Логово гадюк (ЛП) - Найт К. А.

Но ее слова не дают мне покоя. Есть кое-что, о чем я думал, что крутилось у меня в голове. Единственный способ узнать наверняка ― спросить у нее, поэтому, опершись спиной к столешнице, я сужаю глаза и пристраиваюсь рядом.

— Роксана?

Она наклоняет голову.

— О-о, у меня проблемы? Это из-за парня, которого я избила?

Я моргаю в шоке.

— Ты снова кого-то избила? Неважно, мы можем вернуться к этому. Мне нужно тебя кое о чем спросить.

— Конечно, в чем дело? — непринужденно спрашивает она.

— Ты хочешь быть здесь?

Рокси замирает, ее глаза расширяются.

— Я серьезно. Я знаю… я знаю, что мы не оставили тебе выбора. Но сейчас, кажется, ты почти счастлива. Я вижу, как ты общаешься с моими братьями, я должен знать, я должен знать, попытаешься ли ты снова сбежать, или ты сможешь когда-нибудь остаться и быть счастливой с ними?

— А если я скажу «нет»? — медленно спросила она.

— Мне нужно защитить их, любимая, даже от их собственных чувств. Все становится серьезнее, чем я мог себе представить. Скажи мне правду, Роксана, ты хочешь остаться? С нами?

Я затаил дыхание, ожидая ответа, потому что правда в том, что… я тоже хочу ее.

Роксана ― лучший долг, который я когда-либо собирал, и самая важная деловая сделка.

Но смирилась ли она с неизбежным? Решила ли отказаться от борьбы? Если дело дойдет до нее или моих братьев, будет ли мудрым мой выбор? Смогу ли я вообще выбирать? Несмотря на все мои намерения держать Рокси на расстоянии, маленькая распутница проникла за мои доспехи, и теперь на кону стоит даже мое собственное сердце.

В руках этой женщины.

Она способна уничтожить всех нас. Знает ли она об этом?

Кажется, она размышляет, обдумывая свой ответ.

— Любимая, посмотри на меня. Счастлива ли ты? Ты все еще хочешь свободы… или ты хочешь нас?

— И это только два моих выбора? — спрашивает она, а затем на мгновение отводит взгляд, и свет города отражается на ее душераздирающе прекрасном лице. — Не знаю. Если бы ты спросил меня неделю назад, я бы выбрала свободу… но ты влез мне в душу. Ты влил в меня свой яд, и за эту последнюю неделю я почувствовала себя более живой, чем когда-либо. Ди постоянно говорит мне, что я принадлежу ему, Гарретт наконец-то впустил меня, а Кензо так мил и поделился со мной своим прошлым… и с тобой. Ты, Райдер, даешь мне шанс стать частью настоящей семьи…

— Но? — спрашиваю я, мои руки вгрызаются в гранит, когда страх проникает в меня. Я ненавижу страх, он делает нас слабыми. Она делает меня слабой.

— Но… как я могу быть полностью счастлива в плену? Разве ты не хочешь, чтобы я выбрала тебя? Чтобы я не нуждалась в тебе, но хотела тебя? Я живу своей собственной жизнью, у меня есть свой дом, свой бизнес. Я сама зарабатываю деньги, оплачиваю счета и покупаю то, что хочу. Я не богата, но мне комфортно. Я научилась менять лампочки, косить траву, менять чертовы шины. Собирать мебель, путешествовать и быть одной. Благодаря всему этому я поняла, что мне не нужен мужчина рядом, делать что-то для меня, я могу делать это сама. Нет ничего слишком сложного, всегда можно найти выход. Но это значит, что, когда я с кем-то… когда я выбираю кого-то, это потому, что я хочу его. Не потому что они мне для чего-то нужны, потому что я должна быть с ними, а потому что я могу быть с ними. Разве ты не хочешь этого?

Это мой самый большой страх и то, что я знал с самого начала. Почему я старался держаться подальше. Роксана хочет быть свободной. От нас. Уйти… но вернется ли она? Она сама просит о выборе, и кто я такой, чтобы скрывать это от нее? Если я действительно забочусь о ней, то, конечно, я должен позволить ей выбрать нас. Но что, если она не выберет? Ди никогда не отпустит ее, это разобьет сердце Кензо, а Гарретт, черт возьми, наконец-то снова впустил кого-то, пытаясь исцелиться.

Она убьет нас всех и разрушит все, над чем мы так упорно работали.

Но есть и другой вариант: она начнет медленно ненавидеть нас снова, когда гламура и доброты будет недостаточно, когда нас будет недостаточно, чтобы остановить эту ненависть, ненависть от того, что у нее отняли ее собственный выбор. В конце концов, разве не так поступил ее отец? Она презирает этого человека. Разве мы лучше его?

Мы не хорошие люди, мы преступники, но для нее? Можем ли мы сделать что-то хорошее, хотя бы на этот раз?

Я поворачиваюсь и начинаю готовить еду, обдумывая свой ответ.

— Рай? — шепчет она. — Я не хочу никому причинять боль, правда не хочу. Сначала я ненавидела вас всех, и я думаю, что часть меня, вероятно, все еще ненавидит, но я также забочусь. Ди сказал мне кое-что, что теперь имеет смысл. Если бы я действительно ненавидела вас, я бы убила вас в ту первую ночь, и он прав. Я сильная, я знаю это, я могла бы убить тебя, у меня было много возможностей. Но я не хотела, я не хотела заслужить свою свободу таким образом. Но, как меня назвал Ди, я ― птица, мне нужны крылья. Мне нужна моя свобода. Она была отнята у меня в детстве, я жила в постоянном страхе и ненависти, такой сильной ненависти, что она исказила мое восприятие, а когда я стала свободной? Я могла быть собой, я нашла себя. Я не хочу потерять это снова. Я не хочу ненавидеть тебя.

Ее слова под конец речи переходят в еле слышный шепот, и я дрожу.

— Я тоже этого не хочу, — говорю Роксане, — но я не знаю, как тебя отпустить.

— Я знаю, — вздыхает она, прежде чем ее руки обхватывают меня сзади. — Я твой худший кошмар, Райдер Вайпер, то, чего ты никогда не ожидал. То, что ты не можешь контролировать.

Я прижимаю руки Роксаны к своему животу, прислоняясь к ней. Она права. Но она также лучшее, что случилось с нами. Рокси наполнена такой жизнью, такой способностью смеяться и радоваться. Она пробуждает в нас лучшее и принимает худшее. Могу ли я полюбить ее?

А если да…

Смогу ли я отвергнуть ее?

Смогу ли я вынести, что в будущем она будет нас ненавидеть? Как моя мать ненавидела моего отца?

— Может быть, я больше похож на него, чем хочу признавать, — вздыхаю я.

— На кого? — спрашивает она.

— На моего отца. Я знаю, что ты кое-что о нем знаешь, но он был ублюдком, любимая. Настоящим ублюдком. Он вылепил меня, чтобы я был похож на него, но что, если это так? Что, если вся эта лепка, все эти уроки превратили меня в то, что я так ненавижу? Кензо видит это, как и ты. Я способен на такие разрушения, на такие мерзкие поступки, но я оправдываю это необходимостью спасти свою семью. Но вот ты здесь, моя пленница, и я не хочу тебя отпускать. Я хочу приковать тебя к себе, запереть тебя здесь, чтобы никто другой никогда не смог заполучить тебя. Так же, как он поступил с моей матерью. Неужели я обречен повторять его ошибки?

Роксана на мгновение замолчала.

— Обречена ли я повторять поступки своего отца? — возражает она. — Быть такой же слабой и вместе с тем жестокой? Не знаю, может быть. Но я думаю, что тот факт, что мы беспокоимся об этом, показывает, что мы не будем такими же как они, потому что мы не хотим этого, потому что мы осознаем. Да, ты можешь быть жестоким, холодным и манипулирующим. Я тоже могу быть злой стервой и жестокой. Но это не делает нас ими. Это делает нас нами. Перестань бороться с тем, кто ты есть, Райдер, перестань бояться того, кого ты можешь найти. Никогда не знаешь, возможно, ты даже обнаружишь, что любишь себя.

Роксана отстраняется, и я отпускаю ее, потому что должен.

Я мог бы оставить ее здесь, со мной, но это может убить ту ее часть, которую я люблю. Сильную, сумасшедшую, непредсказуемую Гадюку, потому что она такая и есть ― одна из нас. Бесполезно отрицать, я понял это, когда впервые увидел Роксану. Вот почему я так боялся. Потому что если она одна из нас… что случится, когда она уйдет?

В своей жизни я натворил немало зла. Я наступал на людей. Я убивал их. Я разрушал их жизни, семьи и бизнес, не моргнув глазом. Мои руки в крови больше, чем она может себе представить. Все ради них. Моей семьи.

Так что же я сделаю для нее?