Укус - Ричард Карл Лаймон

одну из кроватей.

Кэт протиснулась мимо меня и поспешила наружу.

Я остался внутри и осмотрелся. Наши ледоруб и лопата лежали на полу между кроватями крест-накрест. Рядом — домкрат и молоток, там же, вкруг — и аптечка, и освежитель воздуха, и заправка для зажигалок; резиновые перчатки, влажные салфетки… почти все, что Снег забрал из машины Кэт.

Если не считать пары бутылок с водой, вся еда, взятая Пегги, пропала.

Я вышел наружу, в свет дня.

Снег Снегович все так же стоял позади фургона — поверженный викинг с отсутствующим взглядом.

Я отвернулся от него. Кот, впереди, у пассажирской двери своей машины, наклонилась, чтобы поднять бутылку с водой, оставленную там. Она разогнулась в пояснице и повернулась, когда я приблизился.

— Подержишь? — спросила она.

— Конечно.

— Машине моей, видимо, уже ничего не светит.

— Похоже на то.

Кэт передала мне бутылку, заглянула в салон и открыла перчаточное отделение. Оттуда она достала карты и какие-то бумаги — может, регистрационные.

— Вот и все, — сообщила она. — Можно, конечно, потом попробовать вызвать эвакуатор, но что-то я сомневаюсь, что он сюда проедет. Так что просто возьму все, что можно взять.

— И все то, что не хочешь потерять навеки, — заметил я. — Эти пустыни, как выяснилось — такие оживленные места. Когда мы отбудем, сюда могут набежать какие-нибудь мародерствующие чудики и уволочь твою машину для украшения своего сада камней.

— Думаешь?

— Почти уверен. Пустынные крысы обожают необычные украшения жилищ. Скелеты динозавров, остовы автомобилей, шахтерские динамитные шашки…

Мы пошли к фургону.

— Не возражаешь, если я поведу? — спросила Кэт.

— Нисколько. Снега так и оставим на привязи?

— Определенно. — Она повысила голос: — Ты же не будешь против, седина? Не возражаешь, если я буду рулить в этот раз?

Он не ответил. Стоял — и смотрел.

— Я постараюсь вести неспешно и безопасно, — заверила она его и полезла внутрь.

Я взобрался на пассажирское сиденье и захлопнул дверь. За моей спиной Кэт складывала в мешок спасенное из своей машины. Горловину мешка она закрутила, чтобы ничего не выпало при езде.

Пегги вытянулась без чувств на кровати. В тенях, царивших в фургоне, она выглядела просто спящей.

Кэт втиснулась между сидений и села за руль.

Ключ ждал ее, все еще в замке. Она повернула его. Мотор ожил, утробно чихнул и заработал, заставив весь фургон мелко дрожать.

Положив руку на рычаг передач, она улыбнулась мне.

— Что?

— Посмотри, что впереди.

Там, разумеется, была ее разбитая машина.

— Нам придется сдать назад, — объявила Кэт, выжимая обратный ход.

— Но там, сзади, Снег…

— Надеюсь, он быстро бегает.

46

Кэт нажала на педаль.

Фургон дернулся назад.

— А-ааааа!.. — завопил Снег Снегович.

Прислонившись к двери, я выглянул в окно и посмотрел назад.

Застигнутый врасплох, он даже не успел развернуться — и теперь бежал задом наперед, пока фургон надвигался на него.

— Стойте! Стойте! — кричал он.

— Что он делает? — спросила Кэт.

— Бежит спиной вперед.

— Прямо за нами?

— Ну практически.

— Жаль, мне не видно!

— Он упал! Стопори!

Кэт ударила по тормозам.

Фургон замер, не доехав пару метров.

Позади нас Снегович пытался встать. Со связанными руками получалось плохо, поэтому он перекатился на колени и локти и буквально подбросил себя вверх. Едва встав, он развернулся и закричал:

— Чертова сука! Я вас прикончу! Вас обоих!

Кэт слегка нажала на газ. Матерясь напропалую, Снегович еще отбежал назад.

Я следил за ним через боковое зеркало.

— А он оживился, — отметила Кэт.

— Видно, все же прикидывался. Надеялся, что мы потеряем бдительность.

— Трюкача не перетрюкачишь, — глубокомысленно изрекла Кэт.

Так мы и ехали задом наперед, пока не выбрались из ущелья. Кэт подала вперед и вправо. В зеркале я поймал краем глаза фигуру Снеговича, бодро гарцующего следом за нами.

Фургон заложил круг почета вокруг нашей скалы. Даже на малой скорости фургон поднимал кучу песка. Подобно волшебной ауре, пылевое облако следовало за Снеговичем. Он ругался и поминутно отплевывался.

Когда мы повернули налево, я перестал его видеть — зато смогла Кэт.

— Вот он где, — протянула она довольно, поглядывая в зеркало. — Долго же он будет отмываться, когда домой попадет.

А через несколько минут она сказала:

— Ой. Он исчез.

— Куда?

— С твоей стороны его не видно?

Я проверил зеркало.

— Нет.

— Наверное, попал в слепое пятно.

— Он мог попробовать запрыгнуть на лестницу.

— Мог, — кивнула Кэт.

Она утопила педаль газа. Когда нас бросило вперед, Снег вскрикнул. Кэт сразу притормозила.

Выскочив из фургона, мы обежали его — и нашли Снеговича растянувшимся на животе, с руками за головой. Он выглядел так, будто его еще раз столкнули с порядочной высоты. Может быть, его протащило по песку — но не далеко, вряд ли больше пары-тройки метров.

Когда мы приблизились к нему, он поднялся на колени, тяжело дыша и сплевывая. На грудь и живот ему легли длинные царапины. На потеки крови и пота налип песок.

— Ты в порядке? — спросила Кэт. — Хотела бы я сказать тебе — мол, ножка моя нетвердая, сорвалась сама на акселератор, но ведь лгать нехорошо, верно?

— Мразь! Тварь!

— Нельзя ли повежливее? — попросил я его. — Мы ведь все-таки не в…

Тихое бормотание двигателя, поставленного на холостой ход, сменилось оглушительным рычанием.

Челюсть Снеговича отвисла.

Мы с Кэт резко обернулись — посмотреть, что произошло.

Песок бил из-под задних колес фургона в два фонтана.

— Черт! — завопил я.

— Нет! — вскрикнула Кэт.

Снегович не нашелся со словами — лишь хрипло заревел, как раненый бык, когда фургон рванул вперед, натягивая веревку до предела и выворачивая ему руки.

Очень скоро его рев сменил тональность.

Помчавшийся вперед фургон поднял его в воздух, и какое-то время, могу поклясться, Снег Снегович летел в пыльном шлейфе за машиной, завывая уже не быком, а раненой гиеной. Длилось это метров пятьдесят-восемьдесят — потом его тело ударилось оземь, и вой захлебнулся.

Фургон продолжал гнать вперед, таща Снеговича следом.

Мы бежали за ними и на бегу кричали, прося Пегги остановиться.

То была, конечно, Пегги — больше некому.

Чертовски быстро оправилась.

Снеговича мотало, заносило и подбрасывало, как сумасшедшего любителя водных лыж, забывшего, что ни самих лыж, ни воды кругом нет. Пару раз он почти поймал волну.

Пегги протащила его всю дорогу вдоль склона, прежде чем остановилась.

Добрую четверть мили.

Мы бежали следом. Запыхавшиеся, обливающиеся потом.

Там, в отдалении, бездвижный взлохмаченный ворох, привязанный к бамперу, лежал на песке за фургоном, и преобладали в том ворохе два цвета: бледно-серый, пыльный, и красный, кровавый.

Водительская дверь распахнулась.

Пегги вывалилась наружу. Вальсируя