Далекое и близкое, старое и новое - Евгений Балабин

Император посмотрел вокруг себя влажными от слез глазами, его губы задрожали. Он старался принудить себя улыбнуться, хотел сказать еще последнее прости, голос его оборвался. Он поднял руку, махнул безнадежно и вышел.

Иностранные военные агенты ушли от Царя со слезами на глазах. Сербский полковник Бронислав Лонткевич поцеловал руку Государю, выражая этим трогательную благодарность сербского народа тому, кто даровал ему свободу.

«Россия без Царя... Нет, нет, это невозможно... Этого никогда не может быть», – с отчаянием повторял Лонткевич.

9 марта вся царская семья была арестована. Россия рухнула в бездну.

Убийство царской семьи было введением в работу Чека, ОГПУ, НКВД. Их 30-летняя работа является возмездием за нашу измену нашей монархии и нашей Родине. Страдаем, впрочем, не мы одни – весь мир тонет в грязи и в свинстве, какие при наличии Русской монархии были бы немыслимы.

Прошло 40 лет от начала русской смуты. Много за это время пережито, и многое из того, что было тайным, становится явным. Сквозь туман взаимных обвинений, раздражения и злобы, вольной и невольной неправды истина пробивается на свет Божий. Раскрываются двери архивов, становятся доступны тайны сношений, растут воспоминания, и у людей начинает говорить совесть... И по мере того как с прошлого одна за другой ниспадают завесы, рушатся с ними и те злые вымыслы и сказки, на которых выросла в злобе зачатая русская революция. Как будто встав от тяжелого сна, русские люди протирают глаза и начинают понимать, что они потеряли.

И все выше поднимается над притихшей толпой чистый образ царственных страдальцев за грехи всей России. Их кровь, их страдания и смерть тяжким укором ложатся на совесть всех нас, не сумевших уберечь и защитить их, а вместе с ними и Россию... Покорные воле Предвечного, с евангельской кротостью несли они поругание, храня в душе непоколебимую верность России, любовь к народу и веру в его возрождение. Они простили всех, кто клеветал на них и кто предал их, но мы не имеем права этого делать. Мы обязаны извлечь из прошлого все и всех виновных пригвоздить к столбу позора, ибо нельзя извлечь из прошлого благотворных уроков для грядущих поколений, пока это прошлое не исчерпано до дна.

Старое, доброе, хорошее погибло или примолкло, придавленное обвалившейся на него громадой злобы и звериных страстей, но она жива – эта бесконечно трогательная душа православной, сердобольной России. Под грубой корой предрассудков, под грязью и гноем, хлынувшими из трещин истории, продолжает жить нежное и сострадательное сердце народа. Оно лучшая порука в том, что не все пропало, что настанет день, когда из праха, из развалин и грязи встанет Россия, очистит себя покаянием, стряхнет с души своей инородное иго и вновь явит изумленному миру беззаветную преданность исконным своим идеалам.

И погибший Царь-праведник станет тогда первой святыней России.

«ПОМЫШЛЕНИЕ ПРАВЕДНЫХ – ПРАВДА»[81]

Послесловие редактора

Разнолика русская эмиграция, многоплановы, разнородны и разнокалиберны оставленные ею свидетельства о бытии на чужой земле. Столь же непохожими могут быть чувства, с которыми разные читатели перевернут последнюю страницу книги Евгения Ивановича Балабина. Кто-то порадуется возможности вглядеться и вслушаться в течение ушедшего столетия и благодарен будет автору за открывшиеся глазу и душе грани общей и частной жизни. Кто-то, может быть, закроет книгу с неудовольствием, обидевшись за внимание автора к некоторым персонам и Белому движению за рубежом.

Не будем никого ни в чем разубеждать – каждый имеет право на собственный взгляд и подход.

Не возьмемся разбирать чужие вины – не вины...

Не станем никого судить: не для того пришла к нам книга еще одного сына России, окончившего свои дни в долгой разлуке с ней... Помочь читателю вступить на путь Правды, который может привести к Истине, – вот достойная миссия издалека долетевшего до нас эха времени.

Именно этим путем, как бы сложен он ни был, и старается вести читателя автор, стремясь на протяжении всего повествования сохранить незамутненным свой внутренний взор, строго выверяющий соответствие воспоминаний реальным картинам пережитого. Судя по откликам современников Евгения Ивановича, ему это удалось, и отпечатанный на пишущей машинке, а затем переплетенный томик мемуаров, снабженный собственноручно вклеенными и подписанными автором фотографиями (уникальное произведение в единственном экземпляре!), стал живым источником Правды. А вправе ли мы отказываться от Правды только потому, что кому-то она не нравится?

Генерал А.А. Власов, например, часть такой «неудобной» правды, одна из самых непростых фигур Второй мировой войны. Однако надо ли из нашей истории вычеркивать страницу с этим именем или покрывать ее толстым слоем дегтя и сажи, равно как обелять и лакировать? У каждого из нас есть неприкосновенное право на Правду, в том числе и об этом советском генерале. На одном из современных форумов в Интернете довелось, например, прочитать: «Если бы судьба сложилась иначе, ему бы командовать Парадом Победы. Власов был куда более толковым командиром, чем Рокоссовский и Говоров»...

Уходящий в плавание корабль нуждается в хорошей оснастке. Отправляя в 2008 году к современному читателю книгу, написанную в 1959 году автором, родившимся в 1879-м (вот такая получилась эстафета столетий: XIX – XX – XXI), мы сочли необходимым оснастить ее комментариями и справочными материалами, которые облегчат, как нам кажется, читательский дрейф по временам, помогут глубже осмыслить написанное, сделают более близким и понятным далекое, давно ушедшее.

Сам же корабль оставлен таким, каким замыслил и построил его Е.И. Балабин, – со всеми, без изъятия, многочисленными каютами-кубриками-отсеками жизни и памяти, действующими лицами и событиями, красками и ароматами.

Бережного отношения к себе потребовал и сам материал, из которого создан этот корабль, потому и сохранены в книге некоторые непривычные порой для современного носителя языка тематические группы слов, обороты и формы, столь естественные в речи потомственного офицера, «донского казака старинного рода», тесными внутренними узами связанного навек с «родимым местом», его традициями и обычаями, в том числе речевыми. От внимательного читателя не ускользнули, надеемся, те колоритные слова и формы, без которых померкла бы и стала безлико-нейтральной речь Евгения Ивановича Балабина – бессменного вахтенного на своем корабле, уже полвека плывущем из прошлого в настоящее.

Семь футов под килем!

Валентина Благово