Укус - Ричард Карл Лаймон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти ее отчаянные рывки живо напомнили мне про то, как передвигались зомби в «Ночи живых мертвецов». И выглядела Пегги под стать тем неупокоенным разлагающимся ребятам из фильма — спутанные грязные волосы, лицо все в засохшей крови.
— Что она хочет?.. — Кэт запыхалась.
— Убить его?
— Там уже… боюсь… убивать нечего.
— Пегги! — крикнул я. Воздуха в легких почти не осталось, но, думаю, вышло достаточно громко, чтобы она услышала.
Не удостоив нас даже мимолетного взгляда, она продолжила ковылять к телу Снеговича.
— Я могу подбежать… и попробовать образумить ее, — сказал я.
Кэт покачала головой и сжала мою руку.
— Не стоит. Он и так уже мертвец. Пусть она делает с ним все, что хочет. После всего того, что он сделал с ней и с ее братом… пусть.
Я кивнул.
— Правильно. Пусть.
Там, впереди, Пегги замерла над недвижимым телом Снега. Сначала мне показалось, что он лежит на спине. Потом — что все же на животе. А потом я понял, что не смогу наверняка сказать, где у этой мешанины спина, а где грудь. Слишком уж сильно потрепало Снега.
Пегги смотрела на него сверху вниз.
Потом — опустилась на колени.
Потом впилась зубами ему в шею.
Он закричал.
47
Не уверен, зачем я и Кэт вдруг побежали. Слишком поздно было останавливать Пегги; слишком поздно было спасать Снега Снеговича. Может, нам просто хотелось посмотреть на это сумасшествие поближе.
Снегович все-таки лежал на спине.
Пегги, присев перед ним на корточки, уже разорвала правую сторону его шеи. Кровь забила вверх фонтаном — похоже, была задета яремная вена, или сонная артерия, а может, и все сразу. Лицо, шею и грудь Пегги щедро окатило красным.
Когда мы замерли у ног Снега, Пегги подняла голову от его тела. Ее жертва уже перестала кричать и биться в конвульсиях, но кровь все еще била ключом.
Пегги рванулась вниз и вцепилась в левую сторону шеи Снега.
Я услышал звуки рвущейся плоти.
Она рьяно, словно собака, затрясла головой. Поднялась. С ее рта свисал лоскут плоти.
Повернув голову, она уставилась на нас.
Моргнула несколько раз. Ее глаза, пронзительно-голубые, смотрелись чужеродно на лице, омытом таким большим количеством крови. Такому лицу теперь пошли бы скорее пустые, равнодушные глазницы.
Зубы ее так крепко стиснули кусок шеи Снега, что ей, казалось, стало трудно дышать.
Воздух с шипением выходил из ее ноздрей. Под одной надулся и лопнул кровавый пузырь.
Она выплюнула то, что было у нее во рту и жадно втянула воздух.
С обеих сторон шеи Снега Снеговича лились ручьи крови.
Он был мертв.
— Господи, Пегги, — тихо сказала Кэт.
Девушка не ответила. На коленях, с прямой спиной, она продолжала глубоко дышать и хлопать глазами.
— Сэмми, нужно привести ее в порядок и найти одежду получше. Посмотри, что есть в фургоне. Я покараулю ее.
После всего увиденного у меня было малость тяжело на душе, так что возможность ненадолго покинуть эту абсурдную сцену я счел за благо. Пройдя к пассажирской двери, я открыл ее и забрался внутрь. Внутри все вибрировало, и я понял, что Пегги оставила двигатель работающим. Дотянувшись до ключа зажигания, я заглушил его.
Подняв с пола жилого отсека пачку влажных салфеток и старое пляжное полотенце, надо полагать, принадлежащее Пегги и Донни, я прикинул — да, этого хватит, чтобы привести ее в относительный порядок… но лишь в относительный. Что бы она ни надела, будет мигом испорчено.
Я оглядел разбросанную одежду. Не хотелось мне почему-то, чтоб Пегги досталось что-нибудь из гардероба Кэт.
После непродолжительных поисков я запасся зеленой блузкой с короткими рукавами и короткой джинсовой юбкой, что, должно быть, принадлежали Пегги. Все нижнее белье, что попадалось мне под руку, было либо моим, либо Кэт — я ведь видел, как она складывала его в сумку. Пегги и Донни, похоже, ничем таким не располагали. И никакой обуви я тоже не нашел.
Выбравшись наружу, я поспешил к задам фургона. Кэт и Пегги там не было.
Зато был Снегович. Все еще привязанный к бамперу. Кровь из него больше не била.
Мухи жужжали над ним.
Я обогнул тело и застал Пегги с Кэт по другую сторону машины, в тени. Пегги, сложив руки на коленях и склонив голову, выгнула спину, Кэт стояла за ней, аккуратно вытирая ей спину.
— А вот и Сэм, — сказала она, как только я подошел. — Давай-ка переоденем тебя.
Пегги кивнула, но с места не двинулась.
— Сиди, — сказала ей Кэт. Подняв платье за задравшийся подол, она стянула его с Пегги через голову. Та, не глядя на меня — а я замер в полушаге, — подняла руки, помогая делу. Скомкав злосчастный сарафан-простыню, весь в кровавых пятнах, Кэт бросила его на землю.
— Что там у тебя? — спросила она.
— Влажные салфетки, полотенце и одежда, — отчитался я.
— Давай полотенце.
Я протянул его Кэт. Потом опустил упаковку с салфетками и сложенную одежду на землю у ног Пегги, я отошел со словами:
— Пойду, отвяжу Снеговича от машины.
Это сделать определенно стоило. И, как я подозревал, Пегги не очень нравилось, что я расхаживаю поблизости, когда она без одежды.
Отвязывать труп от бампера оказалось делом муторным, так что я просто обрезал веревку у самого узла. Нож Снега справился с задачей без труда.
Покончив с этим, я понял, что просто бросать веревку — тоже глупо. Во-первых, она может нам еще понадобиться. Во-вторых, рано или поздно кто-нибудь найдет тело. От него, скорее всего, мало что к тому времени останется, но скелет со связанными руками не менее подозрителен, чем полноценный мертвец. Связанные руки безошибочно укажут на насильственную смерть.
Я присел у тела. Руки Снега Снеговича лежали на земле, запрокинутые за голову — запястья плотно прижаты друг к другу, локти согнуты.
Прижав лезвие к стяжке, я принялся пилить ее. Работая, я старался не смотреть ему в лицо. И на шею. Никак, впрочем, нельзя было спастись от ленивого гудения мух, живо напомнившего мне долгие летние дни моего детства.
— Лучше б я на рыбалку поехал, — сказал я довольно громко и услышал, как Кэт рассмеялась.
— Ты же не любишь рыбалку! — донеслось в ответ.
— Не люблю, — согласился я, — но всяко ведь лучше, чем это.
— Было бы славно сейчас сидеть в лодке, — сказала она. — В маленькой гребной шлюпке. Или в каноэ. И
