Персона - Максим Жирардо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свою собственную тревогу Эльга старалась сдерживать. Та не выпускала ее из своих объятий. Так сильно, быстро и долго ее сердце билось, только когда она пыталась убежать от одноклассников, решивших ее еще раз унизить. У нее почти сложилось впечатление, что она через блузку видит, как оно шевелится и ударяется о сжимавшие ребра металлические пластины. Оно казалось ей не средоточием жизни в груди, а чужеродным телом, жаждавшим вырваться на волю. Эльга с равными промежутками поворачивала к окну голову, пряталась от взглядов бойцов и делала пару глубоких вдохов, без конца повторяя себе: «Здесь совершенно нечего бояться, все это лишь сказки, чтобы произвести на нас впечатление». Как ей сейчас хотелось поймать на себе ласковый взгляд – из тех, которые позволяют восстановить контакт с разумом.
В «Гугле» бушевала конкуренция. Особенно ее накал наблюдался среди сотрудников, поэтому враг мог оказаться этажом выше или ниже, равно как и прямо напротив тебя. Каждый приобретал вид автомата. Автомата идеального, готового на все, чтобы подняться наверх и привлечь внимание начальства. Для тех, кто не соорудил в душе неприступный шлюз между собственной индивидуальностью и окружающими его волками, градус давления становился невыносимым. Эльга считала, что нарастила вокруг себя толстый панцирь, позволявший ей сопротивляться агрессии окружающей среды, но, погрузившись в здешний мир, совсем не такой, как ее собственный, эта защита показалась ей совсем слабой. Тем более мчась в ночи, в компании дюжины вооруженных до зубов людей, словно собравшихся на войну, на встречу с жуткой наемной убийцей.
Эльга коснулась внутреннего кармана куртки, желая убедиться, что ее записка никуда не делась. Она должна была напомнить себе, зачем все это понадобилось. «Вы должны осознать, что сделали. Приезжайте, и я все вам расскажу». Да и потом, был еще блокнот – жизнь, рассказанная на страницах. Пригласительный билет встретиться с источником зла и поговорить. Только вот о чем? Что именно она должна осознать? Какую ей пришлось сыграть роль? Эльга все спрашивала себя, как можно общаться с молодой женщиной, которая из мести лишила другую всех органов чувств, а потом еще любовалась, как человек гнил заживо, пока не умер. С ребенком, который только-только повзрослел, но уже изуродовал женщину практически на глазах ее собственного сына и не оставил камня на камне от разума главы семьи. Как можно спрашивать у нее «почему», ожидая, что она приведет конкретные объяснения, дабы убедить их, что в этом есть какой-то смысл? На что, по зрелому размышлению, в этой истории смотреть? Что в ней можно понять и, как следствие, забыть? И даже если ответы отзовутся в их душах состраданием, разве это причина говорить об этом или прощать грехи? Эльгу швыряло из стороны в сторону, и не только из-за ухабов дороги, но и под действием ее внутренних конфликтов. Суд над человеческим благодушием. Или, может, в конце пути судить будут ее саму? В какой ипостаси она будет выступать в этом деле? Жертвой? Преступником?
Эльга знала, что сначала Фрэнк не собирался брать ее в эту поездку. Все изменили блокнот и записка. Он не мог их игнорировать, как и сама Эльга. Ее не пришлось убеждать, совсем напротив, но он не пожалел времени, чтобы объяснить ей, насколько опасен этот вояж. Она положила на это дело слишком много сил, чтобы не откликнуться на приглашение. Да, ее сердце действительно превратилось в беспокойное инородное тело в груди, но ей надо было обязательно сдержать обещание. Обещание идти до конца, которое она дала сама себе. Чтобы у нее была возможность смело глядеть в глаза Соне, даже если для этого придется пересечь всю Атлантику, забраться в самое сердце Колумбии и встретиться с жестокой истязательницей.
Стараясь убежать от страхов, Эльга черпала силы в самых глубинах души, из своих первородных инстинктов. После долгих лет анестезии в границах микрокосма, где насилие выражалось лишь в смягченном виде благодаря повиновению и контролю, она вновь погружалась во враждебное окружение. Это уже была не та жестокость, с которой ей приходилось сталкиваться в детстве. Она больше не чувствовала себя жертвой тех гнусных недомерков, которые травили ее только из желания увидеть, как она заплачет, но организм реагировал с прежней яростью. Эльга опять повернула голову и сделала два глубоких вдоха. Конвой на полной скорости прорезал мрак, мчась на встречу с Камиллой.
Глава 41
Воспоминания о раннем детстве пришли ко мне поздно. Почти пятнадцать лет я ничего не помнила о моей жизни до того, как в ней появился папа. Ни Джульетту, ни маму, вообще ничего. Пока мне не исполнилось двадцать лет, их попросту не существовало. Какой-то след сохранился только в подсознании, где-то там, куда не имел доступа папа.
Первой мне вспомнилась подготовка к празднованию нашего шестилетия. Праздник растянулся на два дня, 14 и 15 июля 1997 года. Мы родились ночью, я за несколько минут до полуночи, она через несколько минут после. Этот временной промежуток, бесконечно малый в масштабах жизни, разделил даты нашего рождения на целый день. День рождения у каждой из нас в итоге был свой. Для Мапирипана это стало чем-то вроде праздника, отмечаемого всей деревней. В именинах двух девчушек с золотистыми волосами участвовали буквально все. Все бабушки и мамы осыпали нас ласками, все дедушки и отцы защищали нас и оберегали.
Моя мама родилась на севере Франции и в начале 1990-х годов переехала в Колумбию. Она была соткана из идеалов и ярости. Ей еще не исполнилось и девятнадцати лет, а она уже вовсю рвалась сражаться в рядах революционных коммунистических движений, которые в те времена как раз достигли своего апогея. В Боготе мама вступила в группировку «М-19», названную так в честь событий 19 апреля 1970 года, где познакомилась с моим биологическим отцом. Они полюбили друг друга, а когда в следующем году она забеременела, уехали в Мапирипан, родную деревню биологического отца. Он стал учителем, а она – его женой с золотистыми волосами.
Помню, я с самого раннего возраста самоутверждалась, то и дело проявляя смелость и отвагу, в то время как Джульетта своей жизнерадостностью и нежностью могла растопить сердце любого взрослого. Мы были неразлучны физически и взаимно дополняли друг друга характерами. Я играла роль сына, стараясь доказать свою способность выполнять любые, даже самые трудные физические задачи. И очень рано научилась держать в узде страх, демонстрируя при этом решимость, чем
