Ричард Длинные Руки — ландлорд - Гай Орловский

Я кисло усмехнулся.

— Ну да, я вел себя не совсем по-рыцарски. Надо было орать «Во славу короля!»... виноват, «Во славу леди Беатрисы!» и бить всех направо и налево.

Она дохнула мне в шею горячим.

— Перестаньте. Я не подозреваю вас в недостатке мужества. Наоборот, так себя вести может только тот, кто в самом деле не страшится.

Я пожал плечами.

— Чего страшиться, если вполне приличные люди? Один даже был в прошлом библиотекарем! Это я понял по его манерам. Тихий такой, все молчит и смотрит, смотрит, будто следит, не ворую ли книги... Не каким-то там королем или графом... А еще один вообще разбирается в искусстве... как мне показалось. Вид у него такой начитанный.

За деревьями начал проглядывать странный простор, одновременно услышали слабый шум, как будто на берег обрушиваются волны. Донесся тоскливый рев, так кричала бы старая пароходная сирена на списанном теплоходе.

Пес вернулся и держится впереди Зайчика всего на пару шагов, то и дело оглядывается, я говорю успокаивающе: «не спеши» и «рядом».

Деревья наконец расступились, я остановил Зайчика между последними могучими стволами. Дальше огромное болото, что выглядит заполненным расплавленным золотом, хотя это обыкновенная глина, поднятая со дна лапами грузных чудовищ.

Даже Пес остановился, потом и вовсе сел. К храпу, реву и сопению прибавился и плеск тяжелых волн: в болоте возятся, наползая друг на друга, не меньше двух десятков болотных гадов, каждое размером со слона да плюс длинные шеи с маленькими головками, у трех-четырех монстров есть даже крылья, вернее, культяпки, на таких не полетишь, но рулить, наверное, могут. Как, скажем, пингвины.

Одно из чудовищ заревело особенно жутко, выгнуло шею словно в смертной муке. Леди Беатриса вцепилась мне в спину, зашипела яростно:

— Назад! Скорее назад!

— Зачем?

— Сейчас бросятся! Нас заметили!

— Не бросятся, — буркнул я.

— Почему?

— Ах, леди, — сказал я, потупив глазки, — вы меня смущаете... У них пора любви, это чудовище тоже чувствует радость соития, телесное счастье, экстаз, потому и ревет... ваш муж не ревел разве? Ну пусть не в этой тональности...

Она резко дернулась, будто хотела соскочить на землю, я забросил руку себе за спину и придержал на ощупь.

— Леди Беатриса, я же не говорил, что у меня куртуазное воспитание и десять поколений обходительных предков! Зато я постараюсь вернуть вас обратно в замок.

Она прошипела:

— Да? Каким образом?

— Не знаю, — ответил я честно. — Но как подумаю, что иначе мне с вами наедине остаться на всю жизнь... то я прошибу любые стены, но верну вас взад!

Уже и второе чудовище взревело гулко и сладострастно, с шумом выдохнуло воздух, мне послышалось знакомое «дас ист фантастиш». Желтые брызги вперемешку со знакомо белыми взлетели на такую высоту, что ветер самые мелкие вынес на берег. Леди Беатриса начала отплевываться, ощупывала себя, ерзая, как юла, ткнула в спину.

— Уезжаем отсюда!.. Скорее!

— Леди, — сказал я укоризненно, — мы еще не поженились, а вы уже командуете...

— Что? — прошипела она за спиной, как разъяренная кобра. — Да я...

Она поперхнулась, я закончил за нее:

— ...даже если вы, сэр, будете последним мужчиной на свете, я не пойду за вас! Это вы хотели сказать? И еще: я лучше пойду за этих монстров в болоте, чем за вас!.. Но, леди, смотрите правде в глаза. Впереди ночь, нам все равно придется спать в обнимку.

Она вскрикнула:

— Это почему же?

— Ночи холодные, — пояснил я. — Осень. Одеяло у нас одно, а на этот раз спать и я восхочу. Не могу же две ночи без сна? Я слабый. Вам придется прижиматься ко мне очень сильно. И всем телом. А оно у вас настолько сочное, что я не утерплю, я же самец все-таки... Да и вы будете обижаться, если утерплю...

Она с силой ударила мне в поясницу.

— Смотрите на дорогу и захлопните свою поганую пасть!

— Дороги нет, — сообщил я смиренно и добавил поспешно: — Но, конечно, смотрю, смотрю... Вообще-то, если женщина злится, значит, она не только не права, но и понимает это.

Пес на пару секунд притормозил далеко впереди возле огромного сухого дерева в три обхвата, вскинул голову, то ли нюхая, то ли высматривая что-то на сухих ветвях, затем понесся вперед и пропал из виду.

Зайчик подъехал к этому дереву с непонятной осторожностью. Я смотрел на ствол и нутром чуял, что древесина здесь плотная не только с виду, из нее можно делать не только древки топоров, но и лезвия. На высоте человеческого роста тускло блестит отполированной костью рогатый череп. Сперва показалось, олений, но подъехав ближе, рассмотрел три глаза: два по бокам, как и положено, а третий посредине и чуть выше, как бы на; переносицей. Третий глаз поменьше, но не рудимент, ямка такая, что там явно помещался именно глаз. Леди Беатриса вздрогнула, зябко поежилась.

— Кто бы ни повесил череп этого чудовища, он ещё опаснее!

— Прижмитесь ко мне, — посоветовал я напыщенно, — я вас защищу!

Она торопливо отодвинулась, хотя уже начала был прижиматься.

— Я не думаю, — сказала она поспешно, — что это чудовище встретим тут же рядом.

— Я тоже, — согласился я. — Тем более что это не чудовище. Как-то не поворачивается язык называть чудовищами травоядных.

— Откуда вы знаете, что он траву ел?

— Ах, леди, я же не только красивый, но и настолько мудрый, что самому бывает противно. Все говорят: будь проще, и женщины к тебе потянутся, но не могу, увы, стать еще проще, чем уже стал...

С той стороны дерева сидят, прислонившись к стволу, два скелета в старинных доспехах и в простых шлемах, у обоих копья. Древки не истлели, хотя воздух мне показался влажным, как в женской бане. Так что, возможно, это не дерево.

На всякий случай я соскочил на землю. Тут же вернулся Пес и начал в нетерпении нарезать круги. Я осмотрел оружие, это вовсе не потому, что помешан на всяких там мечах, мне они по фигу, но вдруг что ценное, я же из такого мира, где постоянно ловят шанс.

Пес взвыл, я сказал строго:

— Ладно, беги! Но далеко не удаляйся. Как свистну, чтоб враз был тут, а не там.

Между этим деревом и соседним куча разбитых щитов, обломки копий и еще три скелета. У двух расколоты черепа, у третьего срублена рука по самое плечо. Я пошевелил носком сапога в траве. Тихонько хрустнуло, взвился дымок, пошел вверх сильной струей, как фонтан из продырявленной трубы, обрел зловеще лиловый цвет. На самом верху начала оформляться кошмарная голова зверя, перед которым лев и медведь показались бы овцами.

Глаза чудовища вспыхнули, загорелись желтым огнем. Он поймал взглядом меня, зарычал, распахивая жуткую пасть с множеством острых зубов. Плотью стали могучие плечи и волосатый торс, почти человечий, только вдвое крупнее, но внизу все еще бьет струя лилового дыма, добавляя монстру плоти.