Бабочка и Орфей - Лина Аспера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Андрей!
Я обернулся — ну, вот и Тим с Белкой.
— Все разъезжаются, да?
— Ага. Стоило тебе уйти, как сообщили, что карета подана. Поехали и мы?
— Поехали.
Мы бок о бок пошли к машине. Я всё ждал, что Тим спросит про Ольгу или Васю, однако он лишь молча проводил взглядом уезжавший с парковки автобус. Ревность с садистским наслаждением провела по моему сердцу когтистой лапой — пустая попытка. У меня высокий болевой порог.
— Так, Белка, ты помнишь: здесь надо вести себя хорошо, — с внушением сказал я щенку, открывая заднюю пассажирскую дверь. — Иначе больше на природу на поедешь.
— Думаю, она уже запомнила правила, — Тим посадил питомицу на предусмотрительно накрытые плащ-палаткой кресла. — Белка, лежать.
Белка легла и застучала хвостиком по сидению, требуя поощрительную вкусность.
— А ты уверена, что тебе есть, куда? — усомнился я. — Бочонок на лапках.
— Даже если и нет, — Тим дал щенку специальную косточку для разгрызания, — занять её чем-то надо. Хотя бы на половину пути.
Вообще, сумерки считаются не самым безопасным временем для езды на автомобиле. Однако пустынная трасса позволяла мне отвлекаться от дороги и коротко поглядывать на моего пассажира. Тим был молчалив и замкнут, и последнее мне нравилось даже меньше, чем печально опущенные уголки его губ. Я долго сомневался, стоит ли сейчас лезть с разговорами, но всё же не вытерпел.
— Бабочка, я могу тебе помочь?
Смотревший не столько вперёд, сколько внутрь себя Тим повернулся ко мне.
— Если только твой «Патриот» — реинкарнация «ДеЛореана», — невесело пошутил он. — Ты был полностью прав насчёт Ольги и опасных игр. Сегодня она спросила, есть ли у меня девушка, и я ответил правду.
— Какую?
— Что нет и вряд ли когда-нибудь будет.
Я заставил себя вернуть взгляд на убегающую вперёд серую полосу асфальта.
— Она сильно расстроилась?
— Да. Понимаешь, это её вторая невзаимная влюблённость подряд. Слишком много разочарований для одного сердца.
— Ты думаешь, что смог бы это предотвратить?
Ревность с оттяжкой точила когти о мою душу, однако я почти не обращал на неё внимания — сейчас на первом месте был Тим.
— Я уверен, что мог это предотвратить. Я видел её сон, я знал, что он сбудется, и, ко всему прочему, ты меня предупреждал.
— Бабочка, история не знает сослагательного наклонения, — мягко заметил я, не зная, как можно его утешить.
— Поэтому я и вспомнил «ДеЛориан», — грустно усмехнулся Тим.
Не зная, как разделить эту ношу пополам, я протянул руку и крепко сжал его безвольные пальцы. Увы, более действенных способов в моём арсенале не было.
Или всё-таки были? Когда «Патриот» занял своё место на подземной парковке моего дома, вытерпевшая купание Белка свернулась клубочком на новой подстилке, а чайник принялся весело посвистывать на огне, я задумался об эффективности секса в качестве душевной терапии. Хотя Тим больше не вспоминал вслух о событиях сегодняшнего дня, я видел, что он по-прежнему переживает случившееся. Вряд ли у меня бы получилось отвлечь его словами, но вот неспешная, чувственная близость вполне могла сработать. А если к ней ещё и подвести мягко и естественно, то результат можно гарантировать наверняка. Тут мне вспомнился один старый сон, и план действий оформился окончательно.
— Бабочка, сделать тебе массаж? — вполне невинно спросил я, когда мы добрались до спальни, и Тим снял домашнюю футболку. В ответ он наморщил переносицу: — Всё выглядит настолько плохо?
— Скажем так: разминка не помешала бы.
— Ладно, давай массаж. Мне лечь?
— Ага, и джинсы снимай.
Тим послушался.
— Так, подушку из-под головы убираем, — Я уселся верхом ему на бёдра. — Не тяжело?
— Нормально.
— Тогда поехали.
Всё-таки я схитрил — в том сне мышцы спины и плеч Тима были в гораздо худшем состоянии. Однако разминал я их не менее добросовестно, и когда первая часть моего плана подошла к завершению, размякший Тим сонно пробормотал в покрывало: — Всё, я — амёба.
Я широко ухмыльнулся, пользуясь тем, что он не видит выражение моего лица. Ничего, амёба — это не надолго.
— Переворачивайся.
— Что, ещё не всё?
— Не всё, — Я привстал, давая Тиму относительную свободу движений. — Когда будет всё, ты сразу поймёшь, поверь мне.
Я начал с честного продолжения массажа, только теперь больше гладил, чем разминал. Плечи, руки, грудь — тёплая шёлковая кожа, к которой так хотелось прижаться губами, убедиться, что с прошлого вечера её вкус совсем не изменился. Я вспомнил, что давно собирался составить подробную карту Тимовых чувствительных точек — пока на ней были обозначены только соски, мочки ушей и внутренние стороны запястий, но у меня имелись все основания полагать, что список можно порядочно расширить. Я как раз обдумывал последовательность вдумчивого исследования, когда Тим вдруг перестал блаженно жмуриться и посмотрел на меня своим особенным, всё понимающим взглядом.
— Мой хитрый план раскрыт? — уточнил я.
— Тебя выдала физиология, — честно объяснил Тим свою проницательность.
— Однако мне почему-то кажется, — я качнулся вперёд-назад, — что твоя физиология твёрдо меня поддерживает.
— Тебе не кажется, — Позабыв про амёбность и неуклюжесть, Тим приподнялся, ловко перевернул нас и оказался сверху. — Ты не будешь против, если я опробую на практике кое-что из недавно изученной теории?
— Не буду, — выдохнул я, неосознанно втягивая живот, когда рука Тима скользнула за пояс моих джинсов. Но от подколки всё равно не удержался: — Книжник.
— Что поделаешь, такая дхарма, — Тим сжал мой член. — Как насчёт обратной связи в процессе?
— Будет, — Была бы ему нужна луна с неба, я бы сейчас и луну пообещал. — Иди сюда.
Тим приподнял уголки губ в короткой усмешке: — Лучше я пойду туда, — и плавно спустился вниз.
Если отвлекаться не на мёртвых единорогов, а на мемуарные воспоминания, то до этого дня самый крышесносный минет приключился у меня в отвязные студенческие годы. Может, из-за новизны ощущений — то был мой самый первый оральный секс, — а может из-за того, что у моей тогдашней подруги начисто
