Горменгаст - Мервин Пик

Тело Врода по требованию Доктора, который его тщательно обследовал, было полностью раздето, на нем оставалась лишь квадратная преподавательская шапочка.

То, что произошло дальше, стало предметом многочисленных пересудов и толков, однако все рассказы, хотя и различались в деталях (эти различия, скорее всего, были связаны с тем, что они стояли на разных расстояниях от Доктора и Врода, а те, кто пересказывали и обсуждали это событие, добавляли свои, выдуманные ими же подробности, очевидно, надеясь, что таким образом и на них падет отсвет этого поразительного происшествия, который придаст им в глазах слушателей большую значительность), сводились в основном к одному. Доктор с высоко закатанными рукавами неожиданно поднялся на цыпочки, еще выше воздел серебряный молоточек, весело сверкнувший отблесками свечей, а затем нанес очень быстрый, ловкий, точно рассчитанный удар в нижнюю часть позвоночника Врода. В следующее мгновение Доктор отскочил в сторону — руки разведены, пальцы растопырены и напряжены, — ибо удар молоточком возымел немедленное воздействие. Тело пациента потрясла мощная конвульсия. Несколько секунд он извивался как издыхающий угорь, а потом неожиданно взвился в воздух и, приземлившись на ноги, бросился бежать через гостиную к раскрытым стеклянным дверям, ведущим в сад. Выскочив на залитую лунным светом лужайку, он продолжил свой бег со скоростью, которая наблюдателям казалась просто невероятной.

Но те, кто стояли вокруг Доктора и видели поразительный переход от неподвижности к стремительному бегу, были не единственными свидетелями этого ошеломляющего явления.

В саду, среди серебристых пятен и черных провалов теней, раздавался голос:

— Ирма, в эту первую ночь нашей встречи негоже, чтобы наши сердца, о возлюбленная невеста...

— Невеста? — воскликнула Ирма, вскинув голову и блеснув зубами. — О, мой владыка! Не слишком ли рано называть меня невестой?

Рощезвон нахмурился, как Бог, оценивающий результаты Третьего Дня Творения. Затем понимающая улыбка заиграла на его устах, но тут же затерялась среди морщин

— Ты права моя сладостная голубка, ведущая меня сквозь бурю к тихому берегу! Может быть, я действительно несколько поспешил, называя тебя невестой, однако...

И в этот момент Рощезвон дернулся назад, как выстрелившая пушка, а вместе с ним и Ирма, ибо она была заключена в его объятиях, которые почти полностью скрывали ее в просторных складках белой мантии. Повернув голову и посмотрев в том направлении, куда был направлен испуганный взгляд Рощезвона, Ирма прижалась к нему еще крепче, мимо них мчался обнаженный мужчина, с невероятной скоростью перебирающий ногами. Яркий лунный свет выявлял его наготу во всех подробностях. Кисточка его шапочки, которая оставалась единственным залогом приличия, развевалась позади головы как оттопыренный ослиный хвост.

Это видение промелькнуло перед перепуганной Ирмой и Рощезвоном и пронеслось среди фруктовых деревьев по направлению к стене сада. Как ему удалось перелезть через нее, навсегда осталось загадкой. Было такое впечатление, что обнаженный человек просто взбежал по вертикальной стене. Рядом с ним метнулась его тень, и в следующее мгновение господин Врод, перемахнув через высокую стену, подпирающую небо, исчез. Больше никто никогда этого Профессора не видел.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Нужно было чем-то заполнить еще три часа. Такая бездеятельность для Щуквола была весьма необычной. До сих пор он всегда знал, чем ему заняться. В его зловещих и обширных планах всегда находилось нечто, что требовало внимания, всегда требовалось находить мелкие кусочки, из которых складывалась картинка его хищной жизни и жизни Горменгаста, в которую он внедрился как смертельно опасный паразит.

Но в тот день, когда башенные часы пробили два раза, он уже закончил затачивать и полировать стальной клинок своего длинного узкого кинжала, спрятанного в трости. Кинжал был острым как бритва, а кончик его — тонким как игла. Вставляя кинжал в трость, он наморщил свой гладкий сияющий лоб. Через три часа ему предстояло сделать одно очень важное дело.

Оно было достаточно простым и весьма увлекательным, сохраняя при этом свою важность. Дело было настолько важным для него, что впервые в жизни Щуквол не знал, как распорядиться теми тремя часами, которые оставались до его начала. Щуквол знал, что ему не удастся сосредоточиться на чем-нибудь серьезном. Он выглянул из окна своей комнаты и задумчиво посмотрел на нескончаемую вереницу крыш и башен.

День был душным, безветренным; легкая дымка скрывала солнце. Флаги на башнях безжизненно висели на флагштоках. Созерцание каменной громады Горменгаста всегда доставляло Щукволу удовольствие. Его острый взгляд медленно бродил по крышам, стенам и башням.

Ему в голову пришла одна мысль, и он отвернулся от окна. Выставив над головой руки, он сделал кульбит и, приземлившись на руки, стал ходить по комнате вниз головой. Одна его бровь была приподнята. Он решил нанести короткий визит сестрам-близнецам, которых не посещал уже довольно давно. Глядя на крыши Горменгаста, он увидел ту далекую часть замка, где в одной из множества заброшенных пустых комнат пребывали в заточении их милости Кора и Кларисса. Их присутствие там никоим образом не нарушало пустоту заброшенных залов и коридоров. Более того, оно даже усиливало ощущение пустоты.

Щуквол знал, что путешествие к ним займет не менее часа, но ему не сиделось на одном месте, и возможность прогуляться привлекала его. Слегка сгибая и выпрямляя руки в локтях — он все еще ходил по комнате на руках, — он в какой-то момент резко оттолкнулся от пола и, как акробат, описав в воздухе дугу, приземлился на ноги.

Тщательно заперев за собой дверь, Щуквол отправился в путь. Он шагал быстро, подняв плечи и выставив их вперед, что придавало его движениям целенаправленность и сатанинскую решимость.

Он решил идти кратчайшим путем, и это привело его в те части Замка, которые он еще не посещал. Он двигался по лабиринту коридоров и переходов, полагаясь на свою интуицию, которая должна была вывести его туда, куда ему было нужно. Он проходил там, где со всех сторон его окружали стены, сложенные из огромных камней, без единого окна, вздымающиеся в неизведанные высоты. Он проходил по заброшенным пустым дворам, вымощенным каменными плитами, между которыми, пробившись в щели, росли сорняки и трава. Он проходил там, где темные коридоры, в которые никогда не заглядывало солнце, неожиданно выводили на террасы, с которых открывался вид на раскинувшиеся кругом романтические руины, где царствовали крысы. Отсюда разбегались коридоры, заросшие буйной растительностью и заваленные камнями; фасады полуразрушенных строений, украшенные каменной резьбой, полностью заросли плющом опенка зеленоватой морской воды. Глядя на все это, Щуквол испытывал восторг. Наверняка кроме него никто не исследовал эти заброшенные части Замка. Он восторгался своей непоседливостью, своим умом, своим страстным стремлением захватить бразды правления Замком в свои руки, получить абсолютную власть.