Испивший тьмы - Замиль Ахтар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Имя Васко деи Круза в том мире произносили?
Я не упомянул о нем, рассказывая свою историю.
– Да. Он стал патриархом.
Она словно проглотила полную ложку червей.
– Тогда мы с Аной никак не могли быть в безопасности. Патриарх в том мире наделен еще большей властью, чем в нашем.
Она не ошиблась.
– Мне жаль.
– Почему тебе жаль? – засмеялась Мара. – Ведь не ты пишешь эти жестокие сказки.
Я сидел на постели, Мара рядом со мной. Принцип сидел в кресле и играл прекрасную мелодию на восточной флейте.
– Странно, – сказал я. – Михей Железный не завоевал ни единой деревни. Но от этого мир в целом лучше не стал. Как не стал и хуже. Война все равно случилась, только в Гиперионе, а не в Костане. Я как будто… просто не имею значения. – Я взглянул в ее печальные глаза. – Но тот одноглазый священник… Васко деи Круз… Он имеет. Я был живущим в Сирме поэтом и все же не избежал тени, которую он бросил на землю.
В тот момент я представил писца, переписывающего поэму Мирного человека. Хотя он старался копировать как можно точнее, но, как любой человек, делал ошибки, временами путая одно слово с другим.
Я, Михей Железный, – одно из таких ошибочных слов в этом мире, и только в одном экземпляре книги. Зато Васко деи Круз хорошо заметен в каждой книге, потому что он не ошибка. Его поместили туда намеренно, и не важно, какой бог писал эти судьбы.
Васко сказал, что стал таким из-за моего вторжения и покорения Саргосы. Что именно поэтому он свернул с пути священника на путь торговца и авантюриста. Но если в том мире не было меня, чтобы направить его на такой путь, что послужило причиной?
Вероятно, любая другая искра могла зажечь это пламя. Просто я не такой особенный, как считал когда-то. Возможно, я и вспыхнул ярко на какое-то время, но ненадолго. История сотрет со своих страниц мое имя и продолжит движение вперед.
Я испытывал и облегчение, и печаль. Но и Мирный человек был таким. Он отказался от призыва шаха, в отличие от Кевы нашего мира, который преследовал меня в Лабиринте.
– Мелоди – моя дочь, украденная работорговцами, – наконец сказал я. В тот момент я, должно быть, пылал как солнце. – Кева – отец Принципа. Лунара – его мать.
Принцип от неожиданности извлек из флейты несколько высоких нот.
– Я подозревала, – сказала Мара.
– В самом деле?
– Ты упоминал об этом раньше, хоть и не прямо. Янычар на службе у шаха Сирма… Дочь, которую ты не узнал… Эти сны были предназначены для тебя, Михей.
Флейта Принципа издала пронзительные ноты.
– Глаз. – Он указал флейтой на окно. – Глаз!
Я взглянул, куда он показывал. И увидел там лишь мертвые деревья заснеженного сада при замке.
– Что ты видел, мальчик?
Принцип указал на собственный глаз.
– Он там плавал. – Он вскочил и схватил аркебузу.
Парящий глаз мог значить только одно: Ион, пишущий кровью.
Мара словно застыла.
– Если Красный Ион здесь, тогда и Васко неподалеку. Это значит, Ана…
– Может быть, Крум что-то об этом знает, – предположил я.
Она кивнула:
– Пойдем поговорим с ним.
Мы пошли к нему втроем. Он расслаблялся в бане с паром. Судя по жаре в комнате, вода наверняка кипела. Но, похоже, Крум был не против. Мара с Принципом остались ждать у входа, а я подошел ближе.
– Саклас многое тебе показал, верно? – спросил каган.
– Да, но я здесь не из-за этого. Где-то поблизости скрывается некий Ион, кровавый колдун, работающий на Компанию Восточных островов. Он опасен. Если ты или кто-то другой его встретите, для всех было бы лучше немедля уничтожить его.
Крум лениво плавал в бассейне.
– Ты любишь жену, Малак?
Я оглянулся на Мару:
– При чем тут это?
– Она твоя первая жена?
– Нет.
– Значит, ты не любишь ее.
– Я этого не говорил.
– Только первая любовь настоящая, – сказал Крум. – Остальное – лишь ее тени. Тебе это известно не хуже меня.
У меня недоставало терпения на философию кагана.
– Как скажешь. Но что насчет Иона?
– Ион пришел как посланник. Мы его приняли, пока ты спал.
– Как посланник? От Компании?
Крум кивнул:
– А еще от империи и лордов Семпуриса.
– Что он тебе сказал?
Каган бросил в ванну древесный корень. Пар наполнился вонью земных глубин.
– Тот ягненок просил меня не ехать в Семпурис с племенами. Сказал, что в четырех фортах горы Дамав меня поджидает их войско. Сказал, что в Мертвом лесу червивая гниль, и даже принес с собой полную корзину мертвых червей.
– Мертвых червей гнили?
– Это была иллюзия. Тот ягненок думал, что обманет мое зрение. Он хотел, чтобы вместо похода на гору я атаковал генерала Льва в низинных землях, а потом устроил набег на Лемнос и окрестности Гипериона. Если соглашусь, он предложил мне заплатить золотом по весу горы Дамав и пять тысяч рабов в придачу.
Похоже, Васко хотел использовать Крума в своей грандиозной схеме. Раньше я тоже играл в эту игру и на той же самой доске. Я знал, во что обойдется завоевание Крестеса, ведь я через это прошел.
Натравить врагов друг на друга, а потом сожрать их останки – одна из немногих величайших военных хитростей.
– Он пытается тебя одурачить, – сказал я.
Крум рассмеялся:
– Думаешь, я этого не понимаю, Малак? А вернее, Михей.
– Мы уже это обсуждали. В нелепых слухах нет ни слова правды.
Крум поднялся во всей своей наготе, с точеного тела капала горячая вода.
– Давай прекратим прятаться друг от друга. Казнили не Михея, это уже признали в Гиперионе.
Ради Мары и Принципа мне не следовало признаваться.
– Это все же не значит, что я Михей.
– Может быть, и так. Михей был истинно верующим. А каков ты – я толком не знаю. У истинно верующих есть убеждения, о которых прочие представления не имеют. Золото, женщины, вино… и даже любовь – вот к чему стремятся обычные люди. Но что все это в сравнении с богоизбранностью? – Крум ухмыльнулся, напомнив свое древесное знамя. – Знаешь, что сказал мне бог, Малак?
Я покачал головой.
– Саклас велел мне ехать в Мертвый лес. И найти там его. Искать исполнения моих желаний под его благословленными манной ветвями. Разве стал бы я объединять пять племен для какой-нибудь другой цели?
– Почему Мертвый лес?
– А почему Костана? Почему ты все бросил ради нее?
Я не
