Полная тьма, ни одной звезды - Стивен Кинг

Эльвид мгновение смотрел в изумлении, затем начал хихикать. Звук был хриплым, сухим, и неприятным — подобно угасающей каллиопе.

— Нет, Дэйв, — сказал он. — Том Гудхью не заболеет раком. Не он.

— Что же тогда? Что?

Презрение, с которым Эльвид рассматривал его, заставило кости Стритера почувствовать себя слабыми — словно в них проела дыру почти безболезненная, но ужасно коррозийная кислота.

— Почему ты волнуешься? Ты ненавидишь его, так ты сказал.

— Но…

— Наблюдай. Жди. Наслаждайся. И возьми это.

Он вручил Стритеру визитную карточку. На ней было написано «Объединяющий все религии фонд помощи детям» и адрес банка на Каймановых островах.

— Налоговое убежище, — сказал Эльвид. — Ты пошлешь мои пятнадцать процентов туда. Если ты обсчитаешь меня, я узнаю. И тогда горе тебе, малыш.

— Что, если моя жена узнает и задаст вопросы?

— У твоей жены есть личная чековая книжка. Кроме того, она никогда не смотрит твои вещи. Она доверяет тебе. Я прав?

— Ну… — Стритер, наблюдал без удивления, как капли дождя, ударяющиеся о кисти и руки Эльвида, дымились и шипели. — Да.

— Конечно. Наша сделка состоялась. Убирайся отсюда и возвращайся к своей жене. Уверен, она будет приветствовать тебя с распростертыми объятьями. Уложи ее в постель. Воткни в нее свой смертный член и притворись, что она жена твоего лучшего друга. Ты не заслуживаешь ее, но тебе повезло.

— Что, если я захочу вернуть его, — прошептал Стритер.

Эльвид одарил его холодной улыбкой, которая показала выступающее кольцо каннибальских зубов.

— Ты не можешь, — сказал он.

Это было в августе 2001 года, менее чем за месяц до падения Башен.

В декабре (в тот же день Вайнона Райдер была арестована за кражу в магазине), доктор Родерик Хендерсон объявил Дэйва Стритера излечившимся от рака, а кроме того, настоящим чудом нашего времени.

— У меня нет объяснения этому, — сказал Хендерсон.

У Стритера было, но он хранил молчание.

Их консультация проходила в офисе Хендерсона. В конференц-зале главной больницы Дерри, где Стритер смотрел на первые слайды своего чудесным образом исцеленного тела, Норма Гудхью сидела на том же стуле, где сидел Стритер, глядя на менее приятные сканы МРТ. Она оцепенело слушала, как доктор говорил ей — насколько возможно мягко — что опухоль в ее левой груди была действительно раком, и она распространилась на ее лимфатические узлы.

— Ситуация плоха, но не безнадежна, — сказал доктор, потянувшись через стол, чтобы взять холодную руку Нормы. Он улыбнулся. — Мы хотим немедленно начать химиотерапию.

В июне следующего года Стритер наконец, получил свое продвижение по службе. Мэй Стритер приняли в магистратуру «Школы Журналистики» в Колумбии. Стритер с женой взяли долго откладываемый отпуск на Гавайи, чтобы отпраздновать. Они много занимались сексом. В их последний день в Мауи позвонил Том Гудхью. Связь была плоха, и он едва мог говорить, но сообщение, дошло: Норма умерла.

— Мы будем там с тобой, — пообещал Стритер.

Когда он рассказал Джанет новости, она рухнула на кровать отеля, рыдая с закрытыми руками на лице. Стритер лег рядом с нею, прижал к себе, и подумал: Ну, мы по любому возвращаемся домой. И хотя он чувствовал себя неловко из-за Нормы (и отчасти из-за Тома), была и положительная сторона: они пропустили сезон жуков, который бывал паршивым в Дерри.

В декабре, Стритер послал чек чуть более чем на пятнадцать тысяч долларов в «Объединяющий все религии фонд помощи детям». Он вычел их из своих налогов.

В 2003 году, Джастин Стритер стал кандидатом на должность декана в Брауне и шутки ради создал видеоигру под названием «Проведи Фидо до дома». Цель игры состояла в том, чтобы провести вашу собаку на поводке от торгового комплекса, избегая плохих водителей, предметов, падающих с балконов десятиэтажек, и кучку сумасшедших старух, которые назывались «Убивающими Псин Бабулями». Для Стритера это походило на шутку (и Джастин уверил их, что это задумывалось как шутка), но «Гейме Инкорпорейтед» только взглянув выплатила их красивому, добродушному сыну семьсот пятьдесят тысяч долларов за права. Плюс лицензионные отчисления. Джас купил своим родителям, соответствующие внедорожники «Тойота Пасфайндер», розовый для леди, синий для джентльмена. Джанет плакала, обнимала его и называла глупым, импульсивным, щедрым, и в целом замечательным парнем. Стритер взял его в таверну «Рокси» и купил ему «Споттед Хен».

В октябре, сосед по комнате Карла Гудхью в Эмерсоне вернувшись из класса, нашел Карла лежащим лицом вниз на кухонном полу их квартиры с жареным сэндвичем с сыром, который он делал для себя все еще дымящимся на сковороде. Хотя ему было только двадцать два года, Карл перенес сердечный приступ. Доктора, занимающиеся этим делом, точно определили врожденный порок сердца — что-то в тонкой предсердной стенке — который был не обнаружен вовремя. Карл не умер; его сосед по комнате добрался до него как раз вовремя и знал сердечно-легочную реанимацию. Но он перенес гипоксию, и умный, красивый, физически проворный молодой человек, который недавно совершил поездку по Европе с Джастином Стритером, стал немощной тенью бывшего себя. Он не всегда контролировал мочеиспускание, терялся, если уходил далее чем на квартал или два от дома (он возвращался со своим все еще скорбящим отцом), и его речь стала невнятным ревом, понять которую мог только Том. Гудхью нанял для него компаньона. Компаньон делал физиотерапию и смотрел, чтобы Карл менял свою одежду. Также каждые две недели он брал Карла на «пикник». Наиболее распространенный «пикник» был в «Вишфул Дишфул Айс Крим», где Карл всегда получал фисташковый рожок и весь его размазывал по лицу. Позже компаньон терпеливо приводил его в порядок, влажными салфетками.

Джанет перестала ходить со Стритером на ужин к Тому.

— Я не могу вынести это, — признавалась она. — Это не из-за немощности Карла, или того как он иногда мочится в свои штаны — это взгляд в его глазах, словно он помнит, каким был, и не может вспомнить, как попал туда, где он теперь. И… не знаю… всегда есть что-то обнадеживающее в его лице, что заставляет меня чувствовать, что все в жизни шутка.

Стритер знал, что она имела в виду, и часто обдумывал эту мысль во время ужинов со своим старым другом (без стряпни Нормы, теперь это была в основном заказная еда). Он с удовольствием наблюдал, как Том кормит своего покалеченного сына, и он наслаждался обнадеживающим взглядом на лице Карла. Тот, что говорил, «Это все сон, и скоро я проснусь». Джен была права, это была шутка, но это была хорошая шутка.