Полководцы XVII в - Вадим Каргалов

23-го турки взорвали другую мину под городским валом, недалеко от замка. Когда взрыв разрушил вал, они немедля двинулись к пролому с 36 ротами. Так как осажденные знали об этой мине, то они увели оттуда своих солдат, оставив там только часовых. В то же время за ретраншементом у них было наготове 300 донских казаков; последние смело сделали вылазку и остановились в проломе, готовые встретить турок. Увидев их и устроенный внутри ретраншемент, турки отступили, не сделав ни малейшей попытки к штурму.

24-го осажденные заметили, что из траншей выступило много рот; некоторые палатки были снесены, другие передвинуты дальше. Из этого осажденные заключили, что часть неприятельской армии ушла для воспрепятствования приходу русских через Тясьмин.[32]

25-го турки стреляли сильнее обыкновенного из всех своих батарей как в город, так и в замок.

26-го осажденные заметили, что турецкий лагерь полон верблюдов и вьючного скота и на основании этого ждали или генерального штурма, или снятия осады. Стрельба с турецких батарей была слабее прежнего.

27-го в лагере было видно много оседланных лошадей. Между тем оставалось еще неизвестно, что замышляли осаждавшие, так как турки, находившиеся в траншеях, все еще грозили генеральным штурмом.

28-го августа стрельба из тяжелых орудий была слабая. Когда турки, бывшие в траншеях, узнали, что осада будет снята, их едва можно было там удержать. Между тем осажденные, видя, что турок гнали туда назад их офицеры со шпагами в руках, ждали штурма. Хотя обыкновенно после вечерней зари и перед утренней турки никогда не стреляли из тяжелых орудий и чрезвычайно редко из ружей, тем не менее в эту ночь шла безостановочная стрельба из мортир и ружей. Делалось это для того, чтобы осажденные не слышали шума, когда будет увозиться артиллерия.

Около 3 часов утра турки зажгли свой лагерь. Увидев это, осажденные выслали на разведку отряд, возвратившийся с известием, что все траншеи и апроши пусты. В одном закоулке они нашли спящего турка, которого товарищи забыли разбудить. Он оказался совершенным простофилей, ничего не сумевшим сказать ни об отступлении, ни о намерениях своих земляков.

Во время осады было убито 800 казаков, 150 стрельцов и 48 других русских; раненых было очень много. Турок было по сведениям осажденных убито 6000…»

Патрик Гордон, рассуждая о причинах отступления турок, писал так:

«Причинами снятия осады с Чигирина были недостаток в амуниции и приказание дать сражение; впрочем, они отступили с большой поспешностью. Много поклажи и амуниции, как-то: ядер, гранат и т. п., было ими оставлено в лагере или брошено дорогой. Казаки, неожиданно напавшие на отступавших, убили несколько сот человек и заставили бросить много повозок, буйволов и разных вещей не большой ценности».

Ссылка Гордона на «недостаток амуниции» малоубедительна, тем более что далее он сам себе противоречит, рассказывая о множестве ядер и гранат, которые нашли в брошенном турецком лагере.

Ближе к истине турецкий историк Фундуклулу, автор «Хроники Силахдара», который ссылается на неприступность крепости и стойкость русского гарнизона: «Силы Ибрагим-паши, командовавшего турецкими войсками, осаждавшими крепость, истощились в неудачной борьбе с русскими, которые блистательно отражали все приступы и, совершая вылазки, наносили туркам чувствительные удары. Тогда крымский хан Селим-Гирей со свойственной ему искренностью дал Ибрагим-паше совет вывести из окопов войска, собрать артиллерию и пойти прямо по спасительному пути отступления. На военном совете предложение паши было признан о благоразумным. Кади-аскер (военный судья) составил протокол, осада была снята, и войска быстро двинулись в обратный путь…»

Другое дело, что султан не принял объяснений своего неудачливого полководца и был страшно недоволен отступлением турецкой армии от Чигирина. По сообщению того же Фундуклулу, «Ибрагим-пашу, прибывшего из-под Чигирина с докладом, султан принял сурово и накричал на него: „Пошел, старый пес! Не мог ты взять такой ничтожной крепостенки, как Чигирин, возвратился прогнанным. Сколько истратил на ветер казны? Что у тебя войска, что ли, мало было? Или у тебя не было пушек и снарядов? Что же было тому причиной?“ Ибрагим-паша ссылался на неприступность крепости и на то, что он прекратил осаду по совету крымского хана, с согласия всех военачальников. Султан пришел в ярость от такого заявления и закричал: „Возьмите прочь этого гяура!“»

Ибрагим-пашу по приказу султана заключили в тюрьму Еди Куллэ (Семибашенный замок). Султанский гнев не миновал и крымского хана Селим-Гирея: он был смещен с престола и сослан на остров Родос.

Скорее всего, ближе к истине был молдавский воевода Антоний, который говорил русскому посланнику Афанасию Поросукову в Валахии, что Ибрагим-паша ушел из-под Чигирина потому, что после переправы Ромодановского и Сямойловича через реку крымский хан не оказал ему помощи.

О бедственном положении крепости перед снятием осады сообщал гетман Иван Самойлович, побывавший в Чигирине. Все поле перед городом было изрыто глубокими окопами змееобразной формы, для артиллерии турки насыпали валы, благодаря чему ее огонь причинял большой урон деревянным стенам крепости, под стену подведены многочисленные подкопы, исправных пушек почти не оставалось.

Отдавая должное мужеству и стойкости гарнизона Чигирина, следует все-таки признать, что решающую роль в снятии осады сыграл поход на правый берег Днепра воеводы Григория Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича. Приближение русско-казацкого войска заставило Ибрагим-пашу, проигравшего полевое сражение у Днепра, бежать от Чигирина.

Об этом центральном эпизоде военной кампании 1677 года — наш дальнейший рассказ.

4

В начале августа русские полки воеводы Григория Ромодановского стояли в Сумах, казачьи полки гетмана Ивана Самойловича — в Ромнах. 2 августа Ромодановский получил известие о том, что турки переправляются через Южный Буг, а 4 августа — о движении «Шайтан-паши» на Чигирин. Как и было предусмотрено военным планом, Ромодановский тут же выступил на соединение с гетманом Самойловичем. 10 августа они сошлись в Артаполоте и вместе двинулись к Днепру. Армия, обремененная огромными обозами и тяжелыми пушками, продвигалась медленно, делая только по десять верст в день. Поэтому для срочной помощи Чигирину 17 августа туда вышел казачий пехотный Серденятский полк и тысяча русских драгун; это был тот самый «корпус», который благополучно переправился через Днепр и под музыку вошел 20 августа в осажденный город, вызвав большое беспокойство в турецком лагере.

25 августа главные силы Ромодановского и Самойловича вышли к Днепру в районе Бужинской пристани. Но правый берег был уже занят противником. В окопах и шанцах засели янычары с пушками, большие отряды крымской конницы стояли на флангах. Укрепились турки и на острове, который как бы прикрывал их главную береговую позицию. Впрочем, долго там турки не усидели. В течение дня артиллерийским огнем с русского берега они были рассеяны и покинули остров, что тут же использовал воевода Ромодановский. В ночь с 25 на 26 августа на остров доставили несколько десятков самых дальнобойных пушек, которые скрытно расставили в окопах. Григорий Ромодановский лично руководил этой расстановкой. В ту же ночь отряд казаков перешел Днепр выше места основной переправы, зашел туркам в тыл, отвлекая их внимание. А главные силы тем временем готовились к общей переправе. В передовой отряд вошли два солдатских и два казацких полка. Документы сохранили фамилии их командиров: подполковник Воейков, полковники Версов, Левенец, Барсук.

Переправа передового отряда началась в третьем часу ночи с 26 на 27 августа и обошлась почти без потерь. Турки были застигнуты врасплох, а когда по лодкам попытались ударить их пушки, на турецкие окопы обрушился ураганный огонь русских дальнобойных пушек с острова и с левого берега Днепра. Турецкие канониры почти не видели плывущих в темноте лодок десанта, а русские пушкари били точно: по приказу Ромодановского орудия навели на турецкие окопы засветло!

Ночная атака крымской конницы, попытавшейся сбить еще не закрепившийся на позиции сравнительно немногочисленный русский отряд, была отбита.

Патрик Гордон так повествует об этом эпизоде:

«Часть русской армии перешла через реку, храбро атаковала турецкие передовые посты и отогнала их. Нескольким отрядам отдан приказ производить стычки с врагом. И в то время, как остальные начали укрепляться, появились татары с страшным криком и обычными своими возгласами: „Аллах! Аллах!“, — однако так были встречены пушками с другой стороны реки, что принуждены были остановиться. Человек 200 турецкой пехоты, занимавшей это место и стрелявшей с полчаса во время своего отступления, тоже замолкли. Таким образом была взята эта позиция с потерей всего от 8 до 10 человек.