Граждане Рима - София Мак-Дугалл

Он собирался было вернуться в комнату, которую делил с Сулиеном, просто чтобы ненадолго укрыться от чужих глаз и спокойно все обдумать, но в этом не было нужды. Он миновал и домик Делира, заходить к которому у него не было ни малейшего намерения.

Лал беззаботно составляла расписание дежурств на следующую неделю. Прервав работу, она встала и абсолютно без всякой цели, кроме, быть может, желания выглядеть распущенной молодой особой и тем причинить Делиру новые беспокойства, начала аккуратно и тщательно наносить оставленный Флорой золотистый грим на один глаз, но симметричный рисунок на втором никак ей не давался. Горячие слезы вдруг градом покатились из-под неодинаковых золотистых век. Лал стала стирать грим, утратив всякий интерес к нему, и снова уселась за стол, со следами краски на веках, просматривать составленное ею расписание. По крайней мере было хорошо получить задание, позволявшее ей слоняться по домику, где ей не угрожала опасность и вероятность столкновения с Сулиеном, так же как и раздражающая несообразность всего остального. Но в то же время это была и опасная работа, поскольку имя Сулиена, проскальзывавшее в списках, жгло как огонь. Предопределять его действия, помещать его то в одну клеточку, то в другую, доставляло мучительное удовольствие. Она была справедлива, не пытаясь ни облегчить, ни затруднить ему жизнь по сравнению с остальными, хотя ей хотелось и того, и другого (почему, собственно, человек не имеет права рваться в бой, думала она, вновь касаясь его имени пальцем).

Когда в дверь постучали, ей на какой-то миг показалось, что это Сулиен, просто потому, что все ее мысли были о нем, и она в ужасе принялась быстро тереть запачканные глаза. Увидев входящего Марка, она ненадолго приуныла от разочарования, но в тот же момент, заметив его озабоченный, напряженный вид, она, вопреки себе, оказалась настолько заинтригованной, что слегка утешилась. Что-нибудь с Уной, подумала она, почти угадав, но не ожидала, что Марк настоятельным тоном произнесет:

— Ты можешь мне помочь?

Лал нахмурилась, оценивая ситуацию. Она не сомневалась, что дело в Уне, но выходило не так.

— Мне нужно, чтобы ты сделала мне кое-какие бумаги. Можешь сделать это быстро?

— Что?

— И еще мне нужны взаймы деньги, чтобы вернуться в Рим.

— Что?

— Я должен вернуться и остановить их. — Его пальцы отбивали по стене прерывистый, нервный ритм. — Они говорят, что Варий убил Гемеллу, что он убил меня. Они казнят его.

— Кто такой Варий?

Марк вздохнул и нетерпеливо объяснил, кто такой Варий, чувствуя, что начинает дрожать от безнадежности и тревоги.

— Я не знал, что с ним происходит, все это время. А теперь хватит. Я должен идти прямо сейчас, иначе Делир наверняка меня остановит.

— Нет, — решительно произнесла Лал, — тебя остановлю я.

— Ты не понимаешь…

— Я-то понимаю, а вот ты — нет. И не стану тебе помогать, потому что именно этого они от тебя и ждут. Точно. Они хотят выманить тебя, чтобы убить.

— Я знаю.

Лал задумалась, но потом раздраженно мотнула головой, словно перечеркивая сказанное Марком.

— Марк, теперь все думают, что ты мертв, они уже объяснили твое исчезновение, так что сделать это теперь им проще простого.

— Я пойду не там, где меня поджидают.

— Откуда тебе знать, где они тебя поджидают?! Черт побери! — Лал спрыгнула на пол, вдруг поняв, насколько все серьезно. — Они не сделают этого, пока не узнают, где мы… они только и ждут, чтобы ты объявился!

— В этом ты тоже можешь мне помочь. Они знают, что мы шли в Атабию, так что туда я не пойду, мы можем все обдумать…

— Нет, не можем!

Снова наступило молчание, разговор зашел в тупик, когда они могли лишь упрямо глядеть друг на друга, отворачиваться и снова встречаться неуступчивыми взглядами, лица обоих были искажены отчаянием и призывом: передумай!

— Послушай, Лал. Для меня это тоже проще, — наконец сказал Марк. — Теперь им никто не поможет. Если я уже мертв, то кому вздумается звонить стражникам, увидев человека, похожего на меня? Если ты дашь мне документы, я смогу отправиться куда захочу.

— Не в документах дело, — устало ответила Лал. — Ты даже не сможешь ими воспользоваться.

— Смогу, — Марк резко обернулся, стиснув зубы, вздрагивая, словно уворачиваясь от летящих в него камней. Он вспомнил, как Гемелла безвольно соскользнула на мозаичный пол. — Гемелла и Варий были женаты. Она умерла, один человек уже погиб из-за меня.

— Ты не можешь винить себя в этом.

— Я не виню! Я не знал, что случится, не мог этому помешать! Но потом!..

На сей раз Лал яростно перевела дух, так что у нее даже перехватило дыхание. Она села на кровать и спрятала лицо в ладонях.

— Ладно. Возможно, ты всегда будешь чувствовать себя виноватым. Возможно. А возможно, тебе придется… — произнесла она еле слышно, ей хотелось, чтобы кто-нибудь другой сказал за нее это, — тебе придется смириться. Потому что есть более важные вещи, чем то, что ты чувствуешь.

Она подняла голову и, чувствуя недоброе, взглянула на Марка, боясь, что он испытывает к ней отвращение, как всякий порядочный человек. Марка снова пробрала дрожь, но он ничего не ответил, против воли заметив, как тяжело ей дались эти слова. Он прочистил горло, но смог всего лишь пробормотать:

— Но Варий…

Лал сказала уже несколько спокойнее:

— Это он послал тебя к нам. Чтобы ты был в безопасности.

— Да.

— И что он велел тебе делать?

Марк ответил не сразу. Наконец с неохотой произнес:

— Да, он велел мне оставаться на месте.

После этого он успокоился, как успокоилась прежде и Лал, оба сидели не шевелясь.

— То же сказал бы и Делир, и ты вот говоришь, хотя Дама был прав: это из-за меня стражники подобрались так близко, из-за меня все в опасности. Так в чем же дело? Почему все так стараются для меня?

— Потому что мы хотим, чтобы ты стал императором, — ответила Лал.

— Да. Но если я дам этому случиться, то как смогу стать императором? Если я даже не попытаюсь? Если буду просто позволять другим людям защищать себя и ничего не сделаю для них?

— Сделаешь. Сделаешь, когда придет время.

— А когда оно придет? Кто заставит его прийти? Я пока еще даже не наследник. Если дядя думает, что я умер, то он так или иначе назовет кого-нибудь другого. — Бедный дядя Тит! — с внезапным состраданием подумал Марк. Мой отец, и вот теперь я! — А весной он болел, или, может быть, они уже и его убили! Тогда все, что сделал Варий, чтобы помочь мне, и все, что сделал Делир, и Уна, и Сулиен…

Лучше бы он не упоминал их. Ужасное предчувствие утраты шевельнулось в нем, едва он впервые осознал, что пытается уйти, даже не увидев их, не сказав им ни слова, не попрощавшись, что его уход проложит между ним и Уной сотни миль. Лал заметила это, заметила, как он запнулся.

— Тогда вообще нет смысла возвращаться, — все же закончил Марк. — Императором будет Друз, не я. Да и почему я должен быть императором? Я позволил Варию отправить себя сюда, здесь я надежно укрыт. Что такого я сделал, чтобы стать императором? И Варий был единственным, кто знал, что творится. Если он умрет, а я буду сидеть здесь сложа руки, разве в Риме хоть что-то изменится? Я должен быть там. Я должен вернуться домой.

И Лал даже не поняла, почему у нее не нашлось слов ему возразить. Дело было даже не в том, что она уверилась в его правоте, но все ее аргументы вдруг показались такими шаткими, даже ей самой вдруг стало не важно, что она думает. И она уже больше не верила, что надо кого-то в чем-то разубеждать, отказывать в помощи, сообщать отцу. Вместо этого она пошла на последнюю уловку:

— А как же Уна?

Марк смотрел ей прямо в глаза. Теперь же он потупился, словно вдруг утратив дар речи, всю ясность своих доводов. Он не знал, что Лал это известно.

— Объясни ей. Попрощайся за меня, — пробормотал он.

— И все?

Марк криво улыбнулся:

— Остальное она и сама знает. — Подумав, он добавил: — Скажи, что все, о чем мы договаривались насчет денег и их свободы, остается в силе.

Его самого поразило, каким холодом повеяло от этих слов, как далеки они были от того, что он хотел сказать на самом деле: «Скажи, наконец, что я хочу видеть их обоих, ее и Сулиена, пусть приезжают в Рим».

Но он не мог вообразить, что такое возможно. Сказав это, он понял, что никогда больше не увидит никого из них, никогда больше не увидится с Уной.

Если бы кто-нибудь, особенно Уна, попытался остановить его в тот момент, Марк, по крайней мере, заколебался бы, а это означало, что в конце концов он бы сдался. Делир наверняка мог бы воспрепятствовать его уходу, возможно даже физически, если бы все остальное не помогло.

Но Лал закрыла глаза и как бы со стороны услышала собственный голос:

— Я скажу им. Стань там. — Она повесила на дверь простыню, чтобы создать ровный фон для фотографии.