Жертвы времени - Евгения Фёдорова

Холод стен касается, кажется, самого сердца, когда я падаю вниз. Внутри них что-то движется, перетекает, будто внутренние соки. Когда я проскальзываю сквозь камень, мутная субстанция, пронизавшая все стены, впивается в меня, прилипает, тянется следом, желая поймать, удержать, втянуть в себя, завладеть всем тем, что является мной. Я слышу голоса, но не улавливаю слов. Бесконечные нити захватывают меня и пытаются разорвать на части.

Стены поют. Их голоса жутки, но это песня. Этот город живой. Мастер сказал, что в подземельях города меня ждут иллюзии. Он солгал. В подземельях меня ожидает жизнь. Там, в глубине, сокрытая футами земли, защищенная камнем и темнотой, она покажется, ее не придется звать. Она придет посмотреть на того, кто посягнул на ее владения.

Свет перетекает в тени, я вижу перед собой книги. Бесчисленные тома занимают все место на бесконечных полках, уходящих под потолок. За моей спиной кто-то стоит, его присутствие очевидно.

Тебе здесь не место, — это единственное, что я смог разобрать, прежде чем меня вышвырнули из сна.

И вот теперь я лежу, вяло думая о том, что же произошло на той равнине, когда я вознамерился свести счеты с жизнью. Это стремление чуть не разрушило мой разум и уж конечно разбило вдребезги его защитные стены. Позднее, стоило мне притронуться к виску, рождалась боль. Это было около ручья у самых подножий гор. Тогда я все еще хотел умереть. Теперь причины были очевидны: боль от удара по голове, когда рукоять ножа скользнула по черепу, вновь и вновь возрождалась под моими пальцами.

Предметы хранят разные отпечатки, если по какой-либо причине в них смогли их вложить. Яркие картины хранят счастье и любовь, гобелен на стене в моей комнате пробуждает неявную тоску, которая не соизмерима в моем понимании с человеческой личностью; стены города несут в себе отпечаток древней жизни, полной силы и желающей ее больше всего на свете, а мой висок хранит тень той боли, которую вложил в него Мастер. С тем, ее все, чего я касаюсь, откликается на прикосновения, для этого чувство должно истечь наружу и наполнить меня, а многие вещи глухи. Я гладил коня, но никаких видений не было и в помине, разум оставался глух и мир не претерпевал изменений…

Я не слышал, как пришел Мастер и, лишь когда он сел на край кровати, слегка качнув ее, понял, что в комнате не один.

— Демиан, — тихо позвал маг.

Я не нашел в себе ни желания, ни сил чтобы ответить. Вчера я отдал все свои соки до капли, но ночью город довершил начатое мной самим. Маг был прав, проникать в предметы было слишком опасным делом.

Приятное прикосновение теплых рук немного разбудило меня, я тяжело и медленно вздохнул, гоня мутную слабость прочь, и спросил:

— Конь жив?

— Жив, — отозвался Мастер. — Все обошлось.

— Мастер, спасибо, — с жаром поблагодарил я и некоторое время лежал неподвижно.

— Это ты удержал его на самом краю, не я, но чтобы это понимать, тебе следует во всем разобраться. Ответы есть в книгах, подумай над этим. Обратись к Рене, она вложит в твои руки ключи от всех дверей. Не бойся говорить с ней, не опасайся раскрыть какие-то тайны, кроме одной, о которой я уже просил тебя молчать.

— Скажи, Мастер, — чтобы заполнить неловкую паузу, спросил я, — фантом похож на существо с моего гобелена?

Маг поднял голову и долго разглядывал изображение на стене.

— Да, — словно согласился он, — интересное изображение. И художник был хорош. Как я уже сказал, в книгах можно найти ответы на многие вопросы.

— Мастер, отказываясь отвечать на мои вопросы, ты говоришь не меньше, чем если бы давал необходимые объяснения.

— Порой, я их даю, — отозвался маг. — Порой, когда можно отделаться парой фраз. Это не фантом, это Лорес — привратник мира мертвых.

— Мифическое существо? — полюбопытствовал я.

— Проводник. Ну-ка дай я посмотрю на твою руку, она все же болит?

— Не мудрено, — прошипел я, морщась от боли, когда Мастер стал аккуратно снимать повязку. — Меня вчера проткнули чуть ли не насквозь!

— Не преувеличивай, Дем. Теперь это царапина, — он ощупал кожу вокруг покрытой коркой раны. — Все цело, не ной, я свое дело знаю.

— Мастер, я хотел спросить, почему Оружейник так дорожит своим клинком, а свой ты отдал мне без заминки?

— Потому что мое умение, это не кусок железа, — видя мое недоумение, маг сделал кислую мину и встал. — Смотри, мы выковываем знания, а они правят нас. Квинтэссенция всего это и есть цель.

В комнате вдруг стало сумрачно, словно кто-то задернул портьеры. Мигом исчезли лучи восходящего солнца, которые тронули каменный подоконник. Маг вытянул руку, и серость сгустилась, вытянулась в черный меч. С удивлением я понял, что Мастер более не имеет четких граней, остался лишь его черный силуэт и его меч — сама ночь, собравшаяся в моей комнате.

— Оружейник не может понять, как такое может быть, — глухо проговорил Мастер. — Он бы не дал свой меч никому, железный меч — это часть его руки. Моя же часть давно внутри меня.

Сумрак исчез, словно его вынесло из комнаты мощным порывом ветра, меч Мастера рассеялся.

— Северный не любит, когда я так явно развлекаюсь в его время, но мне хотелось тебя удивить, это так забавно, — засмеялся маг. — Надеюсь, у тебя нет больше вопросов?

— Тысячи, — возразил я.

— Очень сочувствую, но мне пора, — он развел руки, насмешливо кланяясь. — Обратись к рене.

Теплый хлеб и масло, творог и жареные яйца придали мне сил, и я не упустил случая поприветствовать Оружейника, сидящего на крыльце своего дома. Хотелось как-то вновь наладить отношения и я был рад, что учитель боя встретил меня с былой непринужденностью.

— Сегодня детишки порадовали меня, — поделился он со мной, набивая трубку. — Хотя Олаф отбил Лютеру ногу. Мальчишки иногда бывают чересчур торопливыми. Как рука? Могу посмотреть, у меня большой опыт в подобных делах.

— Спасибо хорошо, — поблагодарил я, стараясь соблюдать приличия. — Мастер воспользовался магией, теперь я жду, когда все зарубцуется.

— Я никогда не одобрял подобного, — Оружейник задумался. — Магия, это нити, вплетенные в строение твоего тела, ты знал об этом? Но Мастер не боится использовать ее на обычных людях, веря, что им не представится случай столкнуться с истинной магией. Ведь эти нити распустить легче легкого. Но на счет тебя у мага ночи другой расчет, он считает, что дракон очистит твое тело, когда придет время.

— Драконы, — я охотно ухватился за интересующую меня тему. — Что ты о них знаешь?

— Немного, ведь это не моего ума дела, — улыбаясь, сообщил Оружейник. — Они сильны и умны, они дают своим смотрящим право видеть своими глазами мир и понимать его. Они соединяют своего смотрящего с Истоком, но не спрашивай, что это такое, быть может потому, что это не вещь, а чувство. По нашим меркам драконы вечны, и делают вечными своих смотрящих, но тебя интересует не это?