Бандитский Петербург - Андрей Константинов

В ходе журналистского расследования мы, кстати, проделали маленький эксперимент: зимой в ночное время на нанятой машине попытались найти этот пустырь. Водитель, живущий в том же районе, потратил на поиски около сорока минут.

Из опросов многочисленных свидетелей следует, что сам пустырь в зимнее время почти всегда безлюден. Владельцы собак предпочитают их выгуливать вечером по Суздальскому проспекту, так как на пустыре нет каких-либо источников света. Любопытно, что коллеги Невзорова Вадим Медведев и Александр Борисоглебский, побывавшие на пустыре на следующий день после загадочного инцидента, заявили, что найти этот пустырь ночью практически невозможно, если, конечно, не побывать там заранее. Наконец, есть еще одно немаловажное обстоятельство. К тому месту, где стоял Невзоров, очень трудно подобраться незаметно: вокруг растут кусты, и шум задеваемых веток должен был выдать идущего.

Постановлением следователя Марины Бобровской уголовное дело было возбуждено «по факту» покушения. Это означает, что сам пострадавший никакого заявления не писал. Более того, Невзоров ясно дал понять, что писать и не будет.

Началась отработка различных версий – месть на почве профессиональной деятельности или каких-нибудь личных отношений, наконец – просто маньяк-убийца.

Одна любопытная версия умерла, практически не родившись. Невзоров в присутствии Беллы Курковой рассказал в приватной беседе министру печати Михаилу Полторанину о том, что на пустыре он должен был встретиться с офицером КГБ. Полторанин эти слова моментально обнародовал. В Ленинградской прокуратуре все как-то сразу скисли, представив себе довольно тяжелую перспективу – устанавливать всех офицеров КГБ, с которыми мог встречаться Невзоров. Выручил сам пострадавший – по телевидению он сказал, что Полторанин все напутал. Но Полторанин вряд ли мог что-то напутать. Дело в том, что в начале декабря 1990 г. Невзоров приезжал к тогдашнему начальнику управления КГБ по Ленинграду и области Анатолию Куркову. Разговор, в частности, шел о Щелканове. Невзоров просил Куркова предоставить документы о психическом заболевании председателя горисполкома. Курков отказал. Однако свидетели сообщили, что Невзоров, по его словам, якобы усмотрел в глазах Куркова страстное желание выдать телевизионный компромат на Щелканова. А через несколько дней прозвучал звонок с предложением предоставить эти самые документы. (Документы, кстати говоря, так и не нашли. Хотя искали их тщательно, в том числе и оперативным путем.) Поэтому Невзоров вполне мог сказать Полторанину, что шел встречаться с офицером КГБ. Другой вопрос – а был ли сам звонок?

Странное поведение оператора Логвиненко на пустыре во время первичного осмотра, показания Александра Борисоглебского и Вадима Медведева дали следствию основания выдвинуть наряду с другими и версию о возможном «самостреле» или инсценировке покушения. Возникла также версия о несчастном случае из-за неосторожного обращения с оружием.

Эти версии подкреплялись и тем обстоятельством, что Михаил Ермолов, побывавший на следующий после покушения день на пустыре, так же хорошо, как и Логвиненко, там ориентировался, хотя ночью 12 декабря от своей машины, по его словам, не отходил. В своих показаниях режиссер Ермолов говорил о том, что, услышав выстрел, вначале на него вообще не среагировал. Ермолов знал, что Невзоров любит оружие, поэтому мог продемонстрировать пистолет мальчику, которого ждал. Кроме того, имелись показания Александра Захватова – приятеля Невзорова, о том, как 13 декабря Логвиненко демонстрировал Невзорову в клинике отснятый на пустыре материал и рассказывал раненому коллеге, что с ним произошло.

Ни одна из выдвинутых версий официального подтверждения не получила.

Свидетели меняли свои показания, путались, либо вовсе не являлись на допросы. Сотрудники городской прокуратуры, занимавшиеся этим делом, выражали свое удивление тем, что Невзоров отнюдь не торопился оказывать помощь следствию, тормозя его собственными неявками.

В июне 1991 г. дело о покушении на Александра Невзорова было приостановлено, однако позднее оно было возобновлено.

Невзоров так описал стрелявшего: это человек намного ниже его ростом, с неприятными горящими глазами, у которого в лице было «что-то белесое» – то ли светлые брови, то ли светлая челка. Правда, впоследствии это описание было слегка изменено: по окончании следственного эксперимента Невзоров уже говорил, что нападавший был либо одного с ним роста, либо чуть-чуть ниже, но по крайней мере нисколько не выше. Что он смог бы узнать этого человека – он похож на одного из персонажей «600 секунд». А вот помочь в составлении фоторобота Невзоров не смог. Это дало повод редакции газеты «Невский проспект» предположить, что стреляла в репортера какая-то женщина, а репортер же из благородных побуждений не стал описывать ее внешность.

По результатам следственного эксперимента было определено положение стрелявшего и его жертвы. Получалось, что преступник стоял спиной к освещенным окнам домов на Суздальском проспекте, поэтому его лицо оставалось в тени. Следственные работники сомневались в том, что в таком положении Невзоров смог бы разглядеть лицо неизвестного.

В отличии от сообщений многих изданий, утверждавших, что Невзоров был чуть ли не смертельно ранен, в заключении судебно-медицинской экспертизы говорилось о легких телесных повреждениях, повлекших за собой расстройство здоровья на срок более 6, но менее 21 дня. Было установлено, что раневой канал идет сверху вниз под небольшим углом. Итак, три варианта либо стрелявший был ростом намного выше Невзорова, либо Невзоров в момент выстрела сидел или приседал, либо неизвестный стрелял, неестественно вывернув руку, а не вытянув ее прямо вперед.

Предположение, что Невзоров сидел в момент выстрела, укладывалось в версию неосторожного обращения с оружием. Однако машина Ермолова в связи с этим обстоятельством обследована не была. Далее экспертиза установила, что выстрел производился в упор, через верхнюю кожаную куртку пострадавшего. Версию о случайном выстреле во время засовывания пистолета в наплечную кобуру пришлось отбросить. Было определено, что стреляли в Невзорова из короткоствольного нарезного огнестрельного оружия малого калибра (6,5 мм или менее). Характер металлических частиц в канале раны позволил сделать вывод, что пуля, прошедшая навылет, – это так называемая «золотая пуля», то есть изготовленная из свинца с медным напылением. Патроны с такими пулями, как правило, используют спортсмены самого высокого уровня, занимающиеся стрелковым спортом, причем спортсмены в основном зарубежные, так как у нас такие патроны не производятся и не закупаются из-за чрезвычайно высокой цены.

Можно ли было причинить ранение самому себе? Судебно-медицинская экспертиза ответила, что этот вопрос «методически обоснованно решается только при наличии конкретного образца оружия». Оружие так и не нашли.

16 декабря 1990 г. на пустыре была назначена так называемая «уличная операция», или следственный эксперимент, в котором принимали участие все лица, имеющие отношение к расследованию. Невзоров к тому времени уже вышел из клиники. Представители прокуратуры, КГБ, оперативники ГУВД, эксперты, фотографы, понятые собрались в местном отделении милиции, и ждали прибытия Невзорова и генерала милиции Михаила Михайлова, которые должны были подъехать на генеральском «мерседесе». Однако они запаздывали и появились примерно через час. Михайлов очень удивился, что все присутствующие ждут их в отделении, а не на месте происшествия, где генерал с Невзоровым уже побывали. У всех собравшихся это известие вызвало легкий шок: чистота эксперимента оказалась нарушенной с самого начала. Прокурор-криминалист прокуратуры Санкт-Петербурга Валентина Корнилова, подтвердившая этот факт, также свидетельствует, что во время эксперимента на месте происшествия присутствовал Андрей Рулев, бывший следователь прокуратуры Октябрьского района, приятель Невзорова. Вообще на пустыре скопилось большое количество лиц, не имевших непосредственного отношения к расследованию. В ходе операции была применена лазерная установка, с помощью которой определили траекторию возможного полета пули. Пятнадцать солдат, используя металлоискатели и лопаты, тщательно обшарили пустырь, но ни пули, ни гильз от газового пистолета Невзорова не обнаружили. Гильзу из оружия стрелявшего не искали, так как само оружие, по показаниям Невзорова, было замотано в тряпки. Надо добавить, что в газовом пистолете, который Невзоров передал Логвиненко после своего ранения, было всего три патрона – два в обойме и один в стволе. Это наводит на мысль о том, что, возможно, на пустыре из него стреляли все-таки не один раз.