Клан – моё государство. - Китлинский

– Обосновались, говоришь, хорошо?

– Так точно. Имеют посты. В двадцати километрах от дороги,- подполковник достал и открыл карту,- небольшие, в два-три домика, заимки. В сорока километрах от дороги – базы хранения, транспорт, включая вездеходы (несколько человек на них и ушли), дизель-электростанции. Одним словом, окопались основательно и надолго,- подвел итог подполковник.

– Среди задержанных "наших" нет?

– Из московского поезда – нет, а тех, кто встречал, сложно выявить. Они без данных.

– Нашли еще что-нибудь?

– В пятнадцати километрах от их поселка нашли снегоход брошенный. Случайно наехали – снегом примело. Видно, вышел из строя. Дело осложнилось метелью. Следы замело за ночь, и у этой воровской братии, как назло, тоже снегоходы, много, сейчас рассыпались во всех направлениях,- подполковник выматерился, не стесняясь высокого начальства.- Тридцать с лишним штук.

– Сопротивление оказывали?

– Да, товарищ генерал-полковник. Есть раненые с нашей стороны, убитых нет. Они тут вооружены – дай бог каждому. Автоматы почти у всех, карабины СКС, лимонки, гранаты, специальные средства. Одним словом – армия.

Подъехала машина с оперативно-штабным фургоном, и все полезли в него. Раздевшись и расположившись, генерал-полковник спросил, обращаясь к генерал-лейтенанту:

– Что молчишь, разведка?

– Есть упущения, Сергей Сергеевич, все предусмотреть невозможно,- ответил тот.

– Они, вон, все в расчет взяли: и бомжей, и вертолеты, и вагон рванули, будь здоров.

– Так они этот сектор готовили, и времени, небось, имели много. Мои всю страну покрыть не в силах. Была у нас информация про бомжей, от границы до дороги, каждый год проверяем по мере сил. Но такое пространство осилить – это увольте,- генерал-лейтенант развел руками.

– Ладно, Ефимович, не оправдывайся. Теперь это до лампочки. Что космос дает?- генерал-полковник показал молодому полковнику, чтобы сел.

– Последние данные такие: два сигнала в поезде приехали во Владивосток, лежали на столике в купе. Один сняли с ветки у полотна. Еще один сейчас разыскивают. Пищит, но без движения. Тоже, видимо, сняли. Три новых, секретных, давали стойкий сигнал, но в пять часов по местному, то есть в семнадцать, спутник перестал работать, там специалисты разбираются. Будет информация – доложу. Поисковый самолет радиоразведки где-то на подходе. Пока все,- полковник захлопнул блокнот, из которого читал.

– А на спутник они могли пролезть?- спросил генерал-полковник.

– Сейчас ничего конкретно сказать не могу. Это новый, мобильный, со специальной защитой. Год на орбите. Проникновение исключено. Вообще. Возможно, только посредством утечки информации о нем и его кодировке. На его блокирование, при наличии техинтеллекта, надо десять лет набора,- дал ответ полковник.

– Не удивлюсь, если они и там побывали,- генерал-лейтенант ткнул пальцем в небо.

– На что намекаешь?- насупился генерал-полковник.

– Ни на что. На контрразведку,- кивнул тот в сторону совсем седого генерал-майора.

– На нас свалить провал проще всего. Утечка по спутнику могла быть. Не в пустыне его делали, и не роботы – живые люди собирали и программировали. А каждому в задницу не заглянешь. И потом, она пока не установлена. Будет пища. Будет день,- произнес генерал-контрразведчик и смолк.

– И то верно, Павлович. Просто кое-кому руки умыть хочется,- Сергей Сергеевич посмотрел на генерал-лейтенанта.

– Ответственности я с тебя не снимаю. Есть пробелы. Нет у меня специалистов по этим вопросам. Ни одного. Профиль размыт и в то же время конкретен: и уголовка не уголовка и разведка не разведка, но терроризм налицо. Мне с таким контингентом работать не приходилось, и люди мои тоже столкнулись лишь три месяца назад. Вон Комитет сколько лет вокруг рылся и выкусил, а мы – без году неделя, как за это взялись, – генерал-лейтенант посмотрел на окружающих.- Ну, кто из вас мог предположить такую ситуацию? Кто?

– Не горячись, Юрий Ефимович,- генерал-полковник поднял руку и стал ею помахивать.- На тебя бочку никто не катит. В одной лодке сидим. Гребем только вот плохо и вразнобой. Давайте снова вернемся к вагону. Потапов, еще раз опиши.

Около получаса Потапов в подробностях описывал произошедшие на железной дороге события.

– Да. Стреляют хорошо,- констатировал по окончании рассказа Потапова генерал-полковник.

– По хорошей стрельбе, Сергей Сергеевич, есть очень старые данные, еще от начала семидесятых,- генерал-лейтенант из управления разведки полез во внутренний карман кителя. Достал записную книжку.

– Район какой?- полюбопытствовал контрразведчик.

– Вот,- генерал-лейтенант отыскал нужную страницу,- Хабаровский край Охотский район, сентябрь семьдесят первого года,- прочел он.- Была крупная складчина по линии Внешторга и Минторга, от нескольких групп. Полный провал. Потеряли восемьдесят девять человек, в основном, из уголовной среды. Набирали для этого дела по линии ВТК через внутренние войска, шестерых успели вывезти вертолетом.

– А ну, где это на карте?- генерал-полковник расправил края у лежащей на столе пятикилометровки.

– Вот,- генерал-лейтенант ткнул в верховья реки Урак.

– Это от радарной станции на Нюлике около трехсот километров,- Сергей Сергеевич постучал шариковой ручкой по карте.- Василий Павлович, что ты знаешь об этом?- он обратился к генерал-майору контрразведчику.

– Очень мало. Экипаж был военный. Трое разбились под Мурманском – попали в снежный заряд – в семьдесят седьмом, а бортмех утонул в Киеве годом раньше, прямо против Печерской лавры. Был пьян. Это – по экипажу. Восемьдесят девять трупов, как назвал генерал-лейтенант Гунько, никто не искал, сгинули. Из шестерых, что вылезли из этой переделки, пятеро пропали, найти не удалось. Их, видно, свои прибрали. Шестого в восьмидесятом выбросили из высотного дома по Калининскому проспекту со связанными руками. Ему, кстати, при погрузке в вертолет положили две пули в обе половинки задницы, прямо на сходнях. Его потом лечили в нашем закрытом госпитале, потому и имеем информацию из первых рук. Кто были восемьдесят девять покойников, и были ли они вообще? Иди сыщи. Есть подозрения, что брали из ИТК, предварительно сделав их покойниками по документам. Лагерные, конечно, концы спрятали. Выброшенный в окно был "в законе", пять судимостей, большой человек. Никто афишировать не стал это событие, умолчали. Об этом падении нет даже в сводках по МВД. Знаю, что были переговоры. Семь человек, ездивших договариваться годом спустя после бойни, в восемьдесят первом были убиты в разное время и в разных городах, но все – летом, и все – на юге. Судимых среди них не было. Мы проверили круг их знакомых и друзей, женщин. Из близких к ним по совместным делам (а это золото, валюта, драгоценные камни) – труп на трупе, и большинство с сердцем. Нашли любовницу одного из них, она прошла мимо сетки КГБ. Женщина поведала, что с осени семьдесят второго он стал какой-то дерганный, пугливый, прямо до болезни. Такая вот информация. А получили мы её не в Союзе. Имею в виду гибель такого количества людей. Она пришла по линии внешней контрразведки ГРУ, три месяца назад. Из Канады. Там погиб их сотрудник, ехал в рейсовом автобусе, из Торонто в Калгари, который столкнулся с тяжёлым грузовиком. Из семнадцати погибших один – наш. Случай. Так вот у его жены и взяли странный дневник, где он описал события. Его кто-то нанимал сходить туда на переговоры, но после вот тех семи, и он ходил. Впустую. Наниматель его – кто бы вы думали? Никогда не догадаетесь. Тогда – первый заместитель министерства Минвнешторга. Помнишь, Сергей Сергеевич?- генерал-полковник кивнул.- Дубасов. Дубасов Петр Леонидович. И тоже – покойный. Сердце. Вот и всё. И ещё хочу своё мнение вам сказать, чтобы всё сразу. Дело это пахнет дерьмом. И прямо и косвенно в нём принимали участие многие из КГБ, Президиума Верховного Совета и так далее.

– Переговоры с кем были?- спросил Гунько.

– Кто с семерыми вёл – не знаю. По содержанию дневника на переговоры приходил один и тот же человек. А вот описания нет. Никакого. Даже намека на образ нет. Ноль. Этот сотрудник был умён. Очень. И, судя по характеристикам, сам себе на уме.

– Думаешь, перекупили?- предположил Гунько.

– Варианты крутить – толку нет,- генерал-майор махнул рукой.

– Василий Павлович, а число погибших тогда, в семьдесят первом, в дневнике проводилось?- задал вопрос Потапов.

– Данные эти именно оттуда. Пришедший на переговоры якобы сказал, что если надо будет, мы здесь не то что восемьдесят девять человек, восемьдесят девять тысяч положим, места хватит,- Василий Павлович Евстефеев прикурил сигарету и продолжил.- В Комитете об этом не знали. Или знали, но сделали вид, что не знают.

– К вам как попало из ГРУ?- спросил Сергей Сергеевич.

– Мы их сейчас держим в своей цепи, по внутренним связям. У них люди стали вдруг пачками не возвращаться из всех стран подряд, так вот и извлекли. Они нам "по дружбе" сбросили данные, которые в главной машине, но по которым не велось расследований. Записки их сотрудника сразу и выпали. Я лично сам ходил на машину, пустили, правда, не сразу,- Евстефеев сложил пальцы фигой и поднёс к носу.- Но делиться пришлось.