Возлюбивший войну - Джон Херси

В тот вечер в офицерском клубе, где восстанавливалось трогательное единодушие, когда надо было надрызгаться в стельку, к Мерроу подошел Уэлен - он не принимал участие в рейде - и сказал, что представил Базза к награждению крестом "За летные боевые заслуги". По-моему, с той минуты Мерроу стал несколько иначе расценивать умственные способности нашего командира.

Спустя несколько минут к Мерроу бочком подошел буфетчик Данк Фермер.

- Уже месяца три, - сказал он, - я пытаюсь отделаться от этой работы и стать членом боевого экипажа; вот я и думаю, капитан, не могли бы вы найти для меня дырку?

Базз, ясное дело, был в тот момент на верху блаженства.

- Конечно, сынок, - ответил он. - Как только мой парнишка Боумен сыграет в ящик, можешь усаживаться в его кресло.

- Да я не шучу, - пробормотал Данк.

- Знаю, сынок, - продолжал Базз, теперь серьезный, благожелательный, источающий благоволение, ибо noblesse oblige[24] . - Есть у меня задний стрелок, мне, возможно, придется его прогнать, вот я и буду иметь тебя в виду. Ты ведь не страдаешь скоплениями газов в желудке, правда?

- Никак нет, сэр.

- Буду иметь тебя в виду, - повторил Мерроу.

Глава седьмая

В ВОЗДУХЕ

14.04-14.55

Вопль Мерроу звучал, пока не выяснилось, что первая группа из четырех истребителей пройдет над нами, через строй группы, летевшей выше нас.

Мы испытывали двойное облегчение: от того, что наконец-то смолк ужасный боевой клич Базза, и от сознания, что хотя бы первый сегодняшний удар обрушится не наше подразделение.

"Тело" задрожало, и мы поняли, что Хендаун открыл огонь по пролетавшим над нами самолетам.

Мы находились недалеко от Антверпена. Посматривая вниз, сквозь чистый, как промытое окно, воздух, я видел город. Под юго-западным бризом над ним стелилась тонкая дымовая завеса.

На высоте, где мы летели, дул со скоростью пятьдесят миль в час почти попутный нам ветер.

Наша эскадрилья следовала в голове огромной колонны, летящей этажеркой, футов на тысячу ниже слоя перистых облаков, настолько тонкого и прозрачного, что через него просвечивало небо, как просвечивало виноградное желе сквозь слой свечного воска, которым его заливала моя бабушка, чтобы предохранить от плесени, перед тем как поставить в погреб.

Из Антверпена изредка, но с довольно равными промежутками постреливали зенитки, - они, очевидно, вели заградительный огонь. Вскоре он прекратился.

Вторая и третья волны истребителей напали на самую верхнюю из групп, потом развернулись для атаки с тыла. Стрелки засекали отдельные самолеты, готовые атаковать нашу группу.

Затем Брегнани обнаружил истребителей, они шли в боевом строю позади и выше нас.

- Внимание! - послышался голос Мерроу. - Возможно, это "спитфайры".

- Боже милосердный! - воскликнул Хендаун. - Да они похожи на П-47!

В голосе Нега слышалось ликование, от его истошного вопля у него, наверно, так вздулась шея, что в нее врезался ларингофон.

Действительно, самолеты оказались "тандерболтами", чего мы никак не ожидали; впрочем, никакой пользы они нам не принесли.

Я настроил приемник на диапазон "С", зарезервированный для связи с истребителями, и слышал, как полковник Юинг - он шел во главе первого соединения - орал, пытаясь связаться с П-47: "Крокет"! "Крокет"! Вы слышите меня? "Болтун-один" вызывает "Крокет"!" Я не разобрал, что отвечали истребители, ибо немцы глушили этот диапазон. Но по нервозности Юинга можно было понять, что передовому соединению приходится туго.

Наши подразделения шли рассредоточенным строем по высоте, чтобы позволить "тандерболтам" применять их обычную тактику: эскадрилья за эскадрильей они проносились с интервалами в две-три минуты и обеспечивали нам так называемое коридорное прикрытие с воздуха. Иначе говоря, мы надеялись, что все три эскадрильи будут по очереди сновать взад и вперед над нами и отбивать атаки вражеских самолетов. Однако после двух-трех заходов все П-47 устремились вперед, к авангардному соединению бомбардировщиков, и не вернулись. Я понял, что обстановка впереди сильно осложнилась; меня тревожило и наше собственное положение, я знал, что немцы не упускают случая наброситься на соединение, когда его не сопровождают истребители прикрытия.

Малыш Сейлин видел, как были сбиты две "крепости" из верхней авиагруппы. Фарр доложил, что снизу устремляется к нам еще одно звено немецких истребителей.

Я взглянул на наручные часы. Два двадцать одна. Предполагалось, что в два двадцать шесть мы достигнем бельгийского города Эйпена в юго-восточной части страны, когда-то отданного немцами Бельгии в виде компенсации за все страдания, которые она перенесла в войне, якобы призванной обеспечить мирный расцвет демократии на всей планете; здесь нам предстояло повернуть на юг, обойти ненавистные районы Рура, прикрытые мощной зенитной артиллерией, и лететь над относительно открытой местностью. Ничто не обещало никаких перемен в Эйпене, если не считать перемены курса, но мысленно я цеплялся за этот поворотный пункт, как за самую важную веху полета. Он находился в пяти минутах. Вот эти пять минут мне и нужно было пережить. После Эйпена я намеревался поставить себе другую цель и постараться достичь ее, но не стоило преждевеременно заглядывать вперед. Главное - Эйпен. Пять минут...

Так я учился понимать, что время тоже одно из слагаемых опасности. Я не мог вынести мысли о тех трехстах двадцати двух минутах, что отделяли нас от момента, когда мы в случае удачи (чего в действительности не произошло) пересечем в Феликстоу английское побережье и окажемся в безопасности; единственное, что я еще мог, - это убеждать себя в необходимости выжить следующие пять минут; вот к чему я заставлял себя стремиться.

Слева, над Ахеном, я увидел сплошное стадо аэростатов воздушного заграждения - они показались мне жирными свиняьми, обитающими высоко над землей.

ФВ-190 вновь перешли в атаку, сосредоточив свой удар, как и следовало ожидать, на верхней эскадрилье. В те дни немцы блестяще осуществляли тактику совместных действий не только между самолетами одного звена, но и между звеньями и, напав на одно из наших подразделений, стремились последовательными заходами разгромить его, а затем уже переключались на другое.

Еще не закончилась первая атака на нашу верхнюю группу "крепостей", как уже началась вторая.

Вторая атака и выявила нечто новое на протяжении все тех же пяти минут. Первым обнаружил это и сообщил остальным Прайен.

Вначале он доложил, что один из немецких истребителей намеревается напасть на нас с хвоста, но спустя несколько минут сообщил, что, судя по следам трассирующих пуль, истребитель атакует не нас, а нижнюю эскадрилью.