Далекое и близкое, старое и новое - Евгений Балабин

Вера в Бога и в свой долг царского служения были основой всех взглядов Императора Николая II. Он считал, что на нем лежит ответственность за судьбу России, что он отвечает за нее перед престолом Всевышнего. Другие могут советовать, но ответ за Россию перед Богом лежит на нем. Он говорил: «Другие напортят, а отвечать мне».

Император Николай II обладал живым умом, быстро схватывающим существо докладываемых ему вопросов. У него была исключительная память. Иное мнение было широко распространено о нем потому, что у него поверх железной руки была бархатная перчатка. Воля его была подобна не громовому удару, она проявлялась не взрывами, не бурными столкновениями, но скорее напоминала неуклонный бег ручья с горной высоты к равнине океана: он огибает препятствия, отклоняется в стороны, но в конце концов с неизменным постоянством близится к своей цели.

Император Николай II, и это признают и его враги, обладал совершенно исключительным личным обаянием. Он не любил торжеств, громких речей. Этикет был ему в тягость. Ему было не по душе все показное, искусственное. В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской. Его большие серые лучистые глаза дополняли речь, глядели прямо в душу. Эти природные данные еще больше подчеркивались тщательным воспитанием. «Я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели Николай II», – писал граф Витте в ту пору, когда был уже врагом Государя.

Президент Французской республики Лубе[75] писал о Государе: «Он предан своим идеалам, он защищает их терпеливо и упорно. У него надолго продуманные планы, которые он постепенно проводит в жизнь. Царь обладает сильной душой и мужественным, непоколебимым верным сердцем. Он знает, куда он идет и чего он хочет».

В этом же роде писал о нем и Уинстон Черчилль[76]. Для России никто не делал и не сделал больше, чем сделали ее Цари.

В разговорах о своих врагах никогда нельзя было уловить у Государя ни малейшего оттенка раздражения. На выраженное однажды удивление по этому поводу Государь сказал: «Эту струну личного раздражения мне удалось уже давно заставить в себе умолкнуть. Раздражительностью не поможешь, да и резкое слово от меня звучало бы обиднее, чем от кого-либо другого». Государь никогда не менялся в своих отношениях к окружающим его лицам.

В бытность свою наследником престола Государь получил основательную строевую подготовку, причем не только в гвардии, но и в армейской пехоте. Он служил младшим офицером в 65-м пехотном Московском полку – первый случай службы члена царствующего Дома в армейской пехоте. Наблюдательный, чуткий Цесаревич ознакомился во всех подробностях с бытом войск и, став Императором, обратил все свое внимание на улучшение этого быта. Эту свою любовь и привязанность к войскам Император Николай II сохранил до самой своей мученической кончины. Без глубокого волнения нельзя читать строки тобольского дневника темных дней проклятого года: «27 ноября – праздник Нижегородцев. Где они и что с ними?.. 6 декабря – мои именины. После молебна стрелки 4-го полка, бывшие в карауле, все поздравили меня, а я их с полковым праздником. Во время чая пошли с Государыней в караульное помещение и устроили им елку. Посидели со стрелкáми...» Последние месяцы своей земной жизни Царь-мученик был душой с погибшей без него армией.

Государь обладал выдающимися качествами человека и правителя. Он одарен был безграничной памятью, исключительной умственной силой, глубокими и разносторонними познаниями, сильной, дисциплинированной волей, нравственной серьезностью и постоянным сознанием ответственности. Благодаря совершенной честности он всегда был рабом своего слова. Его верность союзникам в войне, которая и была причиной его смерти, как нельзя лучше доказывает это. А что такое была политическая верность вообще, а в наши времена особенно?..

В век агитации и пропаганды, искажающих всякую правду, Государь удивлял бы своей постоянной правдивостью. Государь всегда стремился к исторической истине во всей ее неприкосновенности. Он был непримиримым врагом всех попыток идеализировать то, что недостойно. Он говорил и требовал всегда только правду. Ее одну он всюду искал.

Государыня Императрица Александра Федоровна, лютеранская принцесса по рождению, восприняла православие с глубиной совершенно исключительной для нашего времени. В этом отношении свой долг супруги православного монарха она исполнила во всей полноте. Монархическую идею, в самодержавном ее понимании, она приняла всем своим существом, как веление Божие со дня священного коронования и пронесла ее через все испытания, борясь и страдая до последнего дня своей земной жизни, увенчанной мученической кончиной.

Мужа и детей своих она любила безумно и отдавала им всю себя.

Россию, простой народ, солдат возлюбила всем сердцем.

Новую свою родину старалась изучить и принести ей посильную помощь-пользу. Врагов своего народа ненавидела, солдату служила, как простая сестра милосердия. Друзей своих любила настойчиво и неизменно. Когда девятый вал накатился на монархию, она не пряталась и приняла удар полной грудью. Чего еще можно требовать от человека?

Правильно ли она понимала нужды России? Правильно ли она оценивала людей, влияя своими взглядами на своего державного супруга? Допустим даже, что ошибалась. Но были ли правы ее современники? Было ли право русское общество, не поддержавшее монархию в самый критический момент ее существования и принявшее переворот с хладнокровием, граничащим с предательством? Была ли права интеллигенция, использовавшая затруднения власти, чтобы совершить переворот в период тягчайшей мировой войны? Лучше ли понял Россию адмирал Колчак, опиравшийся на социалистов? Деникин – на кадет? Юденич – на что-то уже совершенно несуразное? (Максимум композитум...)

Во многом была права Императрица, и история скажет это в свое время, но гораздо раньше легенда сотворится о ней и уже творится в недрах народной души...

Целые века Орлеанская дева была для многих колдуньей, а потом в глазах образованных людей стала простой истеричкой. Теперь светские люди ставят ей памятники, а религиозные ее канонизируют. Памятников Императрице Александре Федоровне ставить не будут – она никого не победила. Беспристрастная история отведет ей достойное место, а народная душа забудет всю ложь и сплетни о ней и сохранит память о ней, как образе величайшей христианской любви, смирения и самоотвержения, завершенном мученической кончиной, озаренной необычайным величием смирения и веры. И если не мы, то наши дети и внуки еще услышат канон: «Царица Александра, моли Бога о нас»[77].