Победить тьму... - Барбара Эрскин

Она подождала, пока Фил уснет и начнет храпеть, потом, проверив, все ли в порядке с Бет, прокралась вниз и надела высокие сапоги, которые стояли возле задней двери. Ее одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, смущение и скепсис, с другой — испуг, с третьей — возбуждение и прилив сил.

Днем она выбрала дерево. Оно стояло слегка в стороне от остальных, за садом, в поле, над краем обрыва над потоком, который бежал через скалы и через долину в сторону лугов, граничивших где-то вдали с рекой Уай. В тишине она могла слышать журчание воды, формирующейся в водопады и каскады внизу, во влажной тьме под деревьями. Здесь, наверху, на открытом пространстве, было светло, как днем, от разливавшегося повсюду лунного света. На траве уже лежал белый иней.

Глубоко засунув руки в карманы, она ухватилась за нож. Это был один из серебряных ножей ее бабушки для фруктов. Он был небольшой, начищенный до блеска и хорошо наточенный, с острым концом. Идеальный нож для выполнения магических действий. Она тихо открыла калитку в сад и ступила под огромные старые яблони, нервно вглядываясь в черные тени, отбрасываемые деревьями в свете луны. И как она не подумала раньше, что Брид может почувствовать, что она собирается сделать? И сейчас в темноте и тишине ночи она чувствовала слабый, но непроходящий страх внутри. Она оглянулась на дом. Тот был в полной темноте. Фил рисовал допоздна, а когда пришел, открыл банку с томатным супом, разогрел его, выпил из кружки, потом улегся спать. И все это он проделал в течение десяти минут. Она не возражала — знала, как это бывает, когда на человека нападает творческий зуд. Она не любила прерываться даже на секунду, когда рисовала, и могла рисовать часами, даже если уже не было сил держать кисть. Она нахмурилась. Прошло уже много времени, с тех пор как она что-либо рисовала. Забота о маленьком ребенке отнимала все ее время.

Повернувшись спиной к дому, она снова вгляделась в деревья. Ночь была настолько тихой, что можно было услышать, как падает лист. Но даже звуки природы исчезли куда-то. Ни ветерка, ни звука хрустящих веток внизу, в долине, под лапами животных, пробегающих среди низкой поросли, ни уханья совы, вылетевшей на охоту.

Она тихо закрыла за собой калитку и стала пробираться через сад. Нервы ее были напряжены. Она чувствовала, как иней потрескивает на мху на той стороне стволов деревьев, которая обращена на север, ощущала запах лишайника, смешанного со льдом, слышала хруст замерзших травинок под своими ногами.

А на расстоянии шести графств от нее, в Хартфордшире, Брид, спящая рядом с Адамом, неожиданно пошевелилась, почувствовав за окном лунный свет.

Спрятав страх подальше в глубину своего сознания, Лиза упорно шла вперед, вглядываясь в тени, прислушиваясь к каждому звуку. Никто не появился. Она дошла до калитки в дальнем конце сада и начала перебираться через нее, чувствуя, как подошвы ее резиновых сапог скользят по обледеневшим планкам. Спрыгнув с другой стороны, она остановилась и затаила дыхание. Вокруг, насколько мог видеть глаз, никого не было. Овцы уже были укрыты в дальних лугах, подальше от горных ветров. Теперь она сосредоточила внимание на рябине, стоявшей отдельно, выглядевшей в свете луны грациозной тенью. Ее ветви отбрасывали сетчатую, подобную паутине тень на бледную землю.

— Попроси разрешения, — наставлял ее Мэрин. — Объясни, почему тебе нужна ее помощь. Срезание веточек должно быть произведено священным действием.

Сглотнув слюну, она пошла по траве, чувствуя себя совершенно незащищенной на открытом пространстве. Здесь, на склоне холма, ее можно увидеть с расстояния в несколько десятков километров — маленькая темная точка на белом от инея склоне холма. Позади нее ряд темных следов отмечал ее путь. Земля, лежавшая перед ней, сверкала. Она взглянула на луну, которая висела низко над холмом недалеко от нее. Каждая гора и равнина на ее поверхности были ясно видны даже невооруженным глазом. Она ощущала ее силу.

В трех метрах от дерева она остановилась, нащупала в кармане нож и вытащила его. Лезвие ножа засверкало в свете луны, и ей показалось, что дерево вздрогнуло.

— Объясни, — наставлял ее Мэрин. — Объясни, почему тебе нужны ее сила и защита, и попроси ее. Если отрезаешь или отрываешь ветку по злобе или незнанию или даже просто по необходимости, дерево испытывает стресс. Оно прячет свою энергию. Ты хочешь, чтобы дерево позволило тебе взять часть его силы, поэтому должна объяснить и попросить разрешения. А потом нужно поблагодарить его.

Лиза стояла, глядя на дерево. Она закусила губу, стараясь игнорировать неожиданно зазвучавший в ней предательский, циничный, но логичный шепот человека двадцатого столетия — что она делает тут среди ночи при полной луне да еще разговаривает с деревом.

Она прогнала прочь все сомнения и подошла к рябине на несколько шагов поближе.

— Пожалуйста, мне нужны две небольшие веточки, чтобы сделать крест. Мне надо защитить подругу. Мне нужны твои жизненные силы и защита. — Ее голос в тишине ночи звучал очень слабо. Она помолчала, думая, как же она узнает, согласно ли дерево.

— Пожалуйста, можно мне подойти и срезать веточки? — Она подошла еще ближе на расстояние вытянутой руки от некоторых веток.

Ответа не было.

Крепко держа нож, она вдруг осознала, что лезвие блестит в свете луны, подобно хирургическому скальпелю.

— Будет не больно. Нож очень острый. Пожалуйста, ты можешь дать мне знак?

Мэрин не говорил, что она должна сказать и это. Но ей казалось, что эти слова вполне уместны. Она ждала, внимательно вглядываясь в ветви.

От края леса, от темных деревьев, отделилась призрачная тень и низко над землей плыла в ее сторону. Лиза наблюдала, затаив дыхание. Она понимала, что это филин, но где-то в глубине души, в каком-то потаенном уголке мозга, который понимал то, что находится и за пределами реального мира, пронеслась мысль, что это некий знак. Филин уселся на рябину и смотрел на нее. Похоже, он ее не боялся. В течение секунды она не смела шевельнуться, боясь спугнуть его, потом медленно подняла нож. Ухватившись холодными пальцами за кончик ветки, отрезала от нее два маленьких кусочка. Убрав нож в карман, достала красную нить, которую заранее отрезала от мотка старых шелковых ниток для вышивания, унаследованных ею вместе с ножом от своей бабушки. Было очень трудно делать узлы на шелке, учитывая, что ее пальцы онемели от холода. Кроме того, она не очень хорошо видела в ярком свете луны. Но это ей наконец удалось, и она подняла небольшой крест, чувствуя, что филин все еще здесь и наблюдает с интересом за ее действиями и совершенно ее не боится.

— Спасибо, — громко сказала она. — Это для защиты и благословения моей подруги Джейн, чтобы дать ей твою силу, твою любовь и твою защиту. — Она вытянула руку с крестом в сторону филина. Тот не пошевелился.

Не совсем уверенная в том, что ей делать дальше, она протянула руку вверх и дотронулась до дерева.

— Я очень благодарна тебе, — тихо сказала она. — Можно я приду и поговорю с тобой при свете дня?

Ответа не последовало, и она медленно отвернулась.

— Даже не верится, что я это сказала! — Эти слова, произнесенные почти неслышно, вырвались сами собой. Позади нее филин медленно взлетел, расправив крылья, и тихо поплыл низко над полем и дальше в долину. Когда она подошла к краю сада, то снова оглянулась, чтобы посмотреть на рябину; птица уже скрылась из виду.

Опустив крест в карман, она пошла к калитке, неожиданно почувствовав уверенность в себе.

Брид села в кровати. Шторы были задернуты только наполовину, и она видела луну над темной крышей дома на той стороне дороги. Она нахмурилась. Что-то разбудило ее. В воздухе таилось ощущение опасности. Она посмотрела на Адама. Он застонал, отвернулся, ощутив на веках лунный свет, и зарылся лицом в подушку. Выскользнув из постели, она подошла к окну и постояла, глядя на улицу. Ее длинные темные волосы прикрывали ее нагое тело. Она прислушивалась.

Держа руку на кресте, Лиза прошла мимо спящих яблонь, слыша, как хрустит иней под ее сапогами. Теперь она была более спокойной, ее внимание было сосредоточено на доме и тепле кухни, ожидающем ее. Она не заметила ни кошачьих глаз, глядящих на нее из темноты, ни крадущихся шагов животного.

— Брид, вернись в постель.

Голос Адама, охрипший ото сна, достиг ее, когда она уже готовилась прыгнуть. Брид оглянулась через плечо, растерянная, уже ощущающая непонятную силу, пока еще не направленную, которая исходила от кармана женщины. Дух рябины, красный и животворный. Обычно она считала его своим союзником. Она могла бороться с ним. Но сейчас она чувствовала раздвоенность, словно ее растягивали в обе стороны, теряла фокусировку. Через мгновение она покинула освещенный луной сад и вернулась в спальню. Адам приподнялся на локте.