Дочь «Делателя королей» (ЛП) - Филиппа Грегори

Летние дни закончились, пришла осень, и я посылаю в Йорк за портным, чтобы подготовить Эдуарду зимнюю одежду. Он сильно вырос за лето, и все мы удивленно восклицаем при виде его новых и таких длинных штанов для верховой езды. Сапожник привез новые сапоги, и я соглашаюсь, несмотря на все мои страхи, что сынок должен пересесть на пони повыше, а маленького пони, который так хорошо послужил ему, мы отправляем на выпас.

Я чувствую себя лишенной свободы, когда вернувшийся домой Ричард говорит мне, что мы должны ехать в Лондон, чтобы присутствовать при дворе на Рождество. Королева Елизавета вышла после родов из своих покоев матерью третьего мальчика; и, словно желая придать особый блеск своему триумфу, она обручила своего младшего принца Ричарда с великолепной наследницей, самой богатой девочкой королевства, моей кузиной Энн Моубрей, наследницей обширных земель в Норфолке. Маленькая Энн была бы отличной партией для моего Эдуарда. Их земли граничат друг с другом, они создали бы мощный союз, мы обе дальние родственницы, я давно заинтересована в ней. Но я даже не стала предлагать ее семье рассмотреть кандидатуру моего сына. Я знала, что королева Елизавета никому в мире не отдаст маленькую Энн. Конечно, она закрепит ее состояние за семьей Риверс, за своим драгоценным маленьким Ричардом. Их поженят младенцами, чтобы удовлетворить жадность королевы.

— Ричард, мы не можем остаться здесь? — спрашиваю я. — Давай хоть раз встретим Рождество дома.

Он качает головой.

— Я нужен Эдуарду, — говорит он. — Теперь, когда Джордж под арестом, истинные друзья нужны Эдуарду еще больше, а я единственный брат, который у него остался. Конечно, есть его правая рука, Уильям Гастингс, но с кем еще, кроме Уильяма, он сможет поговорить, только с ее родственниками? Она окружила его Риверсами и Вудвиллами. И все они хором советуют ему отправить Джорджа в изгнание и запретить ему когда-либо возвращаться в Англию. Он конфисковал имущество Джорджа и собирается разделить его земли. Он почти решился.

— Но их дети! — я не могу удержаться от восклицания при мысли о маленькой Маргарет и ее брате Эдуарде. — Кто позаботится о них, если их отец отправится в изгнание?

— Они станут сиротами, — мрачно говорит Ричард. — Поэтому мы должны ехать ко двору, чтобы защитить их с Джорджем. — некоторое время он колеблется. — Кроме того, я должен видеть Джорджа, чтобы поддержать его. Я не хочу оставлять его одного. Он очень одинок у себя в башне, никто не смеет навещать его, и он стал бояться будущего. Я уверен, она не сможет заставить Эдуарда навредить своему брату, но я боюсь… — он останавливается.

— Боишься? — повторяю я шепотом, хотя за толстыми стенами замка Миддлхэм мы в полной безопасности.

Он вздыхает.

— Я не знаю. Иногда мне кажется, что я стал суеверным, как женщина или как Джордж с его разговорами о некромантии, колдовстве и Бог знает о каких мерзостях. Но… Я стал бояться за Джорджа.

— Бояться чего? — спрашиваю я снова.

Ричард качает головой, словно не может подобрать нужных слов.

— Несчастного случая? — спрашивает он меня. — Болезни? Что он съест что-то плохое? Что выпьет слишком много? Я даже не хочу думать об этом. Что если он настолько помешается от своего горя и страхов, что захочет покончить с жизнью, и кто-то принесет ему нож?

Я вздрагиваю.

— Он никогда не убьет себя, — шепчу я. — Это такой страшный грех…

— Джордж больше не похож на себя прежнего, — печально говорит Ричард. — Вся его уверенность, все обаяние, которое ты помнишь, исчезли без следа. Я боюсь, что он видит ее во сне и теряет последнюю храбрость. Он говорит, что просыпается по ночам от ужаса и видит, как она выходит из его спальни; он говорит, что на приходит к нему по ночам и льет ему на сердце ледяную воду. Он чувствует боль глубоко под ребрами и в животе, и никто из врачей не может его вылечить.

Теперь моя очередь покачать головой.

— Это невозможно, — решительно заявляю я. — Она не может входить в чужие сны. Джордж скорбит по жене и сыну, он находится под арестом, этого достаточно, чтобы напугать любого человека.

— Во всяком случае, я ему нужен.

— Я так не хочу оставлять Эдуарда, — говорю я.

— Я знаю. Но здесь у него лучшая жизнь, какую можно дать ребенку. У меня самого было такое детство. И он остается не один; его наставник и экономка хорошо присматривают за ним. Я знаю, он любит тебя и будет скучать, но лучше оставить его здесь, чем тащить в Лондон. — он снова колеблется. — Анна, ты должна согласиться: я не хочу показывать его при дворе…

Больше ничего говорить не надо. Я содрогаюсь при мысли, что холодный взгляд королевы может коснуться моего мальчика.

— Нет, нет, мы не повезем его в Лондон, — поспешно отвечаю я. — Мы оставим его здесь.

Глава 15

Вестминстерский дворец, Лондон, Рождество 1477–1478

Рождественские праздники великолепны, как никогда; ликующая королева везде появляется в сопровождении кормилицы с третьим принцем на руках, о ее новом мальчике упоминают в каждом разговоре, за его здоровье поднимают почти каждый тост. Мой рот наполняется горечью, когда я вижу ее с ребенком на руках, окруженную шестью другими детьми.

— Она назвала его Джорджем, — сообщает мне Ричард.

Я поражена.

— Джорджем? Ты уверен?

Его лицо мрачно.

— Абсолютно уверен. Она сама мне сказала. Она сказала, и улыбнулась так, словно я должен был обрадоваться этому.

Я цепенею от ее ядовитой насмешки. Она настояла на аресте дяди этого невинного дитяти только за то, что он плохо отзывался о ней, угрожает ему обвинением, которое влечет за собой смертный приговор, и называет в его честь своего сына? Это почти безумие, если не хуже.

— Что может быть хуже? — спрашивает Ричард.

— Может быть, она решила заменить одного Джорджа другим, — тихо говорю я, чувствуя, как мое лицо холодеет от ужаса.

На Рождество при дворе собрались все ее дети. Она демонстрирует их при каждом удобном случае, и они, словно танцуя, следуют за ее шлейфом. Старшая дочь, одиннадцатилетняя Елизавета, уже доросла до плеча матери; высокая и стройная, как лилия, она является любимицей двора и безусловной фавориткой своего отца. Эдуард, принц Уэльский, становящийся все выше и сильнее с каждым своим приездом в Лондон, идет бок о бок с братом Ричардом, маленьким мальчиком; но даже этот маленький мальчик сильнее и выносливее моего собственного сына. Я смотрю, как они идут друг за другом в сопровождении кормилицы с младенцем Джорджем на руках, и напоминаю себе, что должна восхищенно улыбнуться.