Подтяжка - Патрик Санчес

— Но что?

— Камилла, я напоролась на толстую папку, в которой лежит куча рецептов и предписаний для… ну… множества разных операций.

«О, боже мой! Снова это. И она туда же! Теперь придется выслушивать лекции о вреде увлечения пластической хирургией, рассуждения о том, что у меня, вероятно, развилась зависимость, что мне нужна помощь психологов».

— А, это так — рабочие записи, — говорю я, глядя в окно.

— Может, это не мое дело…

Я перебиваю ее:

— Да, может, и не твое. — Я просто не сумела сдержаться и вижу теперь, что она обиделась. — Прости, пожалуйста. Я не хотела грубить. Рассказывать о том, что ты пережила пластическую операцию, не всегда удобно. Я понимаю, что, просмотрев документы из той папки, можно решить, что я слишком увлеклась пластикой, но ты должна понять, что все это было сделано на протяжении нескольких лет. Не подумай, что я сделала все операции разом.

— Да я ничего такого и не сказала. Просто выразила свою озабоченность. Ты так молода и красива. И я просто хотела сказать, что была поражена, когда поняла, что ты уверена в необходимости хирургического вмешательства. Неужели ты не понимаешь, как ты красива?

Я подавляю смешок.

— Спасибо за теплые слова. Ты говоришь, как моя мать. Она постоянно твердила, что я красавица, даже во времена моей юности, когда губы мои были уродливы. Она утверждала, что я прекрасна, а мои одноклассники в школе твердили обратное. Ты ведь видела мое фото тех лет?

— Да, кажется, оно мне попадалось.

— Ужасно, разве нет? Скажи правду — ведь это худшее, что ты видела в жизни.

— Нет, вовсе нет. Девочка на фото показалась мне милой.

— Это ты так мило врешь, Бренда, но я-то знаю, как была ужасна моя внешность, особенно если сравнить ее с тем, как я выгляжу сейчас.

— Сейчас ты, надеюсь, понимаешь, что выглядишь великолепно?

— Вовсе нет. Я понимаю, что не смотрюсь ходячим кошмаром, как в двадцать два года, но еще нужно кое-что улучшить.

— Улучшить? К чему же ты стремишься?

— Ну, я даже не знаю, — вру я. Стремлюсь, наверное, к красоте (и достигну ее однажды), но сейчас хочу попросту покончить с разговором. — Давай забудем, а? Тут не о чем даже разговаривать.

— Не о чем разговаривать?! Да ты чуть не умерла, Камилла! Чуть не умерла! — говорит она мне, глядя прямо в глаза, отвлекаясь от дороги в ожидании ответа.

Но я молчу, так что ей остается просто вести машину. Чуть не умерла, когда пыталась улучшить форму ягодиц… Отчасти я понимаю всю нелепость ситуации — погибнуть ради достижения роскошных форм, таких как у Бейонс, но все же продолжаю утверждать, что оно того стоило, ибо роскошные формы — входной билет в мир прекрасного. Все мы рискуем ежедневно. Даже сидя сейчас в этом автомобиле, я рискую.

— Давай не будем об этом говорить, пожалуйста, — прошу я.

— Хорошо, давай не будем, — говорит Бренда. — Пока не будем.

65. Бренда

«ПОМНИТЕ ВРЕМЕНА, КОГДА СЛОВА "ХРИСТИАНСКАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ" ОЗНАЧАЛИ ПОМОЩЬ БЕДНЫМ И КОРМЛЕНИЕ ГОЛОДНЫХ, А НЕ НЕНАВИСТЬ К ГЕЯМ ИЛИ БОРЬБУ С АБОРТАМИ?»

Это написано на значке, нацепленном на футболку Джоди. Значок не такой уж крупный, так что, чтобы прочитать слоган, мне пришлось приблизиться насколько возможно.

— М-да, довольно длинное предложение для такого маленького значка, — вот и все, что я смогла сказать. По-моему, она нацепила его только чтобы позлить меня, так что я не клюну на провокацию.

— Готова ехать? — спрашиваю.

Ох уж эти разъезды, я только что отвезла Камиллу из больницы домой, а теперь мы с Джоди собираемся поехать в ресторан, где должны встретить Джима. Я позвонила ему днем и договорилась о встрече в ресторанчике «Руби Тьюсди» в семь тридцать. Он ответил, что должен задержаться на работе. Я заявила, делай, мол, что хочешь, но на ужине ты быть обязан. Я сказала, что хочу устроить семейный ужин, нужно, дескать, чтобы он оторвался от своих важных дел, сделал перерыв ради семейной встречи и, если уж так необходимо, вернулся на работу. Кажется, он понял, что шутить я не намерена, и спорить не стал. Даже не знаю, откуда у меня взялась такая настойчивость, вероятно, я все для себя решила во время последней беседы с Камиллой. Пока не покинула ее квартиру после импровизированного обыска, я не думала об этом, но в машине проблему подняла я — я! Да, я была шокирована тем, что ей пришлось пережить столько операций, я знала, что разговор будет крайне сложным, но я завела его. И угадайте, что произошло? Ничего особенного. Она напряглась, и только-то. Никто не скандалил, не кричал во весь голос, не орал благим матом. Камилла не возненавидела меня. Начав первой, я рискнула поднять чрезвычайно щекотливую тему, и теперь Камилла, дай бог, сможет говорить о своих проблемах с меньшим негативизмом и со временем справится с ними. В этот раз она не открылась, не доверилась мне, но со временем, быть может, ситуация улучшится. Я сделала то, что считала правильным. Более того, я рассказала обо всем Норе и попросила подругу пообщаться с Камиллой. Как бы они ни враждовали между собой, Нора, на мой взгляд, с большим успехом сможет обсудить с Камиллой вопросы улучшения внешности и необходимости обращения к пластическому хирургу. Всем приятно, когда их внешности делают комплимент, и если чью-то привлекательность признает наша безапелляционная Нора, то прислушается даже Камилла…

— Ага, — отвечает Джоди. — Только куртку возьму.

Она хватает куртку, и мы идем к машине. До сих пор не могу прийти в себя от того, что вчера наговорила дочь, — ее слова об измене Джима сильно задели меня, Я понимаю, что запланированный ужин не избавит ее от сомнений на тему благополучия нашей семьи, но начинать же с чего-то надо. Мне хочется, чтобы дочь почувствовала, что мы все еще вместе… Что бы там ни было — мы все еще семья.

— Как прошел день в школе? — спрашиваю я, когда мы выезжаем на шоссе.

— Нормально.

— Вы с Кайли все еще работаете над своим проектом? — продолжаю расспросы. Не могу не полюбопытствовать, что же это за странная дружба такая. Я просто не понимаю этих отношений, и это меня беспокоит. В Кайли воплотилось все, что Джоди ненавидит в людях, да и к чему были те переданные деньги? Все это заставляет меня волноваться. Моя дочь и ее подруга напомнили мне об этих актрисах, Эллен де Женере и Портии де Росси. Джоди этакий мальчишеский тип, как Эллен, а Кайли изящна, как Портия, которая, кстати, как я к собственному удивлению узнала, лесбиянка. Кто бы мог подумать, что лесбиянки могут быть столь женственны? Ладно, скорее всего, я зря беспокоюсь, и между девочками нет ничего предосудительного.