Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти - Луис Броули

Неожиданно мы задержались в Гштааде на более долгий срок, чем ожидали. Постоянно обсуждались планы его дальнейших путешествий. За последние годы график его визитов в Индию изменился. Как-то он высказал удивление по поводу того, что тело продолжает жить дольше, чем он рассчитывал.

— Похоже, я даже смогу ещё раз в Америку съездить.

Он словно говорил о бензобаке, в котором горючего оказалось больше, чем показывал датчик. В слабость тела Юджи было сложно поверить: несмотря на кажущуюся внешнюю хрупкость, он был невероятно живым и подвижным, с вечно припрятанным джокером в рукаве.

Он начал поговаривать о том, чтобы к нему в Швейцарию приехала его семья. Ему звонила жена его внука, только что родившая дочек-двойняшек. Звонила также правнучка и «грозила появиться», как он сказал. Он оформил необходимые документы для передачи двойняшкам денег в дар на обучение, «чтобы они смогли стать очень богатыми и вышвырнули своих родителей вон!».

Они приехали во время празднования Дня благодарения.

Не успели они переступить порог дома, как он тут же «натравил» на меня малышей и правнучку. Не обращая внимания на их слёзы и вой, он заставлял их буквально силой. Родители полностью доверяли ему. Мы знали, что он не сделает им ничего дурного, но его безразличие к детским слезам действовало на нервы. В этом действительно было что-то дьявольское. Однажды он шлёпнул одну из малышек, когда та «танцевала», как он это называл, размахивая ручками, — не сильно, но достаточно для того, чтобы она заплакала. Никто ничего не сказал, но даже я был в шоке. Позже, когда его друг-терапевт спросил его, зачем он это сделал, он ответил: «Посмотреть, что будет». В другой раз он потребовал от него же банкноту в пятьдесят евро и отдал её одному из малышей. Пожав плечами, произнёс:

— Видишь, всё ушло.

Терапевт говорил, что если доверять Юджи, у него можно многому научиться благодаря этим играм. С теми, кто ему не доверяет, он не играл. Он рассказал, как вёз его однажды вдоль Женевского озера и по дороге вслух заметил, что Монтре находится по другую сторону озера. Юджи повернулся к нему и начал кричать, что там был вовсе не Монтре, а Монблан или ещё какое-то место, которого там явно не было и об этом знали все, включая Юджи. Никто не посмел спорить с ним. А Юджи продолжал орать:

— Глазами смотри! А не своей несуществующей головой!

Это продолжалось так долго и громко, что он уже готов был выкинуть его из машины. В тот же момент, как его посетила эта мысль, Юджи повернулся к нему с широкой улыбкой и всё закончилось.

Толпа из Калифорнии приехала в то же время, когда объявились друзья-итальянцы. Юджи начал говорить о том, чтобы остаться в Швейцарии на Рождество. Это был самый пик самого дорогого времени года в самом дорогом месте мира. Типично абсурдная экономика пришла в движение.

Он отправился с нами в город, чтобы по пути в банк и на почту, куда он ходил с Йогиней, посмотреть только что отремонтированное здание СOOP. Было очень холодно. Пальто он надеть отказался, поэтому на нём был только свитер. Время от времени то один, то другой спрашивал его, не хочет ли он надеть куртку, но он всем отвечал одно и то же:

— Вы все испуганные куры! Для тела не существует такой вещи, как холод или жара. Посмотрите на зверей в полях!

Он вышагивал в летних лёгких туфлях по припорошённой снегом улице, его седые спутанные волосы, которые мы называли «небесным крюком», торчали на затылке вверх. Он выглядел довольно странно среди консервативно одетых туристов и кутавшихся от холода местных жителей. Люди глазели на него. К тому моменту как они с Йогиней проверили свои почтовые ящики, тело его начало дрожать. По дороге он постоянно болтал, читая письмо от какой-то женщины, и то и дело останавливался, чтобы акцентировать внимание на каком-нибудь отдельном моменте:

— «Юджи, ты самое поразительное открытие моей жизни!» Что? О чём она говорит?

Мы медленно двигались к банку. Я не преминул заметить, что коров зимой держат в тёплом помещении, да и мех у них есть. Я пытался подталкивать его вперёд, играя роль глупой пастушьей собаки, дурачился, пытаясь отвлечь его, падал в снег и ходил как умственно отсталый.

Смеясь, он спросил у Йогини:

— Что это с парнем?

— Я не знаю, Юджи.

Мы поехали в торговый центр в Аври, расположенный на французской территории. К нам присоединились Сидд и Кара из Калифорнии, поэтому Юджи сел рядом со мной в машине и как «бегущая строка» комментировал всё подряд: Юджи, войну в Ираке, ужасное состояние экономики дома. Он импровизировал так смешно, что я смеялся всю дорогу до магазина.

После кофе в ресторане Migros Юджи вместе со всеми пошёл в торговый центр. Он направился к отделу с электроникой в дальней части магазина посмотреть часы. Он слегка прихрамывал.

— С возрастом вы уменьшаетесь и идти становится легче. Он ничего не купил.

Оказавшись снова в 609-м номере, Рэй начал пичкать его конфетами из «Леонидаса», пытаясь нарастить хоть немного жира на его кости. Периодически он вскакивал из кресла, где сидел в скрюченном положении, подтягивал брюки, перестёгивал ремень, бросался на кухню и возвращался с небольшой тарелкой, на которой лежали угощения для Юджи.

— Снова?

Юджи начинал ругать его:

— А как же остальные?

Рэй шлёпал себя по лбу:

— Ах да, я забыл!

Юджи отсылал его назад, зная, что Рэй хотел все конфеты сберечь для него. Затем он внимательно следил за тем, чтобы каждый получил свою порцию белого шоколада — иногда до полного опустошения коробки.

— Надо ему дать одну!

— Она голодна!

В комнате раздавались стоны:

— Нет, спасибо! Мне уже хватит.

Если он слышал подобное, тут же выдавал добавку:

— Вы должны взять ещё одну! Ну давайте же! Дайте это ей! Я делал вид, что съедаю шоколад, а сам незаметно отдавал его Йогине: обычно она ела мало, как мышка, но только не тогда, когда дело касалось шоколада.

В тот год лыжникам не слишком повезло. Мокрый снег выпал поздно, и его было слишком мало, чтобы лечь плотным слоем. Чахлые облака чуть припорошили белой сахарной пудрой верхушки деревьев. Зато когда на закате шёл снег, белые плиссированные складочки долины блестели и переливались над тенями цвета индиго. Сверкающие рождественские огоньки превращали похожие на перевёрнутую букву V горные массивы в гирлянду по краю долины. Последние отблески солнца золотили пики гор и являли миру жёлтые бриллианты в оправе из вечернего синего неба.

Из её квартиры я снова позвонил Дугласу.

— Он когда-нибудь говорил нормально?

— До «катастрофы» он был таким же, как и все в этом смысле. Но потом в нём было выжжено всё.

Когда Дуглас с Юджи встретились впервые, последний отправил его к Джидду Кришнамурти. Дуглас сказал, что они подъехали к шале, где жил Джидду Кришнамурти, и Юджи заставил нервничающего девятнадцатилетнего парня постучать в дверь. Естественно, Джидду Кришнамурти открыл ему.

— Он говорил что-нибудь о Юджи?

— Нет! На самом деле Юджи велел мне не упоминать его имени.

— И как прошла встреча?

— Ну, это было забавно, потому что он открыл дверь и спросил:

— Послушайте, сэр, вы видите облака на небе? Посмотрите. День был ясным и солнечным.

— Нет, вы шутите?

Мы рассмеялись. Это было типичное для Джидду Кришнамурти начало разговора.

— Я серьёзно.

Он действительно так сказал. Он действительно таким был! Но он был невероятно обаятельным. Потрясающий человек на самом деле, хотя Юджи пошёл намного дальше него. Юджи стал мудрецом — чем-то, чем Кришнаджи не был.

Дуглас спросил меня о здоровье Юджи и его планах относительно путешествий. Я мог ответить только то, что отвечал в последнее время всем и всегда, — что понятия не имею.

— Думаю, на самом деле он этого тоже не знает. Мне кажется, он просто дожидается импульса изнутри и тогда просто едет.

Кто-то показывал Юджи видео последней поездки в Индию. Чандрасекар пел посвящённые ему песни. В его песнях чувствовалась глубокая печаль и тоска по ясности. Юджи перевёл песню: «Ты говоришь, что ума нет, религии нет. Ты говоришь, что ты сам — Шива. Ты постоянно повторяешь, что мокша и просветление — чушь. „Как мне достичь этого состояния?“ — спрашиваю я тебя. Ты только смотришь на меня и улыбаешься с жалостью. Я посвящаю себя тебе. Пожалуйста, прими».

— Ни в коем случае! — пробормотал Юджи.

Затем мы смотрели несколько видео с Джидду Кришнамурти на ютьюбе, пока Юджи, улетев куда-то за тысячу вёрст, сидел напротив и рассеянно поглаживал свои ногти.

— Он такой умный, — сказала Эллен.

— Я не понимаю. Что он говорит? — вмешался кто-то.

Эта информация была новой для других, но меня этот голос возвращал в то время, когда каждое сказанное слово досконально изучалось. Сейчас все эти слова не имели никакого смысла, потому что напротив меня сидел человек, которому удалось расцепить железную хватку этого голоса и открыть пространство чудес и разочарований.