Темная Башня - Стивен Кинг

Пауза. Щелчок. А потом:

«Я говорил вам, что тахинам думалки не нужны? Они говорят на хорошем английском, но время от времени я чувствую, что некоторые из них обладают ограниченными телепатическими способностями, могут получать и передавать, во всяком случае, короткие мысли, а если ты пытаешься тыкнуться в их головы, то на тебя накатывает отупляющая волна каких-то звуков, ментальные статические помехи, белый шум. Я предположил, что это результат действия какого-то защитного механизма. Динки уверен, что так они думают. В любом случае, этим они облегчают себе жизнь. Им нет нужды помнить о том, что перед выходом из дома нужно обязательно надеть шляпу.

Среди кан-тои Трампас был одним из старших скаутов. Его можно было видеть прогуливающимся по Главной улице Плизантвиля или сидящем на скамейке на Молле, обычно с какой-нибудь книгой из психологической серии «Помоги себе сам», скажем с «Семью шагами к позитивному мышлению». А следующим днем он мог стоять рядом с Домом разбитых сердец, греясь в солнечных лучах, вместе с другими скаутами кан-тои. Если в этом прослеживалась какая-то закономерность, я ее не нашел. Динки тоже. Мы думаем, ее и не было.

Что всегда отличало Трампаса, так это полное отсутствие зависти. В нем чувствуется дружелюбие… или чувствовалось, в некоторых аспектах в нем не было абсолютно ничего от «низшего» мужчины. И, похоже, далеко не все коллеги кан-тои Трампаса сильно жаловали его. Что тут скажешь, ирония судьбы, потому, если кан-тои и могли превратитьсяв людей, то Трампас был один из тех немногих, кто действительно продвинулся в этом направлении. Взять, к примеру, смех. Когда кан-тои смеялись, казалось, что корзина камней катится вниз по стволу шахты: внутри у тебя все начинает дрожать, как говорит Таня. Когда смеется Трампас, смех пронзительный, это есть, но в остальном нормальный. Потому что, думаю, он смеется. А другие просто имитируют смех.

Так или иначе, как-то днем у нас завязался разговор. На Главной улице, рядом с кинотеатром «Жемчужина». В какой уж раз показывали «Звездные войны». Если и есть фильм, который Разрушителям хочется смотреть вновь и вновь, так это «Звездные войны».

Я спросил его, знает ли он, откуда взялась его фамилия. Он ответил, конечно, он получил ее от своего клан-фама. Каждому кан-тои дают фамилию чела в какой-то период его развития; вроде бы это признак зрелости. Динки говорит, что они получают фамилию после того, как им удается впервые трахнуть свою женщину, но Динки — это Динки. Фактически мы этого не знаем, да нам это и не нужно, но некоторые из фамилий очень забавные. Тут ходит один тип, который выглядит, как Рондо Хаттон, актер 1930-х годов, который страдал акромегалией и мог играть только монстров и психопатов, но зовут его Томас Карлайт. Есть тут и Беовульф,[57] и Ван Гог Бейс».

Сюзанна, в прошлом поклонница музыки с Бликер-стрит,[58] закрыла рот руками, чтобы подавить смех.

«Так или иначе, я сказал ему, что Трампас — персонаж знаменитого романа-вестерна „Виржинец“.[59] Разумеется, не главный герой, но ему принадлежит фраза, которую помнят все, кто прочитал книгу: «Улыбайся, когда говоришь такое!» Трампаса это заинтересовало, и дело кончилось тем, что я пересказал ему весь сюжет книги за чашечкой кофе в аптечном магазине.

Мы стали друзьями. Я рассказывал ему, что происходит в нашей маленькой колонии Разрушителей, он — интересные, но невинные истории о жизни по его сторону ограды. Он также жаловался на экзему, от которой постоянно чесалась кожа на голове. И постоянно поднимал свою круглую шапочку без полей, более всего похожую на ермолку, только из джинсовой ткани, чтобы почесать голову. Он говорил, что там все ужасно зудит, даже сильнее, чем внизу, у детородного органа. И мало-помалу я начал понимать, что могу читать его мысли всякий раз, когда он поднимает шапочку. Не только те, что находились на самом верху, но все. И если не терял времени даром, а я учился его не терять, то мог прочитать именно те мысли, которые меня интересовали, как статьи в энциклопедии, переворачивая страницы. Только сравнение с книгой, пожалуй, неправильное. Скорее, процесс этот напоминал включение и выключение радио во время выпуска новостей».

— Господи, — выдохнул Эдди и взял очередной крекер. Пожалел, что нет молока, куда мог бы макнуть его. Крекеры из муки грубого помола без молока — все равно, что «орео»[60] без белой прослойки.

«Представьте себе, что вы включаете радиоприемник или телевизор на максимальную громкость, — вновь зазвучал хрипловатый, усталый голос Теда, — а потом выключаете его… также быстро, — последние слова он сознательно произнес слитно, и все улыбнулись, даже Роланд. — Тогда идея станет вам понятна. А я расскажу, что мне удалось узнать. Подозреваю, вам все это уже известно, но я просто не могу взять на себя ответственность и промолчать. Вдруг вы не знаете того, что я сейчас расскажу. А это важно.

Есть Башня, дама и господа, о чем вы знать должны. В свое время там скрещивались шесть Лучей. Они черпали энергию из Башни, это какой-то невообразимый источник энергии, и поддерживали ее, как растяжки поддерживают шпиль радиоантенны на крыше здания. Четыре из этих Лучей разрушились, четвертый — недавно. Остались два: Луч Медведя, Путь Черепахи — Луч Шардика, и Луч Слона, Путь Волка — некоторые называют его Лучом Гана.

Любопытно, сможете ли вы представить себе тот ужас, который испытал я, осознав, чем я занимался в Читальне. Когда царапал что-то там, наверху. Хотя я все время знал, это что-то — важное, точно знал.

И это еще не самое худшее. О самом худшем я не подозревал, оно касалось только меня. Я знал, что кое в чем отличаюсь от остальных. Во-первых, я был единственным Разрушителем, в душе которого оставалась капля сострадания. Когда на них нападала тоска, они, как я уже и говорил, приходили ко мне. Пимли Прентисс, ректор, поженил Таню и Джоя Растосовича, настоял на этом, не желал слушать никаких возражений, продолжал твердить, что это его право и обязанность, что в данной ситуации он — капитан круизного лайнера, и, разумеется, они позволили ему их поженить. А потом пришли в мои апартаменты, и Таня сказала: «Пожени нас, Тед. Тогда мы действительно станем мужем и женой». Иногда я спрашиваю себя: «Ты задумывался над тем, что тут происходит? До того, как начал общаться с Трампасом и вслушиваться в его мысли всякий раз, когда он поднимал шапочку, чтобы почесать голову, ты действительно думал, что сохранившиеся в душе толики жалости и любви — единственное, что отличает тебя от остальных? Или ты и тут обманывал себя?

Полной уверенности у меня нет, но, возможно я могу признать себя невиновным по этому пункту обвинения. Я действительно не понимал, что мой талант простирается дальше чтения мыслей и разрушения. Я — что микрофон для певца или стероиды для мышцы. Я… усиливаю их. Скажем, есть единица силы, назовем ее дарк, хорошо? В Читальне без меня, двадцать или тридцать человек могут выдавать пятьдесят дарков в час. А со мной? Эта величина подскакивает до пятисот дарков в час. И подскакивает сразу же, стоит мне там появиться.