Ниалл. Возвращение Повелителя Света - Валерия Катина

Ниалл бледнел с каждым словом, что срывался с губ этой смертной, что перевернула жизни каждого из Богов с ног на голову, нарушила многовековое спокойствие, а в сердце Ниалла забралась слишком далеко, поселяясь в нем тонкой обсидиановой нитью, крепким узлом стянувшей ледяные стенки. Небо потемнело, за спиной Адриана поползли обсидиановые тени, глаза заволокло черной пеленой и он сквозь зубы прошипел:

— Ей нельзя верить, Ниалл, это ловушка. — Бог схватил девушку за горло и рывком поднял на ноги.

Ниалл дернулся, но сдержал свой порыв. Любой, кто касался его Персефону, раздражал, заставляя тело светиться и трястись мелкой дрожью.

— Адриан! — предостерегающе воскликнул брат. — Она не лжет. Любая минута промедления может стоить Селене жизни. И Ленар…Хаос его раздери! Я заставлю Хонга есть собственные кишки, если он навредит им.

— Маги Хаоса вновь мертвы! Я не выстою! Если он навредит Дафне, я поставлю на колени весь мир.

Ниалл схватил брата за плечи и с силой отвесил ему звонкую пощечину. Это отрезвило, Адриан взял себя в руки и часто заморгал. Ниалл твердо сказал:

— Мы выстоим, слышишь!? Ты соберешь новую армию, когда все закончится. Отыщи Дафну, а потом иди в мой замок, прикажи собраться тем, кого мы обучили.

— А ты? — спросил брат.

Ниалл обернулся к Персефоне и вздохнул. Ее нельзя так просто оставлять. Он казнит ее позже, когда все закончится. А в душе все равно теплился огонек прощения, который с каждым вот таким ее нежным взглядом разрастался в целый костер, если не в бескрайний горящий океан.

— Я перенесу Персефону в… — Бог запнулся, но, облизнув губы, продолжил: — наше место.

Ниалл уже вытянул ладонь вперед, чтобы призвать нить Света, но голос брата заставил его замереть.

— Ниалл, предателей надлежит казнить.

— Но не сейчас, когда мы в любую секунду можем потерять Селену. Встретимся в тронном зале, — отрезал Повелитель Света, взял Персефону под локоть и переместился к Розовому морю.

Бог взмахнул рукой, снимая полог невидимости, и на золотом песчаном берегу появился небольшой дом. Он толкнул входную дверь и пропустил Персефону вперед. Она сделала робкие шаги, осматриваясь. Домик состоял из трех спален, отделенных друг от друга дверями. На обшитых красным деревом стенах висели портреты Богов, написанные маслом пейзажи, на полу лежал пушистый белый ковер, а если пройти вперед, можно было очутиться в уютной маленькой кухне фисташкового оттенка. Ниалл указал на самую дальнюю дверь и сказал:

— Ты можешь отдохнуть в моей комнате и уйти. Не думаю, что мы с Адрианом вернемся живыми, а Селене не будет до тебя дела, Персефона.

Ниалл взмахнул ладонью и кандалы рассыпались, освобождая запястья Персефоны. Она мученически поморщилась от боли и потерла руки, разгоняя кровь. Ниалл обернулся, чтобы уйти, но девушка схватила его за ладонь. Бог застыл, сердце его билось в груди как ошалелое, холодное прикосновение обожгло, захотелось обернуться и сжать девушку в объятиях, но он не мог, не сейчас, когда весь его мир рушится на глазах, не когда прощение билось с гордостью в ожесточенной схватке.

— Не надо, Персефона, — прошептал Бог, мягко высвобождая запястье. — Я даю тебе возможность уйти.

— А если я не хочу!? — в отчаянии выкрикнула девушка.

Ниалл обернулся. Лазурные глаза потемнели, стоило взглянуть на лицо возлюбленной. На ее бескрайние голубые глаза, на застывшие ледяной крошкой слезинки на белесых ресницах, на бледные щеки, на пухлые губы, чуть приоткрытые и такие манящие. Он полюбил ее так сильно, что чувствовал всю боль, которая ранее была недоступна черствому Богу после смерти Катрин. Он не смотрел на других женщин, долгое время забывался в вине, пытаясь собрать свои разбитые осколки воедино, поднимая их с самого дна. Персефона долго всматривалась в лазурные глаза, прежде чем сказала:

— Я хочу, чтобы ты казнил меня своей рукой.

— Почему? — выдохнул Бог.

— У меня больше никого нет, Ниалл. Я не хочу существовать без тебя…

— Замолчи! — рявкнул он, зажмуриваясь и зажимая ладонями уши. — Прекрати делать меня уязвимым. Прекрати делать мне больно! — от отчаянного крика задрожали стекла, земля взбугрилась, взрывая золотистый песчаный берег, солнце засияло ярче, с поверхности моря вверх взметнулся горячий пар.

Персефона сглотнула горький комок слез, и дрожащим голосом прошептала:

— Это должен сделать ты. Казнь от руки того, кого любишь, не так горька.

Ниалл вскинул голову. Он хотел, чтобы она ушла, исчезла из его мыслей, из его разума, но из сердца выгнать девчонку с черничным ароматом будет не так просто. Почему она упрямо не хочет жить? Действительно ли дело в нем? Каждый раз, когда женщины признавались Ниаллу в любви, он искал в этом подвох, корысть и ложь. Разве сможет он простить предательство? Бог задумался: а как бы он поступил, если бы Селена оказалась в опасности? Без колебания отдал бы все кристаллы, лишь бы она выжила. Селена…Встрепенувшись, Ниалл вдруг крепко прижал Персефону к груди, вбирая в легкие ее черничный аромат. Весь без остатка, чтобы, если погибнет, ледяные глаза, теплые платиновые кудри и аромат спелой черники забрали его вековую боль. Девушка закрыла глаза, сдерживая под ресницами горячие слезинки, а когда открыла, в доме было пусто, лишь золотые частицы магии запутывались в рыжих лучах восходящего солнца.

Хонг стоял на залитой солнцем поляне и щурил глаза цвета крепкого виски. Золотистый шар, что качается на лазурном небе, сегодня слишком опалял его бледную кожу. Хонг вытер ладонью испарину со лба и облизнул сухие губы. За его спиной, напряженно смотря вперед, стояла армия, состоящая из нескольких сотен солдат Порядка, чуть меньше Света и около дюжины Хаоса. За Хонгом меньше всех последовали маги Тьмы, а кто был не согласен, тех мужчина тотчас испепелил на месте. Когда он явился в замок Адриана, Фанни была с советниками в тронном зале. Раздался взрыв и железная дверь слетела с петель и едва не снесла девушку с ног, но она вовремя спряталась за щитом Хаоса. В тронном зале было очень пыльно, но сквозь седую пелену отчетливо было видно безумный карий взгляд, искрящийся ненавистью. Советник, что был ближе к девушке, среагировал молниеносно, вытянул ладонь вперед, коснулся нити Хаоса и толкнул Госпожу в образовавшуюся обсидиановую дымку, а затем его легкие рассыпались на куски, из искореженного рта потекла густая вишневая кровь, а тело, словно в замедленной съемке, рухнуло на пыльный мраморный пол и навеки осело на нем черными частицами Хаоса. Хонг собирался отследить местоположение женщины Повелителя Тьмы, но она слишком быстро отрезала нить. От досады мужчина даже не стал