Герои космодесанта - Грэм Макнилл

Однако, если говорить о Багровых Кулаках, Ночь Топора не стала для них решающим моментом войны на Сайрэле. Она даже не была внесена в их свитки почета, несмотря на богатый урожай орочьих жизней, собранный Деметрианом из Пятой.

Кулаки, совершенно автономные, как и полагалось космодесантникам, выполняли собственную священную миссию. Это стало очевидно следующим утром, когда разбитые остатки Гвардии покидали сцену побоища.

Сектор превратился в мешанину окровавленных кусков тел и грязи. Трупы тысяч орков и людей были разбросаны по выжженному городскому кварталу площадью около квадратного километра. Воздух пульсировал от рева двигателей, часто перемежавшегося криками раненых — тех, которых пытались спасти медики, и тех, что умирали незамеченными среди воцарившегося здесь гибельного хаоса.

Арго расхаживал среди мертвецов. Его гладиус обрывал жизнь тех орков, что еще дышали. Занимаясь своей кровавой работой, он прислушивался к голосовому каналу генерала и мысленно регистрировал понесенные гвардией потери. Он знал, что гвардейцы наверняка будут уничтожены, если продолжат наступление на логово орочьего вождя, и та же участь ждет их, если армия вождя начнет за ними охоту. На мгновение он пожалел Гвардию. Призраки всегда были храбрыми солдатами, не отступавшими перед лицом неприятеля. Было обидно, что им суждено сгинуть вот так, совершенно бессмысленно.

Но к тому времени Кулаки давно покинут эту планету.

Когда Арго приблизился к краю колоссального нагромождения обломков, составлявшего кости Канторского дворца, он активировал передатчик и послал тот сигнал, что ему не терпелось отправить с момента прибытия. Вспышка-подтверждение была единственным ответом, который он получил и который ему требовался.

Отделение Деметриана расположилось неподалеку от сверхтяжелого танка лорд-генерала и возносило почести своему оружию, читая ежедневные молитвы. Там они и оставались, не обращая внимания на окружающих гвардейцев, пока в небе не завыли турбины.

— Какого черта эта штука здесь делает? — спросил лорд-генерал у майора Дэйса.

Оба они, задрав головы, смотрели на темную тень, которая с ревом заходила на посадку. Офицеры покинули прохладную тень танка и подошли к космодесантникам. За спинами Астартес «Ястреб» приземлился в столбе пыли и выкинул посадочные опоры.

— Вы уходите? — Ульвиран потребовал от Арго ответа, перекрикивая рев затихающих двигателей.

— Нет.

— Тогда что?..

— Подвиньтесь в сторону, лорд-генерал, — сказал капеллан. — Нам нужно место для оборудования. И если вы любезно уберете свой танк, мы будем крайне благодарны.

Дэйс, низенький и упитанный, как и все представители его планеты, вытянулся во весь свой невеликий рост:

— Мы выдвигаемся через час. Вы не сможете сделать… то, что собираетесь.

— Нет, — сказал Арго. — Смогу. — Его маска-череп воззрилась на толстяка. — И если вы попытаетесь меня остановить, я вас убью.

К чести Дэйса, он ловко сделал вид, что рычание из динамиков его нисколько не трогает.

— У нас приказы от командования Сегментума, и Багровые Кулаки обязаны им подчиниться.

— Это забавная идея, — улыбнулся Арго, зная, что люди не увидят выражения его лица. — Тешьтесь этой фантазией, пока убираетесь у нас с дороги.

Ульвиран выглядел так, словно ему в брюхо всадили нож. В немом изумлении он смотрел, как сервиторы и рабы выгружают из «Ястреба» портативное промышленное оборудование.

— Если вы не отодвинетесь в сторону, — сказал Арго, старательно изображая терпение, — то «Ястребы», направляющиеся сюда с орбиты с остальным оборудованием, раздавят при посадке ваш танк.

— Оборудование? — возмущенно возопил Дэйс. — Для чего?

Ответил ему Ульвиран, который заметил буры и ковши экскаваторов среди выгружаемой техники:

— Раскопки…

Генерал сморщился от мысленного усилия.

Арго удостоил офицеров поклоном:

— Да. Раскопки. А теперь, пожалуйста, отойдите.

Побежденные и запутавшиеся, два человека отступили. Дэйс был красен и возмущенно скалился, а генерал выглядел подавленным и угрюмо отдавал нужные распоряжения, чтобы расчистить площадь для посадки кораблей.

Когда за несколько минут до конца назначенного часа гвардейцы ушли, среди руин Канторского дворца возвышались три «Ястреба». Из каждого выгружались сервиторы, рабы и техника.

Имрих кивнул в том направлении, куда удалялась гвардейская колонна:

— Они идут на запад.

— Тогда они умрут достойно, — рявкнул капеллан и разрубил ладонью воздух, отдавая приказ о начале работ.

Буры врезались в камень, ковши принялись отгребать щебень в сторону, и рабы ордена Багровых Кулаков приступили к раскопкам.

Три дня прошло, прежде чем они обнаружили свою первую находку.

К этому времени гвардия подошла к самой окраине Южного Шпиля. Гвардейцам оставалось лишь несколько часов до последнего столкновения с вождем зеленокожих и его армией. Кулаки в Канторском дворце молча восхищались решением Призраков умереть, атаковав врага, а не отступить и погибнуть в их собранном на скорую руку лагере.

Три дня миновало с того момента, как гвардейцы ушли. Три дня, перемежаемых оборонительными боями и мелкими стычками в дневные и ночные часы. Хотя этот район был очищен от орков, разрозненные банды дикарей все еще пытались атаковать позиции Багровых Кулаков. Каждое из нападений ревущих и завывающих орд разбивалось о шквальный огонь тяжелых болтеров с «Ястребов» и об убийственное сопротивление Кулаков, которые днем и ночью бессонно охраняли периметр.

Вечером третьего дня, когда тусклое солнце опустилось за горизонт, один из рабов вскрикнул. Он что-то обнаружил, и космодесантники подбежали к нему.

Первый мальчик был мертв.

Его скаутская броня и тело остались практически неповрежденными. Вейн извлек труп из каменной могилы и со всем должным уважением опустил на землю перед первым «Ястребом». После того как осмотр был закончен, Арго подошел чтобы провести обряд Благословенного Отпущения. Он опустился на колени рядом с мальчиком, прижал разрезанную ладонь к его лбу и оставил кровавый развод, который смешался с грязью на пыльном лице ребенка:

— Послушник Фраэль.

Вейн проконсультировался со своим нартециумом, вводя данные с клавиатуры и считывая показания.

— Возраст тринадцать лет, начальная стадия имплантации.

— Почти нет признаков разложения, — негромко заметил Арго.

— Нет. Кровь и пробы ткани указывают на то, что он умер три или четыре дня назад. Я бы предположил: за день до того, как мы прибыли.

— Четыре месяца, — прошептал Арго, окинув взглядом руины. — Он пробыл под развалинами четыре месяца, и мы опоздали лишь на три дня. Это…

— Что?

Вейн захлопнул свой нартециум и очистил дисплеи. Хирургические инструменты втянулись обратно в медблок.

— Это… несправедливо, — закончил Арго.

Он знал, как глупо звучат его слова.

— Если бы он был полностью человеком, — сказал Вейн, — то умер бы в первые две недели. Голод. Жажда. Травма. Чудо, что его имплантаты позволили ему прожить так долго. Почти шестнадцать недель, Арго. Это само по себе достойно упоминания в свитках славы.

До сегодняшнего дня они избегали обсуждать шансы на успешное завершение миссии. Это было задание того сорта, от которого не ждешь почестей.

— Шестнадцать недель…

Арго закрыл глаза, но линзы его шлема продолжали смотреть на Вейна немигающим взглядом.

— Даже без анабиозной мембраны, — Вейн стучал по клавишам на браслете нартециума, — наша физиология позволяет замедлить метаболизм и практически остановить многие биологические процессы. Предположение, что Астартес из генетической линии Рогала Дорна способен оставаться в живых так долго, не выходит за рамки вероятности.

Арго кивнул. Полностью сформировавшийся космодесантник может выжить, в принципе может выжить. Но и это не наверняка. Капеллан оглянулся через плечо туда, где лежало тело послушника.

— Кины! — рявкнул передатчик. — Скоты на южном периметре!

Арго и Вейн уже сорвались с места.

— Я опять налагаю на вас епитимью, Имрих.

— Да, брат-капеллан. Непременно выполню ее после того, как мы прикончим этих сукиных детей. Им отчего-то не понравились мои трофеи.

Второе тело обнаружили двумя часами позже в пятидесяти метрах от первого. Это был иссохший труп, глубоко в процессе мумификации. У Вейна несколько минут ушло на то, чтобы идентифицировать его как послушника Амадона, пятнадцати лет, вторая стадия имплантации.

— Этот мертв уже многие месяцы, — сказал Вейн.

Не было нужды указывать на раздавленные ребра мальчика и оторванную правую ногу. Обломки скаутской брони еще покрывали обезвоженный труп.