Старый год - Кир Булычев

– А вы откуда знаете Гумилева? – спросил я.

– Я и Окуджаву знаю, – ответил тот.

Кюхельбекер тяжко застонал.

– Прости, я отвлеку вас на минуту, – сказал я, – но Кюхельбекер не умрет?

– Я думаю, что никто не умрет. То есть умрут все, но смерть будет временной.

Гитарист рассуждал размеренно, он хотел, чтобы его понимали. Он не лгал и не видел в этом нужды. У него были светлые глаза в черных ресницах. Маленький рот, убегающий подбородок, а бородка росла так жидко и клочковато, что подбородка не закрывала.

– Временной?

– Временной, но мучительной, – сказал гитарист, – умирать всегда тяжело. Я умирал. Это очень страшно. Но убить нас трудно. Если не сделать чего-то решительного – не сжечь, не разрубить на части, – то мы оживаем. Я уже видел такие удивительные случаи, за которые «Московский комсомолец» отвалил бы колоссальные деньги.

Мы двигались медленно – Москва-река небыстрая из-за плотин и шлюзов. К счастью, мы двигались по течению.

– Где Люся? – спросил Егор.

«Карфаген, – подумал я, – должен быть разрушен».

– Вы совсем недавно здесь? – спросил гитарист.

– Разумеется.

– Когда Вениамин прибыл сюда, мы его встречали, ждали – у него есть поклонники. Небольшая, но дружная группа. Моя группа. А может быть, вы знаете, что Малкин прибыл вместе с Люси? Это сложная и романтическая история.

– Я знаю, – перебил его Егор.

– Я могу и не рассказывать, – сказал гитарист.

– Рассказывайте, пожалуйста, – попросил я. – Мой друг был знаком с Люсей там, у нас... Он за нее переживает.

– Нормально с ней, – сказал бандит в халате.

Он сидел на носу лодки, свесив ноги, и мешал мне смотреть, когда я оборачивался, чтобы понять, не врежемся ли мы в берег. На Егора у руля было мало надежды.

– Мы его встречали. Но у нас, как вы знаете, основной контингент очень пожилой, даже старый, люди другого воспитания, других жизненных привязанностей. Вы не представляете, они даже песни Высоцкого воспринимают как вызов или не воспринимают вовсе.

– Вы в каком году сюда попали?

– В семьдесят третьем. Меня как раз вышибли из института...

– Простите, – попросил Егор. – Вы расскажите, пожалуйста, что здесь произошло за последний месяц. Мне очень важно знать.

– Как вас зовут? – спросил я гитариста, пока он жевал губами, то ли размышляя, с чего начать, то ли соображая, стоит ли рассказывать. – А то трудно разговаривать, не зная, как обращаться друг к другу.

Это была маленькая деталь из наших психологических орудий – Калерия гоняла нас на семинары. Кроме меня, никто не ходил.

– Григорий Михайлович, – сказал тот. – Григорий Синявский, фамилия как у спортивного комментатора. Вы не помните?

– Я поздно родился, – признался я.

– Григорий Михайлович, – Егор подхватил знамя из моих рук, – рассказывайте, чего же вы!

– Я не уверен, что могу сказать о месяце – я давно потерял чувство времени.

– Мы знаем, – сказал Егор. – Месяц назад Люсю утащил сюда Малкин.

– Я вас не понял, – сказал Григорий Михайлович. – Как так он мог ее сюда утащить?

– Это долгая история, – вмешался я. – Если можно, мы вам расскажем ее за чашкой чаю, в соответствующей обстановке. Но Егор выразился совершенно точно. Малкин украл девушку. Для императора. И приехал на Киевский вокзал. Это была его плата за право здесь жить.

– Вы рассказываете какие-то сказки, – возразил Григорий Михайлович. – Я бы знал. Веня ничего от меня не скрывает.

– А мы послушаем, – сказал бандит, сидевший на носу лодки, – время еще есть.

Руки у меня уже устали. Вы когда-нибудь пробовали везти пять человек на прогулочной лодочке больше часа без подмены? Но я решил – потерплю до Новодевичьего.

– За всем должен скрываться какой-то дьявольский умысел, – сообщил нам Григорий Михайлович.

– Я слышал, – неожиданно подтвердил мои слова бандит. – У нас говорили. Император давно ее выбрал и отпустил к вам, на травку пастись, пока вымя не отрастет.

Он весело засмеялся. Он был из тех толстомордых идиотов, что составляют большинство любой банды.

– Хорошо, – согласился Григорий Михайлович, – вы мне все расскажете потом. Даете слово?

– Даю. А вы продолжайте.

– Я был среди тех, кто встретил Веню, – сказал гитарист. – Мы тут создали группу, самодеятельную, пели в основном баллады и туристские песни, вы знаете творчество бардов?

– Мы знаем творчество бардов, – мрачно ответил Егор.

– Они в самом деле приехали вместе. Их привез вот этот... – Григорий Михайлович показал на Кюхельбекера, который неподвижно лежал на дне лодки. – А наша группа приветствовала Веню. Честно говоря, мы тогда удивлялись приезду такого выдающегося певца современности. Девушка показалась нам милой. А Вене мы были рады. Девушку увели к императору. А потом начались конфликты. Вы не представляете, какие унижения пришлось пережить Вениамину Борисовичу при дворе.

Когда же Егор догадается сменить меня на веслах?

– И Веня начал искать способ вырваться из так называемой империи. В частности, он обратился и ко мне – что делать? Куда идти? Веня – человек энергичный и смелый. А у нас, у одной нашей певицы... я надеюсь, что не открываю особых секретов, есть связи на том берегу. И мы смогли организовать Вениамину Борисовичу встречу с людьми...

– С нами, – сказал бандит с носа лодки.

– Теперь ваша очередь грести, – сказал я ему.

– Не могу, – ответил бандит. – У меня грыжа. Сто лет терплю.

Ему было весело.

– Ну и черт с вами. – Я отпустил весла и пересел на другую банку. Лодка закачалась, а так как она была перегружена, то через борт плеснуло немного воды.

– Ты что! – закричал бандит. – Оборзел? Утопишь всех!

Вода попала на лицо Кюхельбекеру, и тот отвернулся, почувствовав холод. Он был жив, без всякого сомнения, он был совершенно жив.

Лодка медленно разворачивалась, ее несло течением.

– Я возьму весла, – сказал Егор.

Он осторожно перешел на мое место. Я не стал возражать. Если у пирата грыжа, мы должны беречь пирата.

– Продолжайте, Григорий Михайлович, – сказал я замолкшему гитаристу.

– Веня нашел друзей на том берегу, – сказал гитарист нехотя. – И перешел на нашу сторону.

– Ты скажи, – откликнулся с носа лодки разбойник, – ты скажи, как под славным руководством Вени мы перешли в решительное наступление на придурков с площади.

– Это правда, – сказал гитарист, – Веня оказался как бы свежей струей крови. Он смог объединить несколько групп – вы не представляете, какой это организационный талант!

Мне был виден организационный талант – теперь, когда я повернулся лицом по движению лодки, то видел, как его голова торчала среди прочих голов на лодке, что плыла впереди.