Общая теория права. Том I - Сергей Алексеев

В.Н. Кудрявцев пишет: «Представление об обязательности права складывается из идеи о его социальной ценности плюс понимания наличия мер государственного принуждения, гарантирующих исполнение закона» (Кудрявцев В.Н. Право и поведение, с. 131).

275

К числу недоразумений следует отнести все чаще высказываемый в литературе взгляд о том, что при социализме юридические нормы во все большей степени обеспечиваются не мерами государственного принуждения, а мерами поощрения, моральными стимулами и даже «поощрительными санкциями». Между тем перед нами совсем иное явление: меры поощрения, моральные стимулы и т. д. обеспечивают не юридические нормы, а те цели, задачи, социальные нормативы, на охране (обеспечении) которых также стоят нормы права со всем присущим им специфическим инструментарием, государственно-принудительными мерами и т. д.

276

См.: Ребане И. Убеждение и принуждение в деле борьбы с посягательствами на советский правопорядок. — Ученые записки Тартуского государственного университета. Труды по правоведению. Тарту, 1966, с. 180.

277

См.: Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность, с. 59.

278

По справедливому мнению О.Э. Лейста, «понятие правового принуждения выражает ряд тенденций развития советского законодательства, определяющего санкции и регулирующего ответственность: расширение возможностей применения санкций, содержащих указание не на меры прямого принуждения, а на специальные обязанности и правовые ограничения; определение правовых гарантий реальной осуществимости этих специальных обязанностей и правоограничений; общая гуманизация мер принуждения» (Лейст О.Э. Теоретические проблемы санкций и ответственности по советскому праву. — Автореф. докт. дисс. М, 1978, с. 10).

279

См. там же, с. 10.

280

См.: Базылев Б.Т. Социальное назначение государственного принуждения в советском обществе. — Правоведение, 1968, № 5, с. 30 и след.; Чердашкин И.Д. О принуждении по советскому праву. — Сов. государство и право, 1970, № 7, с.с. 33–39. В отличие от ранее занимаемой позиции (Проблемы теории права, т. 1, с. 378) автор этих строк не относит превентивные государственно-принудительные средства воздействия к санкциям.

281

См.: Кудрявцев В.Н. Право и поведение, с. 137. 270

282

См.: Самощенко И.С., Фарукшин М.X. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971, с. 54.

283

См.: Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М., 1962; Самощенко И.С., Фарукшин М.X. Ответственность по советскому законодательству; и др.

284

С этой точки зрения заслуживают поддержки идеи, содержащиеся в книге С.Н. Братуся «Юридическая ответственность и законность». По сути дела, широкое обоснование автором социальной ценности исполнения обязанности на основе государственного принуждения (по мнению С.Н. Братуся, это и есть ответственность) раскрывает значение санкций в правовой системе.

285

Необходимость деления санкций на правовосстановительные и штрафные получила широкое обоснование в книге О.Э. Лейста «Санкции о советском праве» (с. 102–184). Автор, однако, отождествляет «санкции» с мерами ответственности.

286

См.: Астемиров З.А. Понятие юридической ответственности. — Сов. государство и право, 1969, № 6, с. 62.

287

Именно так (используя при этом термин «юридическая ответственность») формулирует рассматриваемое понятие М.С. Строгович (см.: Строгович М.С. Сущность юридической ответственности. — Сов. государство и право, 1969, № 5, с. 74–75).

288

К таким издержкам, надо полагать, следует отнести формулирование положений об уголовной (?) «проспективной» ответственности. (См.: Елеонский В.А. Уголовное наказание п воспитание позитивной ответственности личности. Рязань, 1979, с. 27).

289

Как правильно пишет Р.О. Халфина, при широком понимании юридической ответственности «теряется специфика юридического понимания ответственности и возникает потребность в новом термине, обозначающем то, что сегодня включается в понятие ответственности в юридическом смысле» (Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении, с. 317).

290

См: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении, с. 320.

291

См.: Базылев Б.Т. Цели и функции юридической ответственности. — В сб.: Вопросу теории права и государственного строительства. Томск, 1978, с. 30.

292

В этом, надо полагать, состоит основное достоинство конструкции юридической ответственности, которую отстаивает С.Н. Братусь, конструкции, хотя и придающей ответственности всеобъемлющее в области применения санкций значение, но в то же время с предельной ясностью отражающей ее конститутивную черту — государственно-принудительный характер (см.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность).

293

О юридической ответственности как обязанности см.: Черданцев А.Ф. и Кожевников С.Н. О понятии и содержании юридической ответственности. — Правоведение, 1976, № 5, с. 41.

294

См.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность, с. 124–127.

295

См.: Ардашкин В.Д. О принуждении по советскому праву. — Сов. государство и право, 1970, № 7, с. 33–39.

296

См.: Басин Ю.Г. Основы гражданского законодательства о защите субъективных гражданских прав. Сб.: Проблемы применения Основ гражданского законодательства и гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Саратов, 1971, с. 32–37; Красавчиков О.Л. Ответственность, меры защиты и санкции в советском гражданском праве. — Сборник научных трудов СЮИ. Вып. 27. Свердловск, 1973; Стоякин Г.Н. Меры защиты в советском гражданском праве. Автореф. канд. дисс. Свердловск, 1973.

297

См.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность, с. 119.

298

Лейст О.Э. Основные виды юридической ответственности за правонарушение. — Правоведение, 1977, № 3, с. 33 и след.

299

См., в частности: Юридическая процессуальная форма. Теория и практика. Под ред. П.Е. Недбайло и В.М. Горшенева. М., 1976.

300

Это становится тем более очевидным, что процесс в широком смысле вообще не имеет достаточно четких и строгих очертаний. Всякая длящаяся процедура в области права с позиций рассматриваемой концепции должна быть признана «процессом». Ведь весьма многие юридические отношения имеют отчетливо выраженный длящийся, протяженный во времени характер (в том числе и заключение договорных обязательств, и длящаяся процедура, связанная с действием алиментных правоотношений, и др.). Так в сущности и решается рассматриваемый вопрос некоторыми авторами. По мнению П.М. Рабиновича, нормы, устанавливающие порядок заключения договора или процедуру составления завещания, являются процессуальными правилами (см. — Рабинович П.М. Упрочение законности — закономерность социализма, с. 244). Он пишет даже, что некоторые комплексы гражданских норм, которые обычно считают материальными (например, Положение о поставках товаров народного потребления, Инструкция о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по качеству), следует рассматривать как процессуальные, поскольку ими определяется процедура применения диспозиций других норм гражданского права (там же, с. 247).

301

Этого не учитывают авторы, не проводящие различий между правовым воздействием и правовым регулированием (см., например: Лукашева Е.А. Социалистическое правосознание и законность, с. 94).

302

Заслуга в выделении указанных каналов (аспектов) воздействия права на общественные отношения принадлежит В.Н. Кудрявцеву (см.: Кудрявцев В.Н. Право и поведение, с. 72 и след.). Вместе с тем надо заметить, что выделенный автором третий канал (принудительное воздействие права) относится к иной плоскости его функционирования, к специфически-правовому регулированию и выражен в нормативно-организационном опосредствовании общественных отношений, их государственно-властном нормировании.

303

См.: Кудрявцев Ю.В. Нормы советского права как средство управления (информационный аспект) — Автореф. канд. дисс, М, 1977.