Недетские игры - Анна Шульгина

— Гмммм?

— Уже почти девять, сейчас Алевтина Эдуардовна придет, — ввиду крайне неосмысленного взгляда мужчины, речь продолжал Мишка. Маринкины пассы руками Невзоров бы просто не уразумел. — Мы вам завтрак приготовили.

Все происходящее доходило до ещё спящего сознания очень медленно и неторопливо. Хорошо, что хоть детей он узнал, даже будучи в таком состоянии.

— Гмммм, — это прозвучало уже гораздо более удовлетворенно, с оттенком гордости. А потом начал выстраиваться ассоциативный ряд. Кухня. Дети. Завтрак. Плита и разнообразные ножи…

Ярослав подскочил так, что стоявшая рядом с матрасом Марина уронила тарелку, которую держала в руке, и все её содержимое рассыпалось по ковру. Что-то сразу впиталось, а что-то, бодро подпрыгивая, устремилось под кровать.

— Доброе утро, — мужчина проследил взглядом за закатившейся под тумбочку сырой картофелиной. Зато можно гордиться — почищена на совесть, явно Мишка постарался. — А кто из вас это готовил?

— Я делал омлет, — мальчик ткнул пальцем в лежащее на полу неаппетитное нечто с ошметками колбасы, какими-то странными вкраплениями, по виду напоминающими творог, и — Ярослав присмотрелся внимательнее — кусочками яичной скорлупы. — А Маринка — чай.

К сожалению для мужчины, чашку девочка держала крепко, потому, хочешь или нет, но выпить заботливо приготовленное дочерью подношение пришлось. Правда, больше, чем пару глотков, Яр все равно не осилил. Вот девочка его точно любит — вбухать столько сахара, что чай стал по виду и консистенции напоминать лакричную тянучку, можно только от очень сильных чувств.

— Спасибо, солнышко, — с трудом просипел он, пытаясь проглотить вязкий сироп. — Очень вкусно. Миш, омлет, наверное, тоже был замечательным, — добавил Невзоров, не желая обижать сына. — Марин, как ты себя чувствуешь? — Ярик решил перевести беседу в другое русло, пока дети не заставили его допить содержимое чашки.

"Хорошо. Только спина чешется", — пожаловалась девочка, довольная, что ему понравился её напиток. Теперь она будет вставать пораньше каждое утро, чтобы порадовать папу Ярослава. К счастью для последнего, телепатией он не владел, потому ещё не знал, насколько суровыми будут условия выживания с двумя детками, во что бы то ни стало решившими показать свою любовь и привязанность…

— То есть как — подал заявление на усыновление?! — Агнешка даже привстала с кровати, но на неё тут же шикнула вертящаяся рядом медсестра, и девушке пришлось улечься обратно на подушку.

— Вот так, — Ева недовольно поморщилась и сглотнула тягучую горьковатую слюну. Токсикозное веселье продолжилось и сегодня, хотя и не в таких катастрофических объемах. Но и получаса отбивания поклонов фаянсовому трону хватило, чтобы Денис, не обращая внимания на вялые попытки отбиться, отволок жену в первую попавшуюся клинику, где расшугал весь персонал и посетителей, но заставил-таки резко взбледнувшую гинекологиню принять их. Та, пошаманив над животиком Евы с помощью ультразвука и пощупав все, что под руку подвернется, вынесла вердикт — все с детками и мамой в порядке, просто им досталась "радость" испытать токсикоз на более позднем сроке.

И вот теперь Ева пыталась сдержать тошноту от въевшегося во все предметы запаха хлорки и больничной еды, а Денис остался в машине, пытаясь прийти в себя от новости, что в его семье на две девочки станет больше. Срок и положение малышек позволило заодно и просветиться насчет пола младенцев. Романовская была уверена, что папочка сейчас строит планы, куда отдать дочек учиться и какие меры примет для отпугивания женихов.

— Но зачем?! — Нешка пыталась соотнести все, что узнала о Ярославе за это время и нынешнюю ситуацию. Да, её муж из тех, кто не бегает от ответственности, но обзавестись уже взрослым ребенком… Конечно, это может быть ход по восстановлению отношений, но тогда получается, что Невзоров готов идти даже на крайние меры.

— Если бы он не написал заявление, Мишу бы забрали. Ты недееспособна, а он не является опекуном, — Ева положила тяжелую голову на край кровати.

— Да я все понимаю, но… Извини, я такая грубая. Как ты? — Агнеша осторожно погладила подругу по плечу.

— Это нормально, когда тошнит и хочется есть одновременно? — Романовская подняла на неё несчастные глаза.

— Да, — сегодня Ирмской было уже намного лучше, потому она даже смогла негромко рассмеяться. — Это скоро пройдет, потерпи.

— Потерплю, все равно деваться некуда. Знаешь, а я Ярика за этот поступок даже снова зауважала. Не каждый вот так, сходу, решит взять на себя ответственность за чужого ребенка.

— Они ему уже не чужие, — Нешка откинулась на подушку и крепко зажмурилась. — Не только они считают его отцом, но он их — своими детьми.

Именно этот факт и не давал ей покоя. Имеет ли она моральное право разлучать их? Юридическое — да, несомненно, все-таки именно Агнешка их мать. И то, теперь в случае с Мишей, их права и обязанности будут равными. Но и упрекнуть Ярослава в чем-либо девушка не могла. Если бы он отдал её сына, она никогда бы не простила, и, похоже, в данной ситуации просто не было другого выхода. И как теперь разводиться?! Тем более, дети тоже уже в курсе их брака…

— Уууу, — девушка повыла от сочувствия к самой себе, чем изрядно удивила и медсестру, заподозрившую у обычно адекватной пациентки первые признаки душевного недуга, и Еву, которая перестала дремать с открытыми глазами и теперь с сомнением рассматривала подругу. Медработница правильно расценила знак беременной посетительницы и покинула палату, чтобы не мешать девушкам делиться секретами.

— Неш, завязывай меня пугать, — Романовская сразу поняла, с чем связаны такие скорбные звуки. — Пока ничего страшного не случилось. Ну, наверное, — уточнила она, встретившись с укоризненным взглядом Агнеши. — Вот и посмотришь — если не сбежит после трех недель общения с детьми в качества отца-одиночки, значит, не так уж и безнадежен. Прощения просил? — без перехода утонила Ева.

— Да, — она попыталась лечь удобнее, но, как и при любой травме, вся полнота прелести ссадин и ушибов проявлялась через сутки-двое, потому Нешка замерла на вдохе от прострелившей грудную клетку от острой боли и решила пока не ерзать.

— А ты? — Романовская наблюдала за подругой с любопытством кошки, увидевшей на шторе мотылька — и интересно, и лапкой тронуть хочется, и за драные гардины от хозяев прилетит…

— Знаешь, он имел право злиться, я ведь не предупреждала, что ухожу, но… — тут Агнесса замолчала, потому что эту часть истории Еве не рассказывала.

— Но? — вкрадчиво подсказала адвокатша, не сводя гипнотизирующего взгляда с пострадавшей. — Если он на тебя руку поднял, я его засужу, и плевать, что это лучший друг мужа.