Недетские игры - Анна Шульгина

— Разве я не могу рассматриваться, как опекун? — он прижал к себе перепуганного мальчика, порадовавшись, что попросил Татьяну отвлечь Марину. Ярослав, конечно, костьми ляжет, и все равно Мишку не отдаст, но крохе ни к чему пугаться лишний раз.

— Нет, вы просто муж опекуна.

— Тогда не вижу проблемы — скажите, где подписать, это снимет все вопросы.

— Вы не поняли, — мадам даже глаза закатила от его бестолковости. — Если бы речь шла о патронаже, то да. А так, вы можете только стать вторым усыновителем. Но, насколько знаю, раньше вы на это не соглашались.

Яр чуть ли не в слух выругался, когда почувствовал, как Миша попытался от него отодвинуться.

— Никто не предполагал, что может случиться что-то в этом роде, потому мы с Агнессой и приняли такое решение. Но теперь, вы, конечно, правы.

Во взгляде дамы появилось скрытое торжество, но Невзоров задавил его на корню:

— Поэтому скажите, что ещё, помимо представленных документов, нужно, чтобы стать усыновителем. Ах да, у нас же с женой, насколько помню, одинаковые пакеты… Значит, нужно только мое заявление?

— Да…

— Прекрасно, идемте в кабинет, вы мне продиктуете, что писать, — Яр повернулся к Мишке, который смотрел на него совершенно круглыми глазами, и подмигнул. — А ты беги к сестре, скажи, что мы через полчаса поедем в кафе, придумывайте пока, какое хотите мороженое.

— Ага, — это было единственным, что смог выговорить мальчик, но пулей понесся выполнять поручение.

— Итак, — мужчина, проследив за неожиданно приобретенным сыном, и обратил почти невинный взор на департаментскую даму. — Вы готовы?

— Конечно, — почти выплюнула та, выглядевшая так, словно съела малинку, по которой потоптался клоп, а потом запила все это дело уксусом. — Вы понимаете, какая это ответственность? Это не щенок, которого можно будет кому-нибудь передарить или просто выкинуть на улицу.

— Понимаю. Потому что, в отличие от некоторых, даже щенка не выброшу.

Женщина вспыхнула от шпильки в своей адрес, но отговаривать Ярослава перестала.

— Вот и прекрасно, — он ещё раз перечитал свое сочинение на заданную тему и быстренько набросал второй экземпляр. — Будьте любезны, оставьте автограф. А то, вдруг, ваш экземпляр потеряется…

Дама, недовольно передернувшись, все же выполнила его просьбу и, прихватив его заявление, с видом оскорбленной невинности покинула Центр.

— Поправь меня, если ошибаюсь, — Ева прищурилась, глядя на развалившегося поперек кровати супруга. — Ты предлагаешь предать идеалы женской дружбы, плюнуть на не менее женскую солидарность и забить на все профессиональные заветы. И все это ради того, чтобы провинившийся придурок успел выпросить у жены прощения до того, как будет послан на четыре буквы?

Романовский на секунду задумался, в какое именно нецензурное место пошлют Ярослава.

— Я имею в виду ЗАГС, — пояснила девушка, не торопясь приближаться. Ага, как же, если он затянет её под одеяло, может и уломать. Чего уж скрывать, муж у неё весьма искусен в деле… уговоров.

— Ну, ты, конечно, сгустила краски, но суть примерно верна, — ох, похоже, двумя ночами отлучения от ложа не обойдется…

— А не пойти ли Ярику…

— Не ругайся при детях!

Ева положила ладони себе на живот:

— Лапоньки, ушки прикройте, сейчас мама будет проводить в отношении папы словесные репрессии, — она подняла глаза на Дениса. — Вот видишь, теперь можно. Так вот, я не знаю, что у них конкретно произошло, Нешка просто сказала, что хочет получить развод. — Романовский про себя поблагодарил Агнессу за скрытность, значит, не все потеряно, вот если бы благоверная узнала подробности… — Но она настроена решительно. А если Ирмская чего-то захотела… Поверь, я в смысле упертости и рядом с ней не стояла. Так что это невозможно, — Ева развернулась, чтобы выйти, но не успела сделать и пары шагов, как её бережно, но непреклонно перехватили и уложили-таки на кровать.

— Но ты ведь у меня можешь кого угодно убедить в чем угодно, — не так уж он и льстил, но жена только скептически улыбнулась, хотя к словам и прислушалась. — Может, все-таки постараешься?

— И зачем мне это?

— Дорогая, быть такой меркантильной не хорошо, — поцокал языком Денис, начав, как бы невзначай, поглаживать её по коленке.

— Ну, ты это знал до того, как под венец меня потащил, так что поздно жаловаться, — Ева наслаждалась осторожными ласками, параллельно строя план окучивания на означенную тему Агнешки. Нет, конечно, она не была согласна, но так, на всякий случай, решила продумать и этот вопрос.

— Я и не жалуюсь. Ев. Солнышко моё, любимая, не вредничай, — Дэн подул ей в ушко, и жена хихикнула от легкой щекотки.

— Как же вы быстро сбиваетесь в стаи, если припечет… Что он тебе пообещал за посреднические услуги? Хочу половину.

— Хоть все забирай, он обещал быть благодарным по гроб жизни и просить, чего душенька пожелает.

— Да?! — Ева на пару секунд задумалась. — То есть, он меня даже за руль своей машины пустит, если помогу?

Не то, чтобы ей так этого хотелось, но зная, как Яр трясется над своей "девочкой", неплохо было бы проверить, настолько ли дорога ему Неша…

— Нет, — Денис перестал дурачиться и серьезно посмотрел ей в глаза. — Не злись, но ты больше не будешь сама водить.

— День…

— И не спорь, — он прижал её запястья к подушке, нависая сверху. — Ты ведь понимаешь, почему я это делаю.

— Да, Агнешка виновата в произошедшем, но только в том, что села за руль не выспавшаяся. Ты же сам меня учил водить и знаешь, я теперь намного осторожнее. И потом, неужели думаешь, что я совсем не забочусь о наших детях? — она попыталась подавить поднимающуюся волну злости. Ведь была уже беседа по этому поводу, и они обо всем договорились и снова… — Поэтому перестань, пожалуйста, иначе мы поругаемся.

— Разговор закрыт, за руль ты не сядешь, — Денис отпустил её руки, и Ева тут же попыталась оттолкнуть мужа.

— Значит, все-таки поругаемся… Хватит считать меня инвалидом. Я не больная, просто беременная! Поэтому прекрати обращаться со мной, как с дитем неразумным, и говорить таким снисходительным тоном.

— А ты не веди себя, как ребенок! — Теперь разозлился уже и он. Ну, почему она не может понять, что у него сердце замирает при одной только мысли, что подобное — не дай Бог! — случится с ней самой?!

— Знаешь, это уже отдает шовинизмом. Может, мне ещё в паранджу замотаться, разуться и, опустив глазки, уйти на кухню? — Скандал набирал обороты.

— Не передергивай! Я же не запрещаю тебе работать.

— То есть, хочешь сказать, что не запрещаешь, но мог бы?! Капец. Вот так и узнаешь истинное лицо собственного мужа, — психанув, Ева спрыгнула с кровати и направилась в коридор.