Река Снов - Сергей Сезин

 У номера и чулана одинаковые номера, чтоб гость не перепутал, где его вещи лежат. Освещение керосиновое, для умывания в номере подвешен умывальник и подставлен снизу таз. Удобства во дворе, а на случай неотложной надобности под кроватью увесистое изделие с крышкой. Убирают номер хорошо. А лучшего ждать сложно, больно глухое место.

 Что интересно, шкафа нет. Слева от двери вешалка с полочкой для обуви под ней, справа этот вот умывальник. Вдоль левой стены идут комод с четырьмя ящиками и солидный сундук, обитый железом. Справа кровать с полочкой над ней. У окна столик и стул. Вот и все. Осталось добавить, что сундук наглухо прикреплен к полу и снабжен солидным замком, из которого торчит ключ. Керосиновая лампа стоит на столике, а на полочке есть еще и небольшая свечка на блюдечке с рукояткой. Видимо, она для тех, кто не умеет пользоваться керосиновой лампой. А умеет пользоваться свечой и лучиной.

 Я разложил вещи и присел на стул. Про хозяйскую кухню мне Ренат сказал, что лучше сходить поесть в другое место. И назвал — куда. Вот туда и схожу. Сегодняшний день посвятим знакомству с городом. Мне надо выяснить, где здесь порт или как он называется, и кто может меня отвезти к устью Буя. Олег здесь может появиться нескоро.

 Вопрос второй, требующий разведки: можно ли сейчас найти человека, бывавшего за Буем, и поговорить с ним.

 Далее останутся дела второй очереди: испытания лодки на воде и храм. Потом уже надо будет отправляться дальше.

 Сундук я запер, ключ положил в карман, поставил сигналку внутри помещения ,чтоб извещала меня про приход народа ко мне в 'номер', дверь закрыл и вниз ,на выход. Ключ от двери сдавать не обязательно, можно и с собой таскать — это мне хозяин сообщил.

 И пойду я в трактир 'Мироныч', что дальше по улице располагается. Ренату там еда понравилась, погляжу, как мне пойдет.

 Дошел, толкнул дверцу. Запахи еды приятные, правда, с примесью табачного дыма. Помещеньице относительно небольшое, всего на восемь столов. Заняты только два. За стойкой девица размерами 'обнять и плакать, что руки коротки'. Девица на меня заинтересованно взглянула. Ну, про это мне уже сказали. Подошел ближе, поздоровался, руку на стойку положил. Девица кольцо Мирои увидела и потухла. Вежливо поинтересовалось, чего я хочу из того, что на табличке написано. Я туда глаза скосил и заказал суп гороховый, тушеную картошку со свининой и квас. Хлеба два куска.

 — Сейчас будет. Садитесь, где удобным посчитаете.

 Я и сел подальше от курильщиков, поближе к открытому окну. Подали блюда быстро, я их и поел 'аккуратно, но прожорливо'. Расплачиваясь, спросил девицу, не знает ли она охотников из города, которые бывают за речкой Буй и дальше.

 — Знаю. Игнат Белкин сейчас в комендатуре сидит под замком. А вот Сеида Рыжего и искать не надо. Вон он один сидит и пиво пьет.

 Сеид сосредоточенно жевал какую–то сушеную рыбу. Возле него стояли две пустые кружки и одна недопитая. Я подошел к нему и поздоровался.

 Сеид глаза поднял и выдавил что–то вроде приветствия. Э, да тут двумя кружками не обошлось. Это только часть на столе стоит, а нем еще много.

 — Сеид–эфенди, мне бы поговорить о лесах за Буем, что там за земля.

 — Сейчас не в духе я. Пиво я пью. Приходи завтра с утра.

 — А куда приходить–то?

 — У Надьки спроси, она знает.

 Вот и поговорили. Надька — это, наверное, девица за стойкой. Ну да, она может знать, куда бренное тело охотника домой отвозят после большого заплыва по реке Алкоголь.

 Девица мне сказала, что живет он на соседней улице. Официально она называется КамаТамаги, но русские чаще называют ее Никольскою. Двухэтажный деревянный дом, синий с белыми ставнями, в нижнем этаже лавка. А к Сеиду нужно зайти во двор и спросить какого–то из родственников Сеида, который навстречу попадется.

 — А что, Сеидовых родственников там много?

 — Да все они, кто в доме живет, его родные.

 Что ж, спасибо этому дому, пойдем к другому. А куда идти? А схожу на базар. Покупать ничего принципиально не надо, а вот поспрашивать можно.

 Базар сейчас был невелик. Все же вторая половина дня уже. Купил я и выпил кружку каймака, пригорошню орехов в карман засыпал, поприценивался, поспрашивал. И выяснил, где порт находится. Порт состоит из двух частей. Военная часть, в которой военные только свои грузы сгружают, а в иное время там все желающие разгружаются или стоят за скромную плату. И городская, где народ свои лодки держит и чинит. Как пройти туда — тоже мне сказали. Своей полиции в городе нет, порядок наводят в городе военные. Судья только не военный, а из Казани присланный. Для военных есть свой суд, но ему здесь работы нет. Разве что драки в кабаке с местными и несоблюдение обещания жениться. В Казани это наказуемое деяние, но как оно определяется на практике — я не знаю. Наверное, когда это при свидетелях обещается, а когда в лунную ночь на свежем сене, то нет.

 А вот куда мне идти просить, чтоб дали побеседовать с Игнатом? К коменданту или судье? Пойду к коменданту сначала.

 Пошел. Коменданта не было, был его помощник. Помощник свалил решение на судью.

 Пошел к судье. Кади, слава богам, был не занят и принял сразу. Но в свидании отказал. Игнат сидит за серьезное преступление, поэтому к нему пока никого не пускают. Чтоб не сбежал, воспользовавшись помощью посетителей. А то ему уже хотели помочь в этом.

 Увы. Один охотник отпадает. Второй завтра неясно, какой будет. Интересно, это все охотники или еще один завалялся?

 И что теперь сегодня делать? Время еще осталось, еще похожу, на город погляжу. Походил, и город мне понравился. Видимо, Перенос забросил сюда большую часть старой застройки, а здешние жители ее сохранили и поддерживают в пристойном состоянии. Хотя кирпичный дом, при постройке которого не поскупились на декор, остается красивым даже в ободранном виде. А здесь таких домов много, и в один этаж есть, и в два, и все кирпичные, и наполовину. Но на таких старых улицах редко встретишь деревья, растущие перед домом. Не предусмотрено было когда–то для них места. Наверное, чтоб не заслоняли хозяйскую гордость — кирпичный дом. А вот среди деревянной застройки — наоборот — и деревья, и палисадники перед домами присутствуют. Так что хочешь одной гармонии — иди по этой улице. Хочешь растительной гармонии — сверни на параллельную ей.

 Храм бабушкиной веры работал. Из открытых дверей доносилось какое–то песнопение. На службах христиане используют старый вариант русского языка, он в основном понятен, но многие слова уже трудны для понимания. А вместо развалившейся колокольни сделали новую, попроще. Я такой еще не видел — каменная стена с проемами. А в этих проемах и подвешены колокола. Обычно колокольня делается в виде башенки, иногда даже выше самого храма. Но здесь сам храм очень приличной высоты, просто удивительно, что он при Переносе не развалился. Постарались неизвестные мне купцы, оплатившие давным–давно его постройку, и мастера, сделавшие такой раствор. Умеют же люди работать не хуже гномов.

 Еще в городе были мечеть казанской веры и храмы Мардога и Акера. Последний — совсем маленький, деревянный. Заходить в храмы я не стал. Не готов еще.

 В Народном доме играл оркестр. Правильнее бы сказать — осваивал игру на инструментах. Ибо мелодия как одно целое не звучала. Нет, туда я не пойду. А пойду поем чего–то и засяду в номере.

 Что я и сделал. Прочитал еще пару страниц 'сказок эльфийского леса', посмеялся, потом мне это надоело. Тут я подумал, что не увидел библиотеки. Или она в Народном доме помещается? Вот туда бы это творение и спихнуть.

 А что теперь делать? Разной мелкой работы по снаряжению еще хватает, но при свете керосиновом это делать совершенно не хочется.

 Извлек руководство по мотору и еще раз прочел его. Вдумчиво, от начала до конца. Взял брошюрку с советами, как плавать на лодке по мелким рекам немного прочел и ощутил, что больше не хочу. Совершенно не хочу. Не лезет в меня эта премудрость.

 А спать еще рано. Тогда поразмыслим о расчете времени на поход. Вот я утром на каком–то судне отправляюсь к устью Буя. Часам к одиннадцати утра я оказываюсь там. Плюс еще час на приготовление к плаванию. Далее сорок километров его русла до впадения нужного притока. Думаю, что шесть с небольшим километров скорости против течения мотор даст. С учетом заправок через каждые два–два с половиной часа за остаток дня я дойду до устья этой речушки. Или войду в него, если дневного света хватит, и в этом устье простор есть. Итак, первые сутки.

 Ночь я проведу и с утречка плыву вверх по этой речке. Тут я, не зная этой реки, возьму время с запасом. Скажем, я за день протащился практически до леса, двигаясь не сколько на моторе, сколько буксируя лодку с берега на веревке. Устроил лагерь в виду леса, ночь провел, все, что не нужно, оставил в лагере на забаву местной фауне.