Тайна Хранителей - Андреа Кремер

— Тебе нравятся Равионитис? — спросила она, увеличивая громкость. Я кивнула, чувствуя, как воздух в комнате пульсирует в такт громоподобным басам.

— Прости, что так громко, — крикнула Эдна, падая на кровать. — Нас никто не должен услышать. Обычно я так громко музыку не включаю.

— Да ничего, — ответила я.

— Присаживайся, — предложила Эдна, указывая на кровать.

Я была слишком взволнованна, чтобы отдыхать, но заставила себя присесть на край кровати и принялась теребить бахрому покрывала, чтобы как-то успокоить нервы.

— Значит, Коннор с тобой поговорил.

Она покачала головой и нагнулась, чтобы дотянуться до горы подушек, лежавших в изголовье.

— Нет, мне рассказал отец.

Из-под подушки Эдна достала конверт и вынула из него письмо.

— Коннор просто рассказал последние новости.

— Это письмо написал Монро? — спросила я, глядя на свернутые листы бумаги, которые держала в руках Эдна. Их было несколько. Как много он написал? О чем успел рассказать? Для каких секретов нашлось место на этих страницах?

Эдна рассмеялась, но я заметила в уголках ее глаз слезы.

— Коннор сказал, что отец был уверен, я не пойду на эмоциональный контакт с ним. Я решила, что не буду принимать участие в подобных беседах, после того как мама…

Эдна оборвала себя на полуслове и посмотрела на тумбочку, стоявшую возле кровати. Я проследила за ее взглядом и увидела фотографию в рамке. На ней была запечатлена женщина со светлыми, слегка рыжеватыми волосами и блестящими глазами цвета янтаря. Женщина обнимала тощую, глуповато улыбающуюся девочку — на фотографии была изображена Эдна, но в момент, когда был сделан снимок, она была значительно моложе.

Эдна провела большим пальцем по краю стопки бумаги.

— Так уж получилось, что родители сблизились при косвенном участии матери Рена, Коринны. Когда она погибла, отец опустился на самое дно. Мама помогла ему преодолеть тяжелый период. Таковы были обстоятельства моего появления на свет.

Я молча наблюдала за Эдной, не зная, что сказать. Она перекатилась на спину и прижала письмо к груди.

— Когда родилась я, отец решил, что не будет пытаться вернуть Рена, — сказала она, глядя в потолок. — Он не хотел, чтобы мы с мамой остались одни. Кроме того, он считал, что Коринна погибла по его вине, и никто не мог заставить его думать иначе. Но он всегда мечтал вернуть Рена. Здесь все это написано.

Эдна пошуршала листками.

— Я в этом не сомневаюсь. Но и винить его за то, что он хотел вас защитить, невозможно. Рен ничего не знал о нем. Он и сейчас не знает. Считает, что его отец — Эмиль Ларош.

— Да, верно, — сказала Эдна. — Поэтому нам и придется вернуться.

— Я не уверена, что он хочет, чтобы мы за ним вернулись, — предположила я, вспомнив, как он ударил меня об стену. — Возможно, он хочет остаться там. Вместе с остальными.

— Ты действительно в это веришь? — спросила Эдна.

Я ничего не ответила — не знала, что сказать. Мне было неизвестно, чего на самом деле хочет Рен. Хотелось верить, что его можно спасти, но я знала, как Хранители умеют ломать волю Воинов. Мой собственный брат чуть было не обрек нас на смерть во исполнение приказа прежних хозяев. Поверит ли Рен нам, если мы скажем, что его господа лгали ему?

В желудке снова проснулась боль.

Эдна сверлила меня взглядом.

— Нужно попробовать, — сказала она после паузы.

Я судорожно вздохнула:

— Эдна, а как мы сможем это сделать? Мы же едва ноги оттуда унесли в прошлый раз.

Она перевернулась на спину, села и опустила ноги на пол.

— Именно поэтому сейчас самый подходящий момент. Они меньше всего ожидают нашего возвращения, а мы собираемся просто попробовать найти Рена.

— Но как…

— Мы найдем его. Я открою слепую дверь, как в прошлый раз. Схватим его и вернемся. И все.

Эдна говорила торопливо, возбужденно сверкая глазами.

— Найдем его? Как?

Эдна кашлянула и посмотрела вниз.

— Я заметила… кольцо, которое ты носишь.

— Кольцо? — переспросила я, прижимая руки к груди так, чтобы кольца не было видно.

— Тебя обещали ему, верно? — спросила Эдна, не поднимая глаз. — Это он тебе подарил?

— Да, но…

Я хотела объяснить, что обмен кольцами не является частью церемонии заключения союза между Воинами. Что Рен подарил мне его, чтобы… Действительно, а зачем он мне его подарил? Чтобы дать понять, что любит меня? Чтобы показать, что наш союз — нечто большее, чем подчинение приказам хозяев? Дышать стало трудно — как тогда, в камере, когда Рен ударил меня о кирпичную стену. Я так ничего и не сказала Эдне.

Она этого не заметила.

— Мы можем воспользоваться им, чтобы найти Рена.

Не обращая внимания на бешеный стук сердца, я старалась сосредоточиться на том, что говорила Эдна.

— Как может кольцо помочь найти его?

— Он подарил его тебе, значит, между кольцом и Реном есть связь. Я могу воспользоваться ею, чтобы определить его местонахождение.

— Как это сделать?

— Кольцо — как бы последнее звено цепи, протянутой между тобой и Реном, — объяснила Эдна. — Мы можем двигаться вдоль этой цепи и найти другой конец. Там, где кончается цепь, и находится Рен. Обнаружив это место, мы сможем открыть дверь, ведущую туда.

— Это действительно возможно?

— Так мы нашли Шея.

— Ух ты, — сказала я, чувствуя, что мои ладони вспотели.

— Я знаю, это рискованно, Калла, — сказала Эдна, — но я наблюдала за тобой и поняла, что он тебе небезразличен. Поведение Шея лишь подтверждает мое предположение — он меняется в лице, стоит только упомянуть при нем Рена. Наверняка ты не хочешь, чтобы он там остался.

— Это правда, — подтвердила я хриплым шепотом.

Эдна встала и провела руками по длинным волосам цвета красного дерева.

— Он мой брат, но я его не знаю. Дело не во мне, а в отце.

Она отделила от стопки последнюю страницу и подала мне.

На бумаге цвета слоновой кости были начертаны лишь два слова.

«Спаси его».

Глаза зачесались от слез. Рука, в которой я держала лист бумаги, задрожала. Я подняла голову и посмотрела на Эдну.

— Я должна это сделать, Калла, — сказала она. — Ты поможешь мне?

Я почувствовала, как дрожь распространяется по всему телу, но нашла в себе силы кивнуть в знак согласия.

Эдна глубоко вздохнула и расслабила мышцы.

— Слава богу.

— Кого еще мы возьмем с собой? — спросила я, возвращая листок. Смотреть на него я больше не могла. Два слова казались мне стволами двуствольного ружья, направленного прямо в сердце.