Сфера влияния - Вячеслав Васильев

– Правильное решение, - поднял голову Яков. Диагност показал, что у Павла Евгеньевича повреждения, несовместимые с жизнью. Многочисленные… Можно было только продлить существование… Но - не спасти. Так что всё правильно…

Егор подошёл поближе к центру каюты, и замер, вглядываясь в бледные лица лежащих с закрытыми глазами людей. На лице Шелехова он задержал взгляд дольше. Лицо прапорщика было спокойным, и каким-то умиротворённым. Возможно, поэт сказал бы, что его уже отметила печать смерти. Но Белецкий поэтом не был. Ему просто было обидно, что из жизни уходит такой человек. Вторая смерть товарища за сегодня. Егор перевёл взгляд на барона. И может, не последняя…

В душе он понимал, что соотношение потерь среди абордажников и контрабордажников несоразмерное. Несколько сотен против двух человек… - сухие цифры говорили о том, что операция была спланирована грамотно, и, может быть, даже гениально. Вот только что с того Похмелову и Шелехову?

Егор вздохнул, и обернулся к Левинзону, около который на тактической схеме теперь был отмечен грифом командира:

– Ну, и что дальше?

– Ждём… - пожал плечами тот, - Двигателей нет, связи нет… Просто ждём. Теперь от нас ничего не зависит…

– А рыси?

– На «Спруте». В качестве боевого охранения. А ты будь готов, если что, вылететь на своей «птичке».

– «Птенце», - автоматически поправил Егор.

– Да хоть на крокодиле! А сейчас – сменить картридж аптечки, и ждать.

– Есть! – Белецкий извлёк из гнезда старый картридж, вогнал на его место новый, и улёгся на пол, головой прямо на серебристый цилиндр «Подарка». И вновь потянулось ожидание… Ожидание неизвестно чего. Наверное, чуда. Хотя чудом было уже то, что они были всё ещё живы. Прошёл час… Второй… Егор провалился в тревожное забытьё, готовый по первой команде подняться на ноги и отправиться в очередной бой. На этот раз уж точно последний…

– Из состояния его вывел сигнал комма «Общий сбор». Егор подскочил на месте, оглядываясь по сторонам. Ничего не изменилось, только прапорщик Шелехов открыл глаза. Он и подал сигнал.

Ещё способные держаться на ногах бойцы подошли к изголовью койки, на которой он лежал.

– Ну что?... – на губах умирающего появилась лёгкая улыбка, - Дальше без меня… А мне… Пора… - Шелехов снова закрыл глаза. В каюте повисла гнетущая тишина.

– В левом… Внутреннем… Контейнере… Достаньте…, - тихо проговорил прапорщик, не открывая глаз.

Левинзон кивнул Белецкому, как самому здоровому из всех. Егор аккуратно отогнул сегмент раскрытого скафа прапорщика, и извлёк из плоского нагрудного контейнера старую потёртую пластину голограммы. Поднеся пластину поближе к лицу командира, он активировал её. Над его ладонью появилось изображение симпатичной темноволосой девушки. Она грустно оглядела стоящих вокруг людей, и устремила взгляд на безжизненное лицо человека, бывшего ей, когда она была ещё жива, дороже всех на земле.

Словно почувствовав её взгляд, Шелехов чуть приподнял голову, и открыл глаза. Два взгляда встретились. Долго, бесконечно долго тянулись секунды… Наконец Шелехов оторвался от изображения любимой, и поднял глаза чуть выше, вглядываясь во что-то, видимое ему одному. На его лице появилась радостная и какая-то удивлённая улыбка. Уже непослушные губы прошептали «Надежда…». И его голова безжизненно откинулась на изголовье.

Левинзон медленно поднял руки к шлему, снял его, и склонил непокрытую голову. Его примеру последовали и Белецкий с Карлашем, причём последнему шлем помог снять Егор – сам он не мог этого сделать из-за повреждённой руки. Бойцы отдавали своему командиру последнюю дань уважения. И снова в каюте воцарилась тишина….

… Прерванная равнодушным механическим голосом из громкоговорителя:

– Линкор «Императрица Анна» вызывает транспортный сегмент ТКГ – 036-17-М. Ответьте линкору «Императрица Анна».…