Высшая степень обиды (СИ) - Шатохина Тамара

– Вы будто привидение увидели, – заинтересовано смотрела туда же Катя, – кто этот мужчина?

– Наверное, лучший мужчина на свете, Катя. Кроме, разве что… – не успела я закончить фразу.

– Подтверждаю. Безо всяких кроме… – усадив в кресло Гришу, подтвердил Виктор. Сел возле меня и внимательно посмотрел на Катю.

– Очень достойный молодой человек, не женат, великолепный танцор, морской офицер, опасная профессия… Недавно перевели в Новороссийск на повышение, – сказал он уже для меня, – уже подписан приказ, Зацепин получил третьего ранга.

Катя смотрела на Андрея. Мы все на него смотрели, кроме Гриши, который пристраивал соломинку в стакан сока.      Короткие рукава футболки открывали сильные мужские предплечья, мягко перекатывались под тонкой тканью грудные мышцы... Он что-то быстро говорил, весело щуря глаза, и иногда причесывал свои короткие светлые волосы пятерней – знакомый жест.

– И очень опасная… профессия? – медленно спросила Катя, не отрывая от него взгляда.

– Секретное подразделение… очень. А это ожидание, страх за него, даже молитвы – трудная судьба для будущей жены, – ответил Усольцев.

– Спасибо… мне пора, – резко встала Катя, увидев, что мужчины за стеклом прощаются за руку. Немного отстраненно улыбнулась нам, кивнула и поспешила на выход. Я дернулась вслед, а Виктор придержал меня:

– Подожди.

Я ничего не понимала... чувствовала себя, как в каком-то дурацком сне или кино – будто все происходит как-то… мимо меня, а я ничего не могу поделать, только наблюдаю... Как Катя подошла ко все еще стоящей у окна компании и, судя по всему, поздоровалась с ними. Потом сказала что-то одному Андрею, внимательно глядя на него и чуть склонив голову к плечу. Да… наверное, чем-то похожа – я тоже так делаю.

Второй мужчина поднял ладони, будто сдаваясь и, подхватив под руку свою женщину, потянул в сторону упирающуюся девочку. Андрей махнул им рукой и повернулся к Кате. Сейчас он стоял спиной к нам, и я видела только ее лицо. Она смотрела снизу вверх – Андрей был выше, и широко улыбалась, сверкая белоснежными зубками на почти шоколадном личике – слушала его. Потом вдруг стала очень серьезной и что-то ответила… Они оба помолчали, вглядываясь друг в друга. А потом Андрей согнул в локте руку и предложил ее Кате. Она приняла ее и на этот раз спросила о чем-то уже сама. Андрей медленно кивнул и прикрыл ее пальцы на своей руке второй ладонью, а потом они дружно развернулись в сторону и ушли…

– Что это было… Витя? Ты хоть представляешь себе ответственность? Ладно, если такое упорола бы я… Но ты, родной… – прошипела я.

– Ну… – улыбнулся он Грише, громко сосавшему сок через трубочку: – Ты опасаешься за Катю?

– Нет, как раз за нее я совершенно спокойна. Откуда он здесь взялся? – запоздало удивилась я.

– Коренной петербуржец, живут где-то здесь – на Невском. Наверное, в отпуске.

– Откуда ты все знаешь? – удивилась я.

– Зоя… – прикрыл он глаза на секунду, – послушай, ладно? Обычно, когда мы выходим в море, это боевое дежурство. Есть определенный квадрат и нужно находиться вблизи него, чтобы быть готовым выполнить боевую задачу…

– Пульнуть, – кивнула я, не понимая, к чему он клонит.

– Пульнуть, – согласился он, – но главная мечта после этого «пульнуть» – успеть перезарядить торпедные аппараты. Потому что «пульнувшая» лодка сразу же будет уничтожена ответным ударом – мы смертники, Зоя, как и все военные, наверное, но это в случае боевого конфликта… Они же рискуют постоянно. Со мной работала эта группа… Зацепин тогда еще был старлеем. Их начальник заходил ко мне в каюту – совещались, просто говорили…

– Ты что-то знаешь о его прошлом? – начинала я понимать.

– Детская дружба, общее увлечение танцами, первая любовь, а потом эта девочка погибла. Наверное, он очень сильно любил ее… – предположил Виктор, – должна же быть причина так круто изменить свою жизнь? Выбрать, наверное, самую опасную из профессий – постоянные риски. А потом, через восемь лет случилась ты… и опять – не то и не так. Я не выпускаю его из виду… так – интересуюсь у Паши, поэтому и знаю про перевод на Черноморский флот, про то, что у него так и нет девушки. И может не быть еще восемь лет, Зоя. Уникум… исчезающий вид, последний рыцарь…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– И все равно… Зачем ты вмешался именно сейчас, Витя? В чем увидел такое право?

– В мистике, – прямо взглянул он мне в глаза и улыбнулся: – Послушай, они не могли встретиться больше нигде – только вот так, через нас. И то, что совпало многое в ней – то, что еще болит у него и уже отболело… И он же понравился ей сразу – видно было как смотрела. И еще, Зоя, – осторожно подцепил он пальцем мой кулон – сердце с якорем, – ты надела его первый раз. Почему так?

– Захотелось… – задумчиво пожала я плечами, – тебе неприятно?

– Неприятно было бы то колье от Лары, – качнул он головой, – нет, я – про другое.

Я, кажется, понимала – колье лежало в нашем сейфе, и первой мыслью было, как и предположил даритель, избавиться от него. Мы обсудили ситуацию всей семьей, и мама почему-то вспомнила, как собирали всем миром деньги на операцию для чьего-то ребенка – еще до всего этого, когда они жили в Питере.

– Миллионы нужны были. Так что, пускай лежит где-нибудь в загашнике. Мало ли… тьфу-тьфу-тьфу, – сплюнула она.

– Мама, там не черные бриллианты, а обсидиан. Цена не заоблачная, – уточнила я, – было бы странно…

– Каши не просит, – пожала она плечами, – и подарено от чистого сердца безо всяких обязательств.

Мне и самой не пришло бы в голову надеть то колье. И сейчас оно лежало в сейфе, как и премия мне от Савойских – крупная розовая жемчужина неправильной формы. Тоже, наверное, не особо дорогая, но все же имеющая свою цену… Кулон же Андрея хранился среди моих украшений. На него всегда тепло и приятно было смотреть. А сегодня я вдруг решила нацепить его. Почему? А кто его знает?

Может и правда – мистика существует? Мистика судьбоносных встреч и случайных совпадений, или предопределенных случайностей? В этом случае я действительно – больше боялась не за Катю, а за Андрея. Но он взрослый человек – на десять лет ее старше, которого хорошо потрепала жизнь. Может, и правда – закончилась в его жизни черная полоса, и именно судьба привела его сегодня сюда? А от нас с Виктором не так и много зависело?

Это мы обязательно узнаем когда-нибудь – с Артемом периодически общаемся. Ужасно хотелось знать – что же такого сказала ему Катя? Чем она взяла его, кроме удивительной внешности и этой ее сногсшибательной улыбки? Какие нашлись для него слова? Ясно же было, что все дело в них. Что-то же заставило его сжать ее пальцы таким собственническим жестом?

Странно работают ассоциации, но я вдруг забеспокоилась о своих мальчишках. Так я вообще странная, что уж тут…

– Посмотрим, Витя, может ты и прав. Даже – скорее всего.

-– Ай! – пискнул вдруг Гриша, про которого мы на минуты забыли за разговором. Он закрывал рукой ротик, а глаза наливались слезами…

Я сидела ближе, и он полез на колени ко мне – чтобы его пожалели. Первый раз вот так – не к папе, а ко мне.

– Язычок прикусил? Такая булочка вкусная, да, Гриша?

– Та… – прошептал он.

– Ну, и не страшно – ты у нас очень терпеливый и смелый. Может, уже поедем к рыбкам, а, мужчины?

Мы ехали смотреть любимых Гришей акул, которые проплывают в океанариуме над головой, юрких нерп и маскирующихся в песке камбал…

А потом – в двадцатых числах, должен был подъехать Паша, чтобы немного побыть с сыном. В августе курсантов загоняли в лагеря, но Алеша собирался приехать из дому чуть раньше. Паша пообещал познакомить нас, а я – пригласить их в Новую Рузу к маме…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Все там случилось именно так, как и мечталось – вечером мы палили костер на выкошенном папой лугу, сидели допоздна за столом, который вынесли на улицу мужчины...

Я первый раз после всего увидела, как тихо смеется папа над анекдотом, который рассказал Паша, и незаметно скрестила пальцы. Мама улыбалась Алеше, слушая страшилки про предстоящие сборы в лагерях. Усольцев почти не отходил от мангала, занимаясь шашлыками и, заскучав, я перетащилась с бокалом вина ближе к нему, чтобы мешать советами и спорить – я любила хорошо прожаренное мясо, а кто-то – не очень.