Фронт без линии фронта - Сергей Бельченко

Чернавский мост тогда соединялся с Придачей дамбой длиной более километра, шириной метров пятнадцать и высотою три — пять метров. По краям дамбы, слева и справа, росли древние дубы — дамбу построили еще в XVIII веке. Вот тут-то и налетели фашистские истребители. Конечно, было отлично видно, что на дамбе женщины, дети, старики. На бреющем полете фашисты летали вдоль дамбы и расстреливали людей из пулеметов, пока не кончились патроны.

Уцелели немногие. Среди них Феоктистовы и Сухоедовы. Уже без тележки, побросав то самое ценное, что надеялись спасти, измученные донельзя, заночевали за Придачей, в поле. Потом через Новую Усмань добрались, уже 6 июля, до Рождественской Хавы. Все ближайшие села были до отказа набиты воронежцами.

Еще дорогой, когда миновали Придачу, Костя упрашивал Бориса Сухоедова:

— Давай вернемся в Воронеж драться с этими проклятыми фашистами! Ну, Боря…

Борис Сухоедов, старше Кости на полтора года, и сам рвался на фронт. Показывая на родителей, отвечал:

— Вот отведем в безопасное место…

7 июля, на другой день, как пришли в Рождественскую Хаву, Костя исчез. На столе приютивших их хозяев Мария Федоровна, уходившая поискать что-нибудь поесть, нашла Костину записку. Костя кратко извещал, что ушел на фронт.

Через день на фронт ушел и Борис Сухоедов.

Так случилось, что Костя, еще не выйдя из Рождественской Хавы, увидел пропылившийся грузовик, и как раз на дороге в сторону Воронежа. В кузове грузовика были военные в чекистской форме. Среди них Костя заметил капитана государственной безопасности Василия Юрова. Юров также узнал Костю.

— Теперь-то не откажете? — спросил, поздоровавшись, Костя и, не дожидаясь ответа, подпрыгнув, схватился за борт грузовика, подтянулся и перемахнул в кузов.

— Ловко! — одобрительно заметил один из чекистов. — И далеко тебе ехать, паренек?

— В Воронеж. К вам, в управление.

— В Воронеже уже фашисты, дружок.

— Костя приходил к нам проситься в разведчики, — пояснил Юров.

— Ну, в разведчики — это еще надо подумать, а в хозяйстве может помочь. Родители где?

— Отец на фронте, а мама… Наш эшелон с эвакуированными фашисты разбомбили на станции Графская…

— Значит, погибла мама?

— Что вы! — даже испугался Костя. — Жива. Только мы… растерялись… Возьмите. Все равно буду на фронте.

Уговорил.

Чекисты возвращались в район Воронежа для выполнения специальных заданий. С каждым километром все отчетливее слышался грохот боя. Встречались спешившие на восток люди, останавливали машину и тревожно говорили, что немецкие танки уже прорвались на Придачу и идут сюда… Машина пошла медленнее, часа через три въехала во двор дачи Юго-Восточной железной дороги в поселке Сомово. Здесь, под Воронежем, в Сосновке, как называется эта часть Сомова, уже действовал штаб Центральной оперативной группы НКВД, специально созданный на Воронежском боевом участке для разведывательной работы за линией фронта. Группа была зашифрована под войсковую часть № 3051. Ее командиром был капитан государственной безопасности Василий Соболев, его заместителем — бывший пограничник Николай Беленко, парторгом группы — лейтенант государственной безопасности Валерьян Матвеев. Здесь же, в Сосновке, на улице Конституции, 21, расположилась разведывательная школа, а в Отрожках и на Придаче — разведывательные группы, подчинявшиеся сомовскому штабу. Оперативные группы управления НКВД, имевшие разведывательные и контрразведывательные функции, уже действовали во всех районах Воронежской области, ставшими фронтовыми или прифронтовыми, и за семь месяцев частичной оккупации области выявили и обезвредили немало гитлеровских шпионов, диверсантов, террористов, добыли ценные разведывательные сведения.

Костя говорил чекистам, что хорошо знает город, и просил взять его разведчиком. В тот же вечер с группой чекистов, направлявшихся на Придачу, он пришел в Отрожки, крупный железнодорожный узел Воронежа. Станцию почти непрерывно бомбили фашистские самолеты. Все пути были забиты горевшими вагонами.

Так Костя попал в оперативную группу младшего лейтенанта государственной безопасности Михаила Назарьева. Группа размещалась на станции, в деревянном домике линейного отделения милиции. Потом она перешла в более спокойное место — на Пионерскую, 36.

Назарьев не спал несколько ночей. Положил на колени полевую сумку, вытащил блокнот, карандаш и, слушая Костю, делал записи.

— Разведка — не приключение, а очень опасный и тяжелый труд, — резко сказал он.

— Понимаю.

— Убить могут. Фашистам наплевать — взрослый ты или подросток.

— Знаю. Все решил. Не пугайте.

«Немногословен», — подумал Назарьев и пытливо посмотрел на Костю.

Простой костюмчик темного цвета мальчикового покроя, воротник белой рубашки выпущен на воротник пиджачка, брюки короткие, не по росту, хромовые неновые ботинки, носков что-то не видно; волосы темные и густые, гладкие, уши большие, и верхняя часть оттопырена. Говорит, родился 7 февраля 1926 года в Воронеже. Значит, сегодня ему ровно шестнадцать лет и пять месяцев. Золотые у нас ребята! Некоторые по своей инициативе уже ходили в разведку.

— Ну, если твердо решил, слушай, какая обстановка в городе, что надо будет выяснить и как безопаснее и лучше.

А обстановка сложилась очень тяжелая.

Немецко-фашистским войскам не удалось захватить Воронеж с ходу. Линию нашей обороны в Курской области они прорвали, использовав значительное численное превосходство и превосходство в технике, но красноармейцы, отступая к Воронежу, сопротивлялись отчаянно. На подступах к городу придержала фашистов 232-я Сибирская стрелковая дивизия, укомплектованная в основном молодыми бойцами, и еще не обстрелянными. Сдержали свою клятву бойцы-чекисты подразделений НКВД, прозванные гитлеровцами за упорное сопротивление и бесстрашие «фанатиками НКВД». Многие из них погибли, но вместе с сибиряками они задержали немцев в Центральном районе города, не пропустили на левый берег. На помощь чекистам и сибирякам подоспели полевые войска, с марша вступившие в бой со стороны Отрожек. Шли кровопролитные уличные бои уже в районе областной больницы, Сельскохозяйственного института. А это в нескольких километрах от Отрожек…

Назарьев пояснил, где находятся наши части и где гитлеровские, что, по сведениям разведчиков, немцы пока не трогают население — не до него; передвижение по городу днем свободное, исключая такие-то улицы; в городе немало ребят, разыскивающих своих близких, и меньше вызовет подозрений, если Костя не будет таиться, а в случае задержания скажет, что ищет маму: мол, потеряли друг друга, когда немцы бомбили город. Линию фронта безопаснее перейти левее поселка Отрожки — между селом Отрожки и Придачей, переплыв реку напротив Архиерейской рощи, уже захваченной фашистами. В этом месте наших войск нет, гитлеровцы не так бдительны, держат небольшие силы.