кошках», но и Орден не оставался в стороне, любой фаталь — тот же Дрю, к примеру умел немало. А раз остались трупы — значит, иного выхода не было. Сами лазутчики могли быть невидимыми, но старика непросто вывести из крепости так, чтобы не всполошить всю стражу. Особенно если старик любой ценой должен остаться жив.

И зачем им мог понадобиться старый библиотекарь, хотя и занимавший одну из верховных должностей в Ордене, но давно уже не имевший прежнего веса в принятии важных решений? Ответ напрашивался сам собой, и он был еще более неприятен — кто-то, Минг или Кейта, вознамерился добраться до тайн Ордена, которые лучше Вершителя Памяти знал разве что сам Великий Магистр. Ну, Борох еще, быть может. Кто мог возжелать заглянуть в тайны памяти старого магистра? Минг? Вряд ли… Император Явор Герат Седьмой куда больше верит в силу оружия и золота, чем в пыльные книги. Может, Кейта? Или Арделла? Последнее тоже сомнительно, слишком уж далеко от них до Ордена, доставить старика через многие тысячи лиг дело сложное, может и не перенести дороги. А выпытывать на месте — глядишь, упустят что-нибудь важное. С другой стороны, раз Арделла вступила в войну, значит, миссия Дрю удалась — а кто знает, как поведет себя основательно растревоженный муравейник? И какие у них претензии к Ордену?

В любом случае назревает что-то серьезное… Надо спешить, завтра Синтии предстоит провести в пути весь день, даже если для этого придется ее привязать к седлу.

Шенк задал еще несколько вопросов, больше из вежливости, ничего нового ему уже не сообщат. А затем и вовсе откланялся, напоследок заказав каждому еще по кружечке. Подозвал хозяина, объяснил подробно, какие припасы должны быть к заре уложены во вьюки, настоятельно предупредил, что ежели еда будет дрянной или, упаси Сикста, порченой, то он лично позаботится, чтобы у таверны появился новый владелец. Затем, вполне удовлетворенный обеспокоенной физиономией владельца нынешнего, уплатил за все вперед и, приказав разбудить себя на заре, поднялся в комнату.

И тут же оказался неприятно удивлен. Слова Синтии о том, что им-де с рыцарем следует дать одну комнату, были поняты именно так, как и должно было быть понято подобное заявление. Кровать была одна — огромная, широкая… на таком ложе любви даже охочие друг до друга молодожены, пожалуй, потерялись бы… и искали б до утра. Первой мыслью было выйти и потребовать иное помещение, благо пустующих хватало. Но он все еще чувствовал вину перед Синтией и понимал, что утром будет скандал. Или, что еще хуже, просто укоряющий взгляд и обиженное молчание. Пришлось Шенку подвинуть девушку, а самому пристроиться на краю.

Засыпал плохо — соседство вампирочки беспокоило, но еще больше беспокоила иная мысль: что рядом лежит молодая, здоровая, восхитительно красивая девица… несмотря на оттопыривающие пухлые губки клыки и бледную, не знающую загара кожу. Проведя с ней уже много времени, Легран перестал замечать эти признаки, повергшие бы кого другого в ступор от ужаса. И теперь он видел не отличительные черты вампира, а просто молодую черноволосую красавицу…

Постепенно усталость взяла свое, но и сон не принес облегчения — всю ночь его терзали кошмары, он кого-то рубил на куски, кто-то другой отвечал ему тем же… Пару раз Шенк распахивал глаза, чувствуя, как отчаянно колотится сердце о ребра, как капли холодного пота скатываются по вискам. Нормально заснуть смог уже далеко за полночь, ближе к утру.

А потом ворочающаяся во сне Синтия подползла к рыцарю, обняла его и утихомирилась, доверчиво прижавшись к мускулистому плечу. Ее тонкая нежная рука с длинными, как у благородной дамы, узкими ногтями чуть голубоватого цвета лежала на широкой груди рыцаря, а теплое дыхание щекотало ему ухо. И, выплыв из глубин сна от деликатного стука в дверь — хозяин отрабатывал полученную монету, — Шенк еще долго лежал неподвижно, боясь потревожить сон Синтии, а еще больше опасаясь нарушить это хрупкое, но такое волнительное соседство. А позже, проснувшись окончательно, устыдился своих мыслей — до чего дошел, уже радуется объятиям вампирки, — нарочито резко встал, затопал, зазвенел железом, словно наказывая себя за минутную слабость.

Сайла встретила их неприветливо. И дело было даже не в том, что небо хмурилось, а порывы неожиданно холодного ветра явно намеревались протиснуться в самую мелкую щелочку, чтобы неприятно скользнуть по потному телу. В воздухе витало нечто враждебное — не по отношению к рыцарю и его спутнице, а просто так… по отношению ко всем. В городе явно прибавилось патрулей — и там, где ранее неторопливо шествовали двое-трое благодушно настроенных стражей порядка, смотрящих сквозь пальцы на всякие мелкие трения среди горожан, теперь, звеня сталью, шагало не менее терции. Воины мрачно поглядывали по сторонам, и, попав под их взгляды, даже люди честные стремились поскорее убраться с улицы в свои дома. Хотя, по большому счету, много ли их — честных? Почти у любого хоть какой да есть грешок на душе. По солдатам было видно, что сначала метнут стрелу, а уж потом будут разбираться, в кого да за что.