Высшая степень обиды (СИ) - Шатохина Тамара

– Начнет болеть, могут обижать, – жалела я.

– Прекрати, – шептал мне на ухо Усольцев, – это иммунитет, это характер и опыт. Не дам делать из него бабу. Наши и дрались и болели.

– Ты учил их… это ужасно.

– Не бить, а защищаться – не путай. У Гриши есть характер, как он скомандовал – пошли в дом, Зоя замерзла, а? – восхищался Усольцев, – и говорит для своего возраста просто отлично.

– Бабушка когда-то была учительницей младших классов.

– А мама?

– А сейчас поступить на бюджет почти нереально… Она бы училась. Но Света талантище… я покажу завтра – еще сохранилось. Ох, Витя...

Мы проговорили почти до утра. И эта ночь в обнимку – планы шепотом, обсуждение сложностей и путей их решения, сближала больше, чем самый жаркий секс и наши признания в любви. Мы опять были одна семья – с заботами и ответственностью, и даже хм-м… со своеобразной гарантией. Все крепче прижимая меня к себе, Усольцев шептал:

– Если ты сомневаешься… боишься, что опять что-то такое… и ты останешься одна с ребенком... других женщин просто нет, Зоя. Для меня их нет.

– И как это понять, Усольцев – ты вдруг ослеп или тепло в паху отменяется? – горько хмыкнула я.

– Понять, как факт, – спокойно отвечал он, – это мои ощущения. И все меня устраивает.

***

– Я представляла себе не совсем так, – с легким разочарованием отметила Лиля, окинув взглядом опустевшее помещение Клуба. Уже выключены были телевизионные панели, и не плескалось больше за фальш-окнами Карибское море. Исчезал запах сигар, вытесненный морозным воздухом из форточек, открытых для проветривания. Двое кухонных рабочих быстро убирали со столов.

– Зоя сразу озвучила концепцию джентльменского мужского клуба по интересам, – хохотнул довольный вечером Савойский, – а ты хотела ресторан, Лиля – с цыганскими… кубинскими плясками и потными репетициями онлайн. Я потому и держал тебя на расстоянии. Невозможно обсуждать дела и полноценно отдыхать, если рядом прыгают и пыхтят чужие бабы, еще и претендующие на внимание – это нереально! Но вот что я тебе скажу – вторая половина этажа твоя – женская. И делайте там, что хотите.

– Можно будет приглашать мужчин к себе и наоборот. Устраивать приемы, – предложила я.

– А еще членские взносы будут платить и муж и жена, – хохотал Савойский.

Лиля задумалась, накручивая на палец локон… улыбнулась.

– Зоя, так вы на их стороне? Вот не ожидала.

Я пожала плечами – Савойский сказал правильно. Великолепный же прием! С красной лентой, небольшим салютом и прочим-прочим-прочим… Пальмы в зале и мулатки в прибое, ром и сигары, колибри за стеклянной стеной и портреты экзотичных стариков-кубинцев и собак, кизомба в неплохом исполнении четы Савойских. А еще любимая еда для каждого – на сорок мужских персон. В том числе – почти все Кубинское посольство из Москвы, торговые представители, нужные Савойскому люди… И только четыре дамы – Лиля, Катарина – работник посольства и еще жена одного из бизнесменов, которая принимала живое участие в его делах. Я – только, как администратор.

И да – общение исключительно в джентльменском формате. Когда все-таки прорвется и возобладает наше – исконно русское, я не знала. Но совсем такого не исключала, надеясь, что это будут только эпизоды.

Лиля и еще две дамы в умопомрачительных нарядах купались в мужском внимании. Я была одета в униформу, которую установила для себя сама – свободный брючный костюм и удобные туфли, и носилась, как заведенная в одно место. Улыбаясь и принимая комплименты. Все было уважительно и корректно… планку поднял Савойский, обращаясь ко мне по имени-отчеству и своим тоном задавая формат общения. Это поднимало мою самооценку и давало понять, что он и гости всем довольны. Омываемая сейчас волнами мужского внимания, провожаемая заинтересованными взглядами, общаясь на русском, английском и испанском, я как никогда понимала то, о чем сказал тогда Усольцев. Мои глаза и уши были в полном порядке, а вот других мужчин, кроме него, для меня не было, их просто не существовало.

Ничего в этом не изменил даже пакет, который передал мне охранник перед началом мероприятия, извинившись за вскрытие:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Зоя Игоревна, прошу прощения, но письмо прибыло на адрес Клуба, и я вынужден был проверить вложение.

Пакет был от Альваро Лара и, скорее всего, он и был приурочен к этому приему в Клубе. Я успела только взглянуть на колье из двух рядов жемчуга, с застежкой в виде пантеры из мелких черных камней. Короткое колье, такое носят на самой шее. Жемчужины были крупными и ровными, глубокого молочного цвета – мягко мерцающие, таинственные… Сейчас настоящий тяжелый жемчуг, а не бусины с напылением перламутра – редкость. Добыча натурального жемчуга запрещена.

Читать письмо было некогда – начали прибывать гости. Благодаря компьютеру, я знала каждого в лицо и по имени, и в числе моих обязанностей было встречать, приветствовать и провожать к месту за столиком. Савойские царили где-то там… показывая свой Клуб уже в подробностях и тонкостях. Открытые полки постепенно заполнялись статуэтками и сувенирами, все это оживленно обсуждалось, вспоминались разные истории, гости дегустировали новую марку рома, обживали курительную…

– Спасибо, Зоя, хорошая работа. Поварам выдадим премию. Для вас отдельный презент от нас с Лилей, но это потом. Вам обязательно понравится, – довольно улыбался, собираясь домой, Савойский.

– Верю, – ответила я. Их зарплата устраивала меня безо всяких презентов.

– Всего доброго. Поехали, Лиля?

Они ушли, а я присела, аккуратно поправив брюки. Ноги тихо гудели, нет – они отпадали. Ничего… такие приемы, скорее всего, будут случаться редко. И посетители в будние дни в самом начале – тоже. Скорее всего, основная работа для меня будет в выходные, и это было не очень хорошо. Хотя зарплата была сопоставима с половиной северного оклада Усольцева.

Я взглянула на рабочих, охранника в дверях – еще час – не меньше. Время было. Вытащив из широкого накладного кармана письмо, я расправила его и начала читать:

«Зоэ, я должен объяснить – неприятности на службе вывели меня из себя настолько, что тогда я сорвался. Прошу прощения и очень сильно надеюсь, что мое «ведьма» все же понято вами правильно… Вам всего лишь нужно было посмотреть на меня тогда – не вскользь, а как на мужчину… Просто посмотреть. И это дало бы мне сил пережить все мои неприятности.

Это не любовь и даже не влюбленность. Но, вспоминая вас, я чувствую острое сожаление, не понимая сам – в чем оно, а еще тоскую об упущенной возможности, так же не представляя себе – в чем она? Потому что вы такая – единственная. Не моя мечта – я не idiotic, чтобы сходить с ума по несбыточному. Но! Я благодарен вам уже за то, что знаю теперь – всю жизнь искал не там и не то.

Примите подарок, как благодарность за это знание. Не вы первая отказали мне, но так яростно, так дико, Зоэ?! Я завидую вашему мужу – по-хорошему и без ревности, на которую не имею права. И немного понимая вас, прошу – не спешите избавляться от этого сувенира. Это старинный жемчуг из пиратского клада, если захотите найти – колье есть в перечне «Искусство и антиквариат». Но дело не в его цене – это моя совесть, пожалейте ее. А еще черная пантера… я увидел в ней вас. Такая вещь не может принадлежать кому-то другому.

Примите мое восхищение, Зоэ! И благодарность.

Альваро Лара»

Ничего странного в этом письме я не увидела. Может и его жена тоже вся в неудержимом поиске – кто их знает? Перед устройством на эту работу я ознакомилась с традициями и привычками, в том числе и кубинских мужчин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Для кубинского мачо заинтересовавшая его женщина в поле зрения – внешний раздражитель, на который обязательно нужно отреагировать – присвистнуть, причмокнуть, проводить долгим взглядом или отвесить комплимент. Куба – лучшее место для того, чтобы повысить женскую самооценку. И, наверное, все же не стоило обзывать мужика сукой за почти невинное, в общем-то па, а просто сделать вид, что не заметила или же скупо улыбнуться – оценила, мол подкат, но не нуждаюсь. И не посылать матом торгового представителя, а вежливо указать на пометку (устар.) возле слова ведьма и пускай бы уже он, сука, рвал на себе волосы…