История моей матери. Роман-биография - Семeн Бронин

Пассажиры вышли толпой на берег. Арабы чинно распрощались со своей спасительницей: они спешили в горную часть Алжира. Пароходный доктор подошел к ней.

— Где вы были? Я везде искал вас … — И ей пришлось дать ему понять, что его любопытство не вполне прилично. Он обиделся, запоздало приревновал ее, назвал сквозь зубы шлюхой и оставил в покое. У него, как он думал в эту минуту, были самые серьезные намерения на ее счет — поэтому он и счел себя вправе обозвать ее таким образом…

Она была в Алжире. Было два часа дня. Ей нужно было попасть в городок Джемму. До него было пять километров и шел автобус: если верить Шае и его клочку бумаги. Автобусная остановка была в дальнем пригороде. Она прошла через старую арабскую часть Алжира, где вместо улиц были узкие крутые лесенки, по которым могли забраться только ослы и люди, дошла до окраины города, за которой тянулась сухая степь, ничем не отличимая от пустыни. Автобус оказался перестроенным автомобилем со снесенным верхом и со стоящими в ряд дощатыми сидениями, так что никто не смог бы угадать, какой модели он принадлежал изначально; он не отправился в путь, пока не заполнился людьми до отказа. Так или иначе, но она добралась до Джемму. Это был военный городок, главным украшением которого была высокая железная решетка вокруг военной части. У ворот стоял часовой, тут же по соседству — окно для справок. У нее хватило ума назвать себя невестой рядового. За перегородкой сидел усатый рослый сержант: в первую минуту он показался ей любезным, в следующую вежливость его обернулась наглостью.

— У вас есть разрешение на свидание? — спросил он.

— Нет, я только что приехала. — Тут-то он и переменился:

— Оставьте заявление и приезжайте, когда вызовут.

— Когда?

— Может, через две недели, может — никогда. Как вести себя будет. Вот если вы б были проституткой, тогда другое дело!.. — неожиданно прибавил он и засмеялся — вместе с молчаливым напарником, который сидел рядом.

Ей бы обидеться за себя и за всех невест Франции, но ей было не до этого.

— Вы шутите, конечно, — сказала она. — А мне нужно сегодня же с ним повидаться.

— Только по разрешению капитана! — повторил он, и в голосе его зазвенели медь и железо армии, после чего окошко с шумом захлопнулось: видно, она не приглянулась ему своим ученым видом и педантической назойливостью.

На площади перед воротами ходил армейский патруль, вокруг были дома, лавки — среди них должна была быть гостиница, о которой сообщал ее предшественник, любивший ездить с удобствами.

Гостиницу она нашла быстро. Хозяиномь ее был загоревший до черноты испанец: она поняла это по обрывкам фраз, которыми он обменялся с работником. Ему было около пятидесяти — возраст внушил ей спокойствие, но приветливым его назвать было трудно: говорил он с привычным и застарелым ожесточением.

— Не пустите меня переночевать?

— На сколько?

— На ночь. Завтра к капитану пойду — просить о свидании с солдатом. Я его невеста.

Он поглядел испытующе, поверил ей, спросил на всякий случай:

— Совершеннолетняя? Документы есть?

— Нет. То есть документы есть, — и полезла за ними в сумочку, с которой не расставалась. — Но мне нет еще восемнадцати.

— И не доставай. Несовершеннолетнюю не возьму. — Это было второе упущение Шаи — не менее опасное, чем первое.

— Куда ж мне деться?

— Туда, откуда приехала. Тут военная зона: видишь, патрули ходят. Найдут тебя, так меня взгреют, что не откупишься. Поезжай в Алжир — пока автобус не уехал.

— Возьмите хоть до утра посудомойкой.

— Зачем? — Он присмотрелся к ней, думая, что она предлагает ему нечто иное, отказался: — Езжай. Мне эти торги надоели. Зачем? Вечером целая орава понаедет — не буду знать, куда от нее деться. Жену не могу привезти: неприличное заведение стало. А оно всегда так и было. Армия не может без этого… — и, произнеся эти непонятные слова, ушел во двор своего заведения.

Она пошевелила мозгами и сообразила, что к чему. Это было второе указание оракула, но на подобное перевоплощение ей надо было еще решиться и не влипнуть при этом в историю. Пока что нужно было вернуться в Алжир: в этом малолюдном месте ничего не стоило привлечь к себе внимание — хотя бы из-за скуки, которая одолевала патрульных посреди пустой площади. Она уехала в том же тряском вездеходе, что и приехала сюда, и пошла к морю — снова через старую часть города. Положение ее было безвыходно, но философия, которую она только что сдала, учила ее, что таких положений в действительности не бывает: безнадежность — в нашем воображении, а в жизни полно потайных дверей: их надо только найти и — не взломать — а, смазав, тихонечко открыть, чтоб не скрипнули. Она увидела баню и пошла прежде всего туда: смыть с себя двухдневный пот и пыль, налипшие на нее на пароходе и в Алжире. Она заказала отдельный номер: несовершеннолетних туда, слава богу, еще пускали — растянулась во весь рост в теплой ванне и заставила себя расслабиться. Мысли ее сами собой выстроились в ряд и приняли верный оборот. У нее была зацепка. Надо было искать проституток: они наверняка собирались в Алжире — и ехать с ними, представившись невестой солдата, которой не дают свидания: слово «невеста» священно для всякой девушки. В конце концов, в достижении своих целей она уже не раз прибегала к помощи уголовного мира, и ничего страшного в этом не было: никто не посягал на нее — это были такие же люди, как она, только с другого берега жизни…

Пока она растягивалась в горячей бане, стемнело. На улицу вышли девушки, стоявшие в тени домов и в дверях кафе в ожидании клиентов. Она стала подходить к ним: как делают это неопытные молодые люди в поисках временной подруги, — от нее шарахались, не понимая, чего она хочет, или подозревая нечто особенное. «Проходи, проходи!»— слышала она от каждой второй и не могла объяснить им, чего хочет: здесь плохо знали французский — для уличной торговли было достаточно двух-трех знаков и столько же чисел. Наконец она набрела на более приветливую особу, которая от нечего делать заинтересовалась ею и поняла, что ей нужно.

— Джемму? Кто туда едет — не знаешь, Фатима?

Фатима, стоявшая рядом, мельком глянула на предполагаемую конкурентку, проворчала:

— Кого везут, тот и едет… Саида надо спросить. Хочешь к ним присоединиться? Там без тебя много желающих.

Фатима слишком хорошо говорила по-французски, и сама ирония ее звучала по-марсельски.

— Да нет. У нее там парень служит. Повидаться хочет.

— Зачем? — пренебрежительно сказала та, но подошла ближе. — Посмотрела бы ты здесь на них — больше б не приезжала.