Дерево-людоед с Темного холма - Содзи Симада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История была настолько пугающей, что я ощутил озноб. Все оказалось правдой. Таку и Юдзуру были детьми необычных родителей. Я мог бы сразу догадаться, кто преступник.
– Мы уже говорили об этом после убийства Таку: у брата был ключ от вашей квартиры. Ятиё, встретившись с сыном здесь, забрала ключ и позднее смогла без труда попасть внутрь.
Когда она немного восстановилась, то проверила содержимое печи и заметила лишь один мешок с углем. Приняв это за знак, Ятиё решила убить Юдзуру тем же способом, что и Таку. Она также поняла, что одного мешка достаточно. К тому же у нее заканчивались силы, она не могла сделать это иначе.
Ятиё отравила сына, сделав укол через щель между его зубами, и с трудом уложила тело на кресло на веранде. В карман положила предсмертную записку, подготовленную заранее для Таку. Ей даже удалось подделать его почерк!
Причина, по которой записка сохранилась, заключалась в том, что после убийства Таку Ятиё заметила компьютер в соседней комнате и решила использовать его. Почерк все же был поддельным, и женщина опасалась, что это смогут установить. В итоге она не смогла понять, как распечатать текст, поэтому просто оставила компьютер включенным.
Из-за этого предсмертная записка от имени Таку, написанная как бы его почерком, осталась у нее. Ятиё использовала ее при убийстве Юдзуру – ведь она была слишком слаба, чтобы написать новую. Теперь понимаете, почему записка в кармане брюк Юдзуру была написана почерком его брата Таку?
Случилось непоправимое. Ослабевшей пожилой женщине было не под силу подниматься и спускаться по трубе дымохода. Она вновь сорвалась и упала. Собрав последние силы, добралась до камфорного лавра – и на этот раз скончалась. У женщины осталось единственное сожаление: выжил один из ее детей. Поэтому, умирая, она оставила адресованное вам, Леона-сан, послание: «Леона мужчина и дети не для тебя!»
Я был поражен. Так вот в чем было дело! Теперь все тайны были раскрыты. Впрочем, нет, еще не все…
Стыдно признаться, но, впервые услышав об этом послании, я было подумал, что Леона на самом деле мужчина. Такой абсурд!
На мгновение все мы замолчали. Небо за окном окончательно потемнело.
– Если б Ятиё выжила и увидела последние минуты жизни Юдзуру, то ее, наверное, парализовало бы от страха. Юдзуру умер в точности как мужчина, изображенный на картине мистера Пэйна. Но Ятиё не узнала об этом.
– О…
Я был так поражен, что, кажется, лишился способности ясно мыслить. Это все больше походило на рассказы о призраках!
Мне было сложно угнаться за мыслями Митараи, но я наконец вспомнил вопрос, который хотел задать все это время.
– Еще кое-что. В ночь пожара с верхушки дымохода свисала веревка, конец которой был переброшен на веранду этой квартиры. А изнутри трубы шел слабый свет. Что это было?
– Я думал об этом. Я не мог исключать, что Тэруо тоже замешан, хотя вероятность этого была предельно низкой. Сестра Тэруо погибла в ветвях камфорного лавра в сорок первом году. На самом деле это был несчастный случай, а тело оказалось на дереве случайно. Я не отбрасывал мысль о том, что он хотел отомстить за нее, убив всех членов семьи Фудзинами по очереди. К тому же, когда они все погибнут, его дочь сможет унаследовать этот дом и все их состояние.
Выяснить, несет ли мужчина ответственность за смерть двух братьев – Таку и Юдзуру, – было довольно просто. Нужно было всего лишь спрятать его родную дочь Миюки и воссоздать ту же ситуацию, что и в момент смерти мужчин, чтобы Тэруо ощутил неподдельный страх. Будь он убийцей, сразу понял бы, что означает свет в трубе и веревка. Он понял бы, что кто-то планирует отомстить ему тем же способом! Тэруо немедленно принял бы меры, забравшись на трубу дымохода или сюда, на веранду квартиры Леоны. Однако он был равнодушен к веревке и свету, идущему из трубы. Очевидно, он ничего не знал о способе убийства братьев Фудзинами. Поэтому я смог исключить его из числа подозреваемых.
– Понимаю. – Я, как обычно, был весьма впечатлен работой Митараи. – Поэтому ты тогда сказал, что узнал все, что нужно, и готов вернуться на Басямити?
– Да.
– Но где была Миюки?
– Здесь, со мной, – ответила Леона.
– Она присмотрела за девушкой по моей просьбе. А еще написала записку на английском с угрозой для Тэруо. Я также попросил Леону, предварительно записав на кассету угрозы, позвонить ему по телефону в определенный момент, чтобы передать мое сообщение. Еще вопросы? – Митараи говорил быстро, словно стараясь скорее покончить с этим. – Если нет, то давайте поедим. Я ужасно голоден!
Наконец освободившись от груза мыслей, мой друг снова ощутил голод.
– Я знаю неплохой ресторан в китайском квартале… – предложила Леона.
– Что? Вы тоже пойдете? Китайская кухня, да? Мне хотелось поесть морепродуктов… Помнишь, Исиока-кун, мы ходили туда с Марико Мори? Не слишком изысканный, поэтому вам, Леона-сан, он вряд ли придется по вкусу, – сказал Митараи, дразня девушку.
Леона ответила, что готова сопровождать его всюду, куда бы он ни отправился.
XXII. 1986 год. Темный холм Кураями
1
Когда Леона скрылась за дверью ресторана, Митараи задержался и шепнул мне на ухо:
– В следующий раз, когда соберемся ждать отправившуюся в душ актрису, чтобы вместе пообедать, стоит прихватить с собой бэнто[103], а то обед имеет все шансы быть отложенным до ужина. Который сейчас час? Половина шестого? Хорошо, если мы наконец поедим хотя бы в восемь вечера!
Однако Леона пришла на встречу, опоздав всего на пятнадцать минут. Она по-прежнему носила очки в черной оправе и почти не красилась.
Столик у окна в ресторане морепродуктов, расположенном на склоне холма на полпути к клинике Фудзидана, снова был свободен. Из-за плохого освещения в заведении и скрывавших пол-лица очков никто не узнал в девушке, сидевшей с нами, всемирно известную Леону Мацудзаки.
Заняв место за столом, девушка отложила сумочку в сторону.
– Кто такая Марико Мори? – первым делом спросила она.
Митараи демонстративно молчал, поэтому я неохотно объяснил. Леона
