Властелин ее сердца - Моника Маккарти

Робби улыбнулся. Чертовски верно, это будет весело для него. Одна только мысль о ней, обнаженной перед его глазами в лучах солнца, возбуждала его. Он пожал плечами, словно это не имело значения:

– Ну, хорошо. Я думал, ты больше склонна к авантюрам. Но если ты слишком стыдишься того, что ты прячешь под своей сорочкой, мы можем вернуться в замок.

– Ты ужасный человек и полностью заслуживаешь свою скандальную репутацию.

Робби улыбнулся еще шире. Если ему хотелось увидеть ее полностью обнаженной, она была права. Он ждал с поразительным терпением, хотя желал немедленно сорвать с нее одежду и попробовать на вкус ее обнаженное тело.

И он бы вознагражден за выдержку. Спустя некоторое время Розалин начала яростно развязывать шнурки своей одежды, бурча себе под нос все оскорбительные слова. Но Робби это не задевало. Его пульс остановился, а дыхание замерло, когда один предмет ее одежды падал вслед за другим к ее ногам.

Он испытывал благоговейный трепет.

Он испытывал восторг.

Он испытывал…

Черт возьми, он был в беде. Последние несколько дней были как сладкий сон. Робби чувствовал, что она поймала его в волшебную сеть, и он не знал, как выбраться из нее. Он даже не знал, хочет ли выбраться из нее. Хотя был уверен, что не должен поощрять ее фантазии об их совместном будущем. Он, как Икар, был бессилен держаться подальше от горячего призыва в ее глазах. И страстного возбуждения. От этого Робби точно не мог держаться вдали.

Розалин остановилась, раздевшись до сорочки. Их взгляды встретились. Злость, которая, как он рассчитывал, заставит ее забыть смущение, испарилась. Она неуверенно смотрела на него. Но он уже зашел слишком далеко и был слишком возбужден, чтобы сжалиться над ней.

– Сними ее, любимая. Я хочу видеть каждый дюйм твоего тела. – Его голос был хриплым и глухим и полным обещания чувственного наслаждения.

– А как же ты?

Она пыталась оттянуть момент, но он решил не обращать внимания на ее хитрость. Сначала он снял с себя все оружие, затем кожаные доспехи и обувь и наконец рубашку и шоссы. Как всегда, он чувствовал ее взгляд на себе, пока раздевался, что только усиливало его возбуждение. К тому моменту, когда он стоял обнаженным перед ней, его член был настолько твердым, что мог пробить дыру в ребрах.

Хотя Розалин была девственницей всего несколько дней назад, возбуждение в ее глазах, когда она разглядывала его обнаженное тело, было очень далеко от невинности. Ее взгляд упал на его естество – она бессознательно облизнула нижнюю губу, а он вынужден был сжать зубы, чтобы хоть немного утихомирить всплеск похоти, который пульсировал в его теле.

Если Розалин когда-нибудь осознает чувственную власть над ним, это может превратить его в нетерпеливого щенка, который ходит за ней по мановению ее тонкого белого пальчика.

– Так лучше? – с вызовом спросил он.

Ее глаза снова осмотрели его, приобретая мягкий, из-под потяжелевших век взгляд возбуждения, которого он привык так страстно желать.

Розалин коротко кивнула и с глубоким вздохом подняла сорочку над головой и уронила ее себе под ноги.

Он затаил дыхание. Его взгляд медленно скользил по изящным округлостям гибкого прекрасного тела. Господи, она была еще прекраснее, чем он представлял. У нее были длинные ноги, тонкая талия и упругая точеная грудь. А ее кожа… Это было невероятно. Такая же гладкая и безупречная, как только что снятые сливки. Он знал, что у нее кожа, как у младенца – бархатная на ощупь.

Когда Робби осмелился провести пальцем вокруг ее груди, он застонал. Увидев, что ее щеки покраснели, а глаза опущены, он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на него.

– Ты идеальна, mo ghra. Тебе нечего смущаться.

Но Розалин была смущена. И пуглива, как жеребенок перед надвигающейся бурей. Неплохая аналогия для того, что предстояло.

– Люби меня, Робби, – прошептала она.

Это был самый сладкий призыв, который он когда-либо слышал.

– Да, миледи, я так и собираюсь поступить.

Одним движением Робби подхватил ее на руки, прижимая к себе, как ребенка. Хотя эмоции, возникшие при соприкосновении их обнаженных тел, не заставили его сомневаться в ее женственности.

Розалин рассмеялась от удивления и посмотрела на него с такой любовью, что в груди у него что-то сжалось. Робби наклонился, чтобы подобрать плед, который она носила на плечах, и понес ее к большому дереву.

Она обхватила руками его шею:

– У тебя заболят ребра, если ты будешь так меня носить.

– Мои ребра в порядке. И в тот день, когда я не смогу носить такую малышку, как ты, я навсегда отрекусь от своего титула, завоеванного на играх.

Она улыбнулась:

– Я полагаю, ты извлекаешь другую выгоду из своего титула, отличающуюся от более очевидных.

Он понятия не имел, о чем она говорит, и вопросительно поднял брови.

Розалин прищурилась и покачала головой:

– Ты больше не услышишь никаких комплиментов от меня. Я уверена, что тебе отлично известно, что дамы с восхищением смотрят на тебя.

Робби коварно улыбнулся:

– А, ты об этом…

– Да, об этом, негодник! – Розалин размахнулась, чтобы ударить его, но поскольку он выбрал именно этот момент, чтобы опустить ее на плед, который расстелил поверх вороха листьев, она промахнулась.

Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:

– Ты дерешься, как девчонка.

– Я и есть девчонка, если ты еще не успел этого заметить.

Бойд осмотрел ее с ног до головы:

– О, я заметил…

Робби встал на одно колено и склонился над ней. Она была так прекрасна, что у него перехватило дыхание. Обнаженная, на постели из листьев, с распущенными волосами, она выглядела, как лесная нимфа из эротического сна. Только это не было сном. Это была реальность.

Время для игр закончилось.

– Существует лишь одна леди, чье мнение важно для меня, – сказал он искренне, поднося ее руку к губам.

Розалин улыбнулась. Этот рыцарский жест явно удивил ее, так же как и его самого.

Он поцеловал ее. Нежно. Бережно. Давая волю не только страсти, но и другим сильным чувствам, которые, казалось, придали этому поцелую еще большее значение.

Робби поклонялся ее телу губами и языком, не пропуская ни одного дюйма. Ее кожа была как сладкие сливки, и он упивался ею, как человек, умирающий от жажды. Как умирающий человек. Вот чем она была – амброзией для его души.

Он наслаждался ею, зарывшись лицом между ее бархатными бедрами и упиваясь ее сладостной сочностью. Робби нежно прижимался к ней и лизал, сосал, покусывал, пока ее прекрасная грудь не выгнулась навстречу солнцу, а ее бедра не сдавили его шею. Он не отрывал от нее губ, в то время как она дрожала, выкрикивая его имя.

Когда Розалин открыла глаза, он одарил ее лукавой улыбкой: