Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг. - Дмитрий Юрьевич Пучков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поток людей и коней захлестнул ряды французов. Полковник 17-го драгунского полка Сен-Дизье, окруженный дюжиной врагов, не сдался и пал, зарубленный палашами. Его солдаты, поражаемые со всех сторон, хлынули назад, к лесу…
Бой под Хаслахом, 11 октября 1805 г.
На левом фланге знаменитая австрийская конница также компенсировала нерешительность своей пехоты. Австрийские эскадроны охватили горстку пехотинцев и гусар, дравшихся здесь. Лейтенант Керморван, командир маленькой батареи из двух орудий, стоял до последнего, защищая картечью пехоту, и его канониры пали, изрубленные на лафетах своих пушек. Старые гусары 1-го полка, знаменитого еще до революции под именем полка «Бершени», исступленно дрались, но и здесь врагов было слишком много… В результате австрийские всадники прорвали фланги и вышли в тыл дивизии Дюпона, рубя обозников, отдельных артиллеристов и пехотинцев.
Однако в этой, казалось, безвыходной ситуации французы не пали духом. Пехотинцы Дюпона, кто построившись в каре, кто сгрудившись в группы по несколько десятков человек, проложили себе дорогу среди разбушевавшегося урагана конной атаки и вышли с честью с поля битвы. Более того, отразив огнем австрийских всадников, не подпуская к себе вражескую пехоту, французы сумели увести с собой даже значительное количество пленных[387], взятых в бою.
С наступлением темноты сражение прекратилось. Его итог довольно трудно охарактеризовать одним словом. С одной стороны, победа осталась за австрийцами: они заняли поле боя, взяли 800–900 пленных, два орла драгунских полков, девять орудий, значительную часть обоза и даже личные экипажи Дюпона.
С другой стороны, малый по численности отряд задержал движение целой армии, сражаясь, по самым скромным подсчетам, с троекратно превосходящими силами. Французам удалось нанести неприятелю не меньший урон, чем они понесли сами. Австрийцы потеряли около 1000 убитых и раненых и, вероятно, несколько сот пленных.
Сам Дюпон рассматривал или, по крайней мере, хотел, чтобы этот бой рассматривали как победу. В рапорте Нею он писал: «Я не могу Вам выразить все восхищение, которое вызывает во мне храбрость наших войск: результат битвы показывает, что не было боев, столь дерзких и столь решительных: 5100 человек сражались с армией в 25 тыс. человек и полностью ее разбили»[388].
Объективный анализ показывает, однако, что ситуация была не совсем такой, как говорится в рапорте Дюпона. В своем отчете императору Барагэ д’Илье говорит, что когда, обогнав на марше свои части, он в 16 часов прискакал в Альбек, его глазам предстала картина, мало похожая на победное ликование. Он «…нашел дорогу, покрытую повозками, багажами, испуганных солдат и женщин [маркитанток. – Примеч. авт.], а прямо на улицах Альбека ему вместе с адъютантом пришлось выхватить саблю, так как они были атакованы вражескими легкоконными»[389].
Конечно, Барагэ д’Илье тоже не следует безоговорочно доверять. Его войска вследствие нерасторопности их генерала так и не прибыли на помощь Дюпону. Поэтому Барагэ д’Илье пришлось долго оправдываться в ходе начатого разбирательства этого дела. Разумеется, что ему выгодно было несколько сгустить краски, доказывая, что прибытие его дивизии не могло спасти дивизию Дюпона в постигшей ее катастрофе.
Со всеми оговорками, рассматривая итоги этого дня, его нужно квалифицировать все-таки как успех австрийской армии, хотя он и принес славу Дюпону. Нет сомнения, что после боя под Хаслахом моральный дух, совсем было упавший в австрийских войсках, был в определенной степени восстановлен.
«Сего числа получил я известие о победе, одержанной императорско-королевскими союзными войсками при городе Ульме сего месяца 11 числа нового стиля над французскою обсервационною армиею под командою фельдмаршала Нея, – сообщил Кутузов через несколько дней русским войскам, шедшим на помощь австрийцам. – В сем сражении два французских конных и два пехотных полка австрийскою кавалериею наголову порублены… Разбитый неприятель преследуется…»[390]
Впрочем, «преследовать» австрийский полководец не торопился. Весь следующий день его полки простояли на месте близ Ульма. «12 октября мы провели, чистя наши ружья и объедая ульмских мещан»[391], – писал австрийский офицер. Многие из генералов указывали на крайнюю усталость войск, и главнокомандующий назначил выступление только на следующий день, 13 октября.
В приказе по армии было объявлено, что цель марша – преследование разбитого неприятеля! Выдвижение должно было осуществляться несколькими колоннами. На северо-восток по дороге на Хайденхайм был отправлен корпус Вернека (25 батальонов, 28 эскадронов, три роты тирольцев – всего 10 тыс. человек). Почти параллельно ему по берегу Дуная шел корпус Риша (32 батальона и 11,5 эскадрона): по правому берегу в восточном направлении (на Вайсенхорн) был отряжен корпус Шварценберга, для того чтобы произвести здесь разведку боем, вернуться в Ульм ночью с 13-го на 14-е и далее проследовать за остальными войсками. Наконец, на юг двигался отряд Иелачича (8 батальонов, 4 эскадрона, 3 роты стрелков).
В то время как войска Макка готовились «преследовать» французов, Наполеон начал наконец различать сквозь туман, окутывавший действия неприятеля, подлинные контуры дислокации австрийцев. Уже 12 октября, еще не получив сведений о бое под Хаслахом, император начал предполагать, что австрийская армия стоит под Ульмом. Но ему представлялось, что она располагается на правом берегу Дуная.
Расположение французской армии на 12 октября 1805 г.
В своем письме Мюрату от 12 октября император говорил: «Если неприятель будет оставаться на своих позициях и будет готовиться к битве, я желаю дать ее не завтра, а послезавтра, чтобы маршал Сульт и его 30 тыс. человек обошли правое крыло неприятеля и сделали успех верным и решительным… Помните, что это не стычка, это даже не атака вражеской колонны на марше, а битва с армией, которая может быть более многочисленна, чем Вы думаете о ней. От успеха этого сражения зависит многое. Я буду находиться там лично»[392].
Однако, концентрируя войска на правом берегу Дуная западнее Ульма, Наполеон понимал, что в этих условиях невозможно пренебрегать левым берегом, и потому приказал Мюрату поддерживать связь с «отрядом у Альбека» (то есть Дюпоном и Барагэ д’Илье), навести новые мосты – словом, сделать все возможное, чтобы обезопасить маневры французской армии и здесь.
Но распоряжения императора относительно левого берега остались без внимания. Дивизии Дюпона и Барагэ д’Илье были отведены назад, открыв тем самым для австрийцев дорогу на Нордлинген вдоль Дуная. В это время французский полководец находился в Аугсбурге, откуда он руководил общим ходом операции.
В ночь с 12-го на 13-е маршал Ланн адресует Мюрату письмо, в котором ясно указывает на допущенную ошибку: «…Вражеская армия находится на
