Выбор Наместницы - Вера Школьникова

Наместница захлопнула тяжелую обложку и обнаружила, что пока она читала, успело стемнеть. Жаль, книга, конечно, интересная, но бесполезна. Что маги Дейкар меньше всего думают о благе простых людей, она знала и без поучений анонима, а ничего, что можно было бы использовать как оружие против ордена в книге не нашлось. Нельзя же, в самом деле, обвинить магов Дейкар в том, что они сражаются против Ареда, над ней цыплята смеяться будут!

L

Последнее время магистр Ир особо остро ощущал ход времени. Казалось, что нынешняя зима будет длиться вечно, и минуты снежной крупой падают в пропасть, а он пытается поймать их, подставляет ладони, но снежинки тают на теплых пальцах. Ночами мага мучили кошмары, от них не спасала ни магия, ни успокоительные отвары, легче становилось только в те ночи, когда Анра оставалась в его покоях. Страшные сны отступали, словно испугавшись тихого дыхания девушки, тепла ее ладоней. Ир приказал ей переселиться к нему. Магистр не мог нарадоваться на свою ученицу. Она впитывала магию как губка. В отличие от покойного Эратоса, девушка оказалась неспособна к самостоятельному творчеству, но не было заклинания, которое Анра не смогла бы воспроизвести с первого раза. Теперь магистр не сомневался, что негласное правило держать послушниц как можно дальше от подлинной магии, принесло ордену больше вреда, чем пользы. Кто скажет, сколько талантливых девушек умерло от старости, проведя жизнь на кухне Дома Феникса, в то время как они могли бы стать достойными ученицами? Анра ни о чем не просила своего наставника, но радость, осветившая лицо девушки, когда она услышала, что отныне девочки-послушницы получают равные права с юношами, яснее ясного сказала, что Ир угадал ее сокровенное желание.

Тем временем совет магистров с трудом скрывал свое недовольство действиями Ира. Теперь, когда из-за преступного вольнодумия магистра Эратоса их осталось всего семеро, а над орденом нависла смертельная угроза, старейший и сильнейший из них предается любовным утехам с сопливой девчонкой, вместо того, чтобы бросить все силы на разгадку проклятья. Даже объединив усилия, магистры так и не смогли понять, что сделал Эратос, в какую структуру он вложил всю свою силу, и как это заклинание должно было сработать. Все, что они знали: проклятье обретет силу, когда вернется король. И эти временные рамки настораживали сильнее всего, ведь кто-кто, а магистры Дейкар, многие из которых своими глазами видели времена основания империи, не сомневались, что король не вернется никогда. Ир утверждал, что по молодости своей Эратос просто не знал эту печальную истину, потому и завязал свое заклинание на невозможное событие, а, посему, и беспокоиться не о чем. Нет короля – нет и проклятья. Молодые магистры предпочли было поверить старейшему, но Арниум упрямо стоял на своем, заставляя совет продолжать исследования. Он не верил, что чудо-мальчик Эратос мог попасться в такую глупую ловушку, и знал, что за прошедшие полгода Ир трижды вопрошал тени. Еще его очень беспокоил пропавший ученик сожженного магистра. Хочет Ир или нет, но Арниум заставит его признать, что происходящее угрожает самому существованию ордена. Он решительно постучал в дверь, надеясь, что у коллеги не хватит наглости сделать вид, что его нет дома. Ир раздраженно взмахнул рукой, снимая защитное заклятье:

– Доброе утро, коллега Арниум, – судя по выражению голоса, Ир не считал это утро добрым и до визита почтенного коллеги, а теперь так и вовсе мечтал, чтобы поскорее наступил вечер.

– И вам доброе утро, коллега Ир, – радостно отозвался Арниум, прошел в комнату, приобнял стоявшую у кресла учителя девушку за талию и доверительно сказал ей:

– Давай-ка, красавица, принеси нам по чашечке горячего карнэ и займись чем-нибудь полезным, дай двум старикам посекретничать.

Иру снова пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы сдержать раздражение. Право же, никто, кроме коллеги Арниума, не мог похвастаться, что с такой легкостью заставляет старейшего мага терять самообладание. Даже наместнице Энриссе это удалось всего однажды. Уж за две тысячи лет Арниум мог запомнить, что Ир ненавидит карнэ! Распространенный в Кавдне травяной настой красного цвета хорошо бодрил, отгонял сонливость, прояснял ум, но горьким вкусом мог поспорить с корой ивового дерева, которую жевали варвары, почему-то считая, что она помогает от лихорадки. А уж называть Ира стариком при молодой любовнице – и вовсе верх неприличия! Если Арниуму охота изображать из себя седого старца, давно забывшего, чем мальчики отличаются от девочек, это его личное дело, незачем требовать того же от Ира. Кроме того, уж кто-кто, а магистр прекрасно знал, что старческая немощь коллеги – всего лишь видимость. Недаром он каждый год отбирает себе несколько двенадцатилетних девочек-послушниц, не вошедших в женский возраст, и отправляет их работать на кухню, как только пойдет первая кровь. Ир брезгливо морщился от одного только предположения, что сладкоголосый старичок делает с бедными детьми, но никогда не позволял себе вмешаться в личную жизнь коллеги. Значение имеет только благо ордена, если действия магистра не вредят этому благу – пусть хоть младенцев в чесночном соусе кушает. Впрочем, это уже перебор. Рано или поздно кто-нибудь узнает, и поднимется скандал, который будет ордену только во вред. Так что когда Дому Тени понадобились младенцы для каких-то ритуалов, за ними пришлось ездить в земли варваров. Маги Дейкар заботились о своей репутации в народе, раз уж не могли позаботиться о нем самом. Поэтому они не покупали детей на рынках Кавдна, чем порой грешили белые ведьмы, а забирали только тех, кого им по доброй воле отдавали родители. Иногда эту добрую волю приходилось вознаграждать небольшими денежными суммами – так в орден попал недоброй памяти Эратос, чтоб ему в посмертии икалось – но такую сделку никто не назовет работорговлей, ведь родитель сначала соглашается отдать свое чадо огненным магам безвозмездно, и только потом получает деньги в награду за бескорыстие.

Девушка послушно принесла поднос с карнэ, поставила на низкий столик и выскользнула за дверь. Пригубив свою чашку, Ир обнаружил, что умная девочка добавила в его напиток сладкий сироп. Арниум, кряхтя, устроился в кресле, попробовал свой настой:

– Сразу видно, что вы не большой любитель карнэ, коллега. Ваша ученица не умеет его заваривать – она передержала траву в кипятке, видите – он бордовый, а должен быть вишневым.

– Не вижу принципиальной разницы. Вы пришли побеседовать об оттенках красного цвета?

– Нет, к сожалению – нет. Хотя эта беседа могла бы стать весьма поучительной. Недаром красный – один из цветов триады.