Реформатор - Даниил Аксенов

Рестент не смог поднять заговор против короля Меррета, несмотря на все усилия. Эльфы были недовольны своим правителем, но не настолько, чтобы открыто выступить против него. К тому же, большая часть дееспособного войска отправилась в Раниг. Остальные, лишенные нормального араина, влачили жалкое существование. Им недоставало решительности во всех вопросах. Именно поэтому прямой приказ Меррета не был исполнен — мятежный Рестент остался на свободе. Даже его араин не был конфискован. Старейшие эльфы предпочитали долгие обсуждения реальным поступкам. Это позволило Рестенту сколотить отряд, ядром которого стали преданные ему эльфы, столь неудачно атаковавшие имис.

Мятежник метался между представителями старейшей знати и своими родственниками, уговаривая, убеждая и грозя всевозможными последствиями. Все было напрасно: большая часть эльфов осталась глуха к нему. Королевские наместники ограничились лишь тем, что отправили гонца к Меррету, причем избрали для этой цели члена совершенно нейтрального клана. Их решения не подчинялись никакой логике.

Рестент потратил время впустую, если не считать сотню ишибов, которую ему удалось собрать под своими знаменами и лозунгами. Этого было недостаточно ни для чего. Поэтому когда Меррет вернулся во главе сильного отряда, состоящего не только из эльфов, но и из людских ишибов, включая одного великого, мятежник бежал. Возможно это был самый логичный поступок из всех предпринятых им за последнее время.

Покинув пределы королевства, Рестент с отрядом крадучись двигались вдоль границы Томола с Ранигом, а затем и Кманта с Ранигом. Однако тайна передвижения не мешала ему собирать информацию о происходящем.

Эльфам было очень больно скрываться от людских глаз в тех местах, которые когда-то безраздельно принадлежали им. В их головах царила сумятица: посланники Меррета утверждали, что эльфов ждет возрождение, но король не скрывал и того, что возможно появление большого количества полукровок. И даже более того: существовала высокая вероятность воцарения полукровки в случае рождения детей у Нермана и Анелии.

Если эльфы относились к своему королю как к жалкому неудачнику, то к принцессе отношение было иным. Кто-то резко не одобрял ее действия, кто-то восхищался ими, но Анелия никого не оставляла равнодушным. Рестент, в свою очередь, принадлежал к числу ее поклонников. Он несколько раз даже пытался ухаживать за ней после смерти своей жены, но неизменно получал отказы. Впрочем, это нисколько не охладило его пыл, хотя эльф отчетливо сознавал, что шансов у него нет: таких претендентов как он — пруд пруди.

Теперь же ситуация изменилась. Он стал заговорщиком, возглавил мятеж и это давало большие возможности для маневра. Зная Анелию как человеконенавистницу, Рестент ни в коей мере не допускал, что она может быть всерьез увлечена Нерманом. Скорее всего, здесь дело лишь в политическом расчете: принцессе хотелось стать королевой Ранига, чтобы облегчить жизнь своим соплеменникам. Эльф очень хотел поговорить с ней начистоту, сильно надеясь на то, что Анелия будет откровенна с ним. В конце концов, кто рядом с принцессой, спрашивал он себя. Человек Нерман? Слабак Меррет? Она ведь сильная личность и наверняка тяготится подобным обществом. Другое дело — он. Эльф из знатного рода, который рискнул поднять мятеж, показав свою силу и волю. Разве это не то, что нужно эльфийской принцессе? У него с ней одна кровь и одни и те же цели. Конечно, Рестент понимал, что сейчас Анелия не сможет открыто поддержать его, но потом, когда получит корону и возможность наследовать Нерману…. о, потом открываются широкие перспективы. Если принцесса хочет сохранить свой народ, то у нее есть только один путь: союз с ним, Рестентом. Сначала тайный, а потом, после устранения всех помех, явный. И у эльфов появится реальный шанс снова вступить на путь благоденствия.

Размышляя подобным образом, Рестент достиг небольших прибрежных лесов и оказался совсем недалеко от Иктерна.

Глава 24. Нападение

— Красивые женщины не дорожат теми, кто любит их, а умные — теми, кто не любит их

(из речи одного из великих ишибов прошлого, осуждающего жестокость императрицы Уларата в отношении ее врагов)

Здоровье Анелии уже не вызывало никаких опасений. Король сдержал слово: через две недели после операции лицо было полностью восстановлено. Хотя сама принцесса еще долго не могла поверить в случившееся. Она пристально рассматривала себя в зеркало, пытаясь найти изъяны, связанные с ожогами. Изъянов не было: красота вновь стала безупречной.

Но принцесса была очень недовольна собой. Она понимала, что ее действия не позволили выполнить задание короля и наладить производство кораблей в Иктерне. В результате всем занимался вернувшийся из Парма Нерман, а Анелия тратила свое время лишь на работу с ти лица.

До этого ей еще никто не давал серьезных поручений: большую часть своей жизни она делала, что хотела. Поэтому ее огорчение было велико. Принцесса убеждала себя, что обязательно бы справилась со всеми сложностями, если бы не досадное происшествие. В тот день она даже собиралась просить короля вновь передать бразды правления Иктерном в ее руки, но загадочное письмо помешало этим планам.

— Госпожа, меня очень просили передать твоему высочеству послание, — Таретта, служанка Анелии, выпалила эти слова сразу как только вошла в комнату.

Анелия сидела за небольшим дамским столиком, заставленном различными склянками, предназначение которых было в поддержании красоты. Принцесса в них не нуждалась на самом деле, но в последнее время закупила великое множество. Ей хотелось найти что-то, что ускорит процесс выздоровления. К сожалению, большую часть снадобий она однозначно отнесла к категории шарлатанских.

В дни болезни у Анелии появилось и хобби. Очень необычное для женщины. Она рисовала чертежи кораблей. Конечно, не выдумывая их, а воспроизводя по памяти. Ее интерес к этому делу заключался в том, чтобы самой понять, в чем смысл той или иной детали. Иногда у нее не получалось, но она пока что ни у кого не спрашивала совета. Ей хотелось разобраться во всем самостоятельно.

— Какое послание? — подняла голову принцесса, отрываясь от очередного чертежа. И мгновенно ее лучистые глаза сузились. — А откуда эти синяки на тебе, Таретта? И много как…. Тебя кто-то избивал?

Голос Анелии был подчеркнуто бесстрастен. Но любой, хорошо изучивший ее характер, предпочел бы сейчас оказаться в каком-нибудь другом месте. Ее вспышки гнева часто начинались именно так: с вопроса, заданного на первый взгляд равнодушным тоном.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});