Живая: Принцесса ночи - Literary Yandere

— Что ж, назовем это… очисткой Двора от мусора. — В двери зала вбежали воины в белых и серебристых доспехах — очевидно, благие, подмога от Медб. — Дворов…

«Что ж, и с этими разберемся.»

Зоя достала второй меч и приняла на себя толпу бойцов, как волну прилива. Ее сдвинули с места на несколько метров — налипшая на ступни грязь заставляла ноги скользить по мрамору пола. Она оказалась отрезана от Габриэля сотней вооруженных дини ши и слуа. И тогда девушка вспомнила, как билась на потеху Габриэлю века назад: что ж, если по мрамору идти тяжело, она пойдет по мертвым телам.

Она работала мечом так, что тело от усталости заныло быстрей, чем через минуту. Пот и чужая кровь заливали глаза, ступни начали скользить еще больше, если попадали не на труп, а на пол: мрамор тут и там окрасился алыми и черными лужицами. Каждая — чья-то смерть. Зоя была вынуждена вскоре снизить темп, больше не в силах успевать рубить быстрее, и ее начали доставать, мечи и шипы втыкались в тело тут и там, жгли, разрывали кожу, ранили. Но Зоя едва обращала на это внимание, видя перед собой только цель: Габриэля, замершего у трона. Она упорно прорубала себе дорогу сквозь стражников короля.

— Вот тебе минутка отдыха, — шепнул на ухо родной голос. Учитель! — Хотя бы меч отряхни.

— Спасибо, не нужно, — мурлыкнула девушка, чувствуя мгновенный прилив свежих сил. — Ты только прикрой меня сзади.

— Конечно!

Его жесткие лопатки прижались к ее голой в вырезе платья спине. Мелкие ранки мгновенно заныли, но и это только подстегнуло девушку. Учитель и ученица работали не вдвое — в четыре раза эффективней, чем поодиночке.

— То, что ты делаешь в бою — просто ужасно, — хохотнул между делом Хэвен. — Неужели забыла все, чему я тебя учил?

— Если честно… — спина к спине, учитель и ученица одновременно рубили и кромсали врагов, словно единая четырехлопастевая машина. — То да, многое забыла. Но ты ведь напомнишь мне после боя?

— Если ты останешься невредимой.

— О, не беспокойся! Я как раз потому делаю так много ударов мимо техники, потому, что мне нравится быть живой.

Двусмысленно прозвучали эти слова. Хэвен позвоночником чувствовал, как колотится тяжелое рубиновое сердце в груди Зои, отдаваясь по всему ее — и его — телу. Пусть, это было не совсем так, как у смертных, но, определенно, Зоя теперь была живой — в полном смысле этого слова, ни на йоту меньше, чем когда рядом с ней был Айкен. Вот что, подумает потом Хэвен, перешло к ней в тот день, когда Купер сплоховал и влил в нее всю свою магию без остатка: еще и его жизненная сила. Вот отчего он оказался столь легкой и привлекательной добычей для Сатурна.

Так, в виде, подобном индийскому богу Вишну, учитель и ученица достигли трона. Хэвен замер у подножия, сдерживая толпу, а Зоя начала подниматься по ступеням к королю. Габриэль сидел неподвижно и смотрел на приближающуюся к нему Зою (сама алость, словно воплощение богини Махи), преисполненный странного достоинства — большего, чем когда-либо, лишенный страха, уверенный в себе. Девушка даже запнулась на последней ступеньке, будто накололась на его взгляд — острее, чем копье. Заминка чуть не стоила ей руки: из-за трона на нее выкатились двое дини ши, и Зоя едва успела отбить удары обоих. Но когда этих нападавших сменили следующие, она уже была готова. Зоя не двигалась с места. Ей незачем было: с двумя мечами, своим и Паломы, она без труда уничтожала каждого, кто старался поразить ее. Никто не мог даже приблизиться на достаточное расстояние, чтобы ранить куклу.

Когда Карл ворвался в зал, его глазам предстали горы трупов и Зоя — на возвышении, с алыми ногами до самых колен, забрызганным кровью подолом, тяжело дышащая… Опасная и как соперница в бою, и как соблазнительница — гладкая, плавная, подобно Эсфири кисти Шассерио. Она отрубила голову последнему нападавшему ровно тогда, когда их — Зои и Карла — взгляды встретились.

— Королева не берет пленных?

— Берет, — Зоя утерла из-под губы каплю крови, долетевную до лица. — Но я пока не королева.

Она взмахнула мечом, очищая его от крови, и брызги попали на лицо короля Неблагих, все так же недвижно и вальяжно расположившегося на троне. Прежний Габриэль вздрогнул бы и утерся, быть может, даже вскрикнул, но этот чернокудрый мужчина даже не шелохнулся, словно ничего не произошло. Зоя внимательно всмотрелась в его лицо: он нацепил маску безразличия? Или же напротив, сбросил личину слабака и труса, которой прикрывался, творя свои деспотические преступления? Подданные были в силах терпеть его сумасбродства, только испытывая к нему жалость? Или же Габриэль просто сошел в один момент с ума — и расщепился на две мало похожие одна на другую личности?

Ответы узнать было невозможно.

Пока Зоя изучала скучающее лицо монарха, расстановка сил в зале вновь изменилась. По едва уловимому выражению, скользнувшему во взгляде Габриэля, кукла поняла, что он ждал этого: пока на поле битвы явятся не просто отряды Благих, а сама прекрасная королева Медб. Зоя почувствовала ее пронзительно-весенний аромат еще до того, как обернулась.

— Пришли умереть, Ваше Величество?

— У нас с Габриэлем был заключен договор. Я просто выполняю его.

Золотоволосая красавица пренебрегла доспехами — как и сама Зоя, и Карл, и Хэвен, и Габриэль. Белое платье в пол, с двумя боковыми разрезами до бедра, подчеркивало ее фигуру, словно королева явилась на бал, а не на войну. Только живот опоясывал сверкающий корсет, и Зоя была уверена, что его не пробить никаким оружием. Но незащищенная грудь, шея, отсутсвие шлема… Медб так самоуверенна? Или после того, как она вырвала Зое глаз, она вообразила, что Вида ей не соперница? Впрочем, за спиной повелительница вела пополнение: белые мундиры благих вперемешку с черными одеяниями и доспехами неблагих. Сколько же народу должно сегодня погибнуть?

— Что ж, знакомо. Поверишь ли, я сама здесь выполняю договор с Карлом, — Зоя начала медленно спускаться к противнице. — Если мне не убить Габриэля прежде тебя, пусть так и будет. Скажи своим людям, чтобы подождали, я займусь ими после того, как покончу с тобой, не раньше. Если, конечно, они хотят разделить судьбу… тех, кого видят лежащими здесь.

И тут Медб попятилась. Когда Вида встала у подножия возвышения, ведущего к трону, королева рассмотрела, что на руках и ногах ее противницы не красные чулки и перчатки, что платье и волосы, даром что и без того алые, вымокли